Братья и сестры в Реестре (СИ)

Мурьета равнодушно пожал бычьими плечами.
— Где ты это взял? — равнодушным тоном спросила Тина.
— Да с чудика одного снял. Он среди последней волны внешек был. Пытались у нас станцию отжать. Слабаки.
Собственно, браслеты и были поводом к череде сегодняшних событий. Мурьета по телефону рассказал Тине, что у него для неё подарок. Как человек по-воински прямой, не выдержал расспросов и описал аркан тоже по-военному, детально.
— Да что мы всё о ерунде, — пробасил Мурьета и подмигнул. — Я ведь могу и повторить.
До новых встреч, девчонки!
— Мерзавец! Сволочь! Оккупант! — гвоздила Мурьету Тина: всклокоченная, в рваном костюме с выдранными с мясом пуговицами. Капитан ухмылялся, облокотившись на парапет носовой террасы, а женщина грозила ему снизу:
— Подонок! — обернулась на кстати оказавшийся рядом дрон-репортёр, — Он меня бил и пытал. Уничтожена не только моя честь, честь Первой леди! Он из-на-си-ло-вал весь наш полис! Это война, Мурьета. Ты горько пожалеешь!
К Левиафану возвращались пунктуальные бойцы. За ними следовала робкая любопытная толпа, которая глубинной чуйкой поняла: всё, на сегодня беды закончены. Журналисты местного телеканала уже упаковывали технику. Отъезд захватчиков и дрон прекрасно снимет.
Тина отыскала глазами нетерпеливого коротышку. Тот встретился глазами с магистрессой и вылез из машины. Подошёл для своего возраста весьма резво:
— Где?
Тина достала аркан из сумочки, передала в жадно трясущиеся старческие руки и гордо ретировалась, пробурчав что-то про то, что все вы мерзавцы — один другого гаже.
Загрохотало. Исполинский «белаз» монументально попятился в дыру. Мурьета стоял на своей террасе-капоте как на капитанском мостике и махал рукой почтеннейшей публике:
— Прощайте, мальчики и девочки! Не поминайте лихом, мы не со зла. И — до новых встреч!
Торжественность момента смазала только какая-то непонятная фигулина, вроде ветрячка, торчавшая на мачте верхней палубы. Она зацепилась за верхнюю границу пролома, оторвалась и полетела вниз, на мостовую, где и приземлилась с кастрюльным звуком.
***
Глава 9. Шумные проводы
Соня и аркан
— Всё, шоу закончено, пора на тётю Мотю, — изрёк Татаритумба и посмотрел в голофон, — Отлично. Заказчик перевёл остаток суммы.
Тат поднял с земли кофр с верной гитарой.
Зоркая Соня не отрывала глаз от Умильного коротышки, который, держа в руке браслет, выслушивал серого до незаметности человечка. Того самого, что совсем недавно отделился от стены рядом с «Квартетом Ё»
— Тат! У них аркан! Весь этот балаган затеян только для того, чтобы Мурьета передал магистрату аркан.
Тат резко обернулся на коротышку. Покачал головой:
— Я понимаю ход твоих мыслей. Слишком рискованно!
— Тат, я по гоп-стопу. Всё выгорит. Прикрывайте меня.
Тат несколькими скупыми жестами пояснил команде, кто, как и в какой именно тени должен занять позицию. Ник метнулся за удобно припаркованный мобиль, Дэн присел за толстым основанием фонаря на противоположном тротуаре. Сам командир спрятался за клумбой. Тат и Вик щёлкнули замками на своих прямоугольных кофрах и извлекли гитары, а вот барабанщик Ник за неимением носимого инструмента вытащил огромный воронёный ствол.
Серая молния по имени Соня без затей бесшумно побежала прямо на коротышку, всё еще сжимающему в руках аркан. Когда он заметил её приближение, было уже поздно — цепкие длинные пальцы играючи выхватили безделушку из слабой старческой руки.
— Здесь рябые прыгуны! — заверещал старик. — Хватай девку!
Соня с добычей длинными прыжками бросилась к своим. Полицейские пока что не разобрались в стремительной ситуации и хлопали глазами, а вот вояки у стоявшего рядом броневика фишку просекли сразу, рухнули на колено, вскинули винтовки и открыли по беглянке ураганный огонь.
Пули звенели о столбы, гранит клумб и стены