Обними меня на рассвете (ЛП)

— А ты бы никогда не прекратил поиски Сабэль, если бы ее у тебя забрали? Ты бы когда-нибудь перестал преследовать ее снова, как только нашел?
Айс стиснул зубы и тихо выругался, глядя в сторону.
У Анки был свой ответ.
— Конечно, нет, потому что Сабэль — это твое сердце, твоя душа, твоя вторая половинка. Ты же ее знаешь. Ты знаешь, что любишь ее и нуждаешься в ней. Что бы она ни говорила и ни делала, ты никогда не успокоишься, пока она снова не станет твоей. Лукан отпустил меня почти без возражений. Подумай, что это значит, Айс.
Когда она медленно протиснулась между ним и косяком, Айс отступил в сторону и пропустил ее. Он сделал это только потому, что знал, что она права, и у него не было никаких аргументов против ее логики. Лукан накинул на нее ментальное полотенце несколько месяцев назад. Ее откровение этим утром лишь еще глубже забьет последний гвоздь в их гроб. Хотя Лукан никогда не говорил ни слова на этот счет, Анка знала, что ее родословная и семья были недостаточно хороши для него. А теперь, когда он знал, что ей нужно в постели, чего она жаждет… что ж, он спишет ее полностью на испорченный товар, заберет свою энергию у суррогатов и когда-нибудь возьмет в качестве своей новой пары хорошо обеспеченную ведьму.
Возможно, Лукан и не ошибся. Возможно, с ней было что-то не так, и она заслужила эти ядовитые отношения, которые разделяла с Шоком. Как бы то ни было, она запирала Лукана вместе с остальным своим прошлым и двигалась дальше со своим будущим. Теперь она была свободна и могла стать именно тем, кем и чем хотела быть, и к черту все его ожидания. Как только эти тренировки закончатся, она сделает все, что в ее силах, чтобы навсегда вычеркнуть его из своей жизни — и из своего сердца.
Глава 5
Лукан вошел в тренировочный зал с полной мыслей головой. Информация, которую он вчера получил от Митчелла Торпа, соединилась с тем, что он хотел сказать своей бывшей паре. Теперь он понимал потребности Анки — во всяком случае, теоретически. Все, что объяснил владелец фетиш-клуба, бросало яркий свет прожектора на ее психику. И он был ошеломлен. Все эти десятилетия он жил с Анкой и любил ее, никогда не понимая, что она подчиняет ему свою волю, в то время как он никогда не удовлетворял — и даже не чувствовал — ее потребности. Чувство вины раздавило его. Почему она никогда не говорила ему, что жаждет чего-то другого?
Включив свет, он подошел к боксерским перчаткам, рассеянно развязывая шнурки. Дверь за ним захлопнулась, и он резко обернулся, чтобы поприветствовать Анку идеально подготовленной речью на кончике языка.
Но навстречу ему шла не его Анка. Вместо этого острая как бритва богиня качнулась в его сторону. Ее светлые волосы были заплетены в строгую косу, скрывавшую все возмутительно женственные локоны, которые он когда-то любил перебирать пальцами. Толстая коса свисала с одного плеча, чей конец лениво покачивался в нижней части ее груди. Те сочные полушария, которые он когда-то нежно ласкал и сосал, теперь были обтянуты обтягивающей черной майкой. Ткань опустилась на плоскую часть ее живота, обтягивая талию. Черные кожаные штаны обхватывали ее стройные бедра и были заправлены в черные ботинки, зашнурованные до колен, в комплекте с каблуками, которые придавали ей дополнительные несколько дюймов роста. В целом, она выглядела как нечто среднее между обалденной женщиной-воином и эротической фантазией.
Лукан молча уставился на нее, понимая, что у него отвисла челюсть. Он знал эту женщину очень близко, все еще любил ее с каждым ударом своего пустого, разбитого сердца. Но та Анка, которую он знал, предпочитала сливаться с фоном. Та, что стояла сейчас перед ним с приподнятой бровью, без единого слова требовала его полного внимания. Она заставила его кровь бежать. Ее присутствие схватило его за член и безжалостно сжало.
— Анка?
Ее кривоватая маленькая улыбка насмехалась над ним. Его скромная Анка сменилась вспыльчивой, которая будет царапаться и бороться за то, во что верила. Ему нужно, чтобы она снова поверила в него.
— Ты сказал мне, что моя вчерашняя одежда не подходит для уроков. Слишком мешковатая и тому подобное, как ты сказал. Надеюсь, сегодня такой проблемы нет?
Это был не вопрос, а вызов. Очевидно, за последние двадцать четыре часа изменилось что-то еще, кроме ее гардероба. Нечто более глубокое. Эта внешняя трансформация отражала изменения внутри нее, и Лукан хотел знать подробности. В прошлом он мог просто прижать ее к себе и спросить, что ее беспокоит. Один взгляд в ее огненно-янтарные глаза сказал ему, что она бросила перчатку к его ногам, вызывая его жить с ее вызовом или обуздать его. Баррикады вокруг ее сердца и разума стояли крепкие и прочные. Пока он снова не завоюет ее доверие, перелезть через них будет непросто.
Лукан улыбнулся в ответ. «Знаешь что, любовь моя? Теперь я все понимаю. Да начнется битва…»
Если она хотела бросить ему вызов, чтобы вернуть себе сердце, тело и душу, он с радостью согласится. По крайней мере, он снова в игре, больше не отгораживаясь от боли, которую она держала как щит, и своего собственного сожаления.
Обрывки его поучительного разговора с Торпом эхом отдавались у него в голове. «Ее травма не вызвала в ней эту покорную потребность, Лукан. Передача себя другому позволяет ей отдавать самые нежные части своей души и отпускать свою боль, но при этом сохранять способность остановить сцену в любое время, когда она пожелает, — то, чего у нее не было, когда ее изнасиловали. Шок просто вызвал необходимость угодить, которую она, вероятно, всегда испытывала, ожидая, что правильный мужчина поймет ее».
Правильный человек, Шок? Только не для Анки.
Но теперь Лукан понял, что заставило ее искать его руководства во время их спаривания в том, как лучше всего она может угодить ему в одежде и манерах. Он просто предположил, что она хочет вписаться и получить одобрение от его очень традиционных родителей, несмотря на то что ее семья была менее чем безупречной. Возможно, в какой-то степени это было правдой, но теперь он понял, что это был не единственный ее мотив. Он был так чертовски глуп последние три месяца, позволяя своей боли, смятению и чувству вины за все, что она пережила, управлять им. Никогда больше. Самое худшее, что он мог сейчас сделать, — это продолжать сохранять дистанцию между ними. На самом деле он подозревал, что его самой большой ошибкой было зализывать раны из-за ее отказа, а не требовать, чтобы она вернулась домой несколько месяцев назад. Ей не нужно было время, чтобы исцелиться; она могла сделать это и дома. Что ей действительно было нужно, так это знать, что он все еще заботится о ней.
Столько воды утекло. Она была здесь, перед ним, и будь все проклято, если он не собирался считать каждую чертову секунду.
— Твоя одежда идеальна. Спасибо.
Лукан взглянул на свой мобильный телефон.
— Но ты опоздала.
Она изменила равновесие, выдвинув одно бедро, скрестив руки на груди.
— Ты мне не хозяин. Ты здесь, чтобы научить меня бою, или просто хочешь отчитать меня за то, что я недостаточно хороша, принц Лукан?
Принц Лукан?
Он поднял бровь. Откуда же взялся этот яд? Тот факт, что он оставил ее у Шока вместо того, чтобы снова заявить свои права, или что-то еще? Как бы то ни было, она намеренно давила на него. Чтобы увидеть его реакцию? Скорее всего. Разве она не удивится, когда получит это… и, вероятно, не то, что ожидала от мужчины, который когда-то был ее нежной, заботливой парой.
Потому что впервые за несколько месяцев он сосредоточился и твердо поставил перед собой цель. Он медленно подошел к ней и щелкнул пальцами, вызывая пару стульев из столовой.
— Прежде чем мы начнем, сядь. Я хотел поговорить с тобой.
Анка ощетинилась:
— А о чем тут говорить? Я здесь, чтобы научиться драться, и я не могу этого делать, сидя на заднице. Если тебе не нравится мое отношение, я прошу прощения. Но я больше не живу, чтобы радовать тебя.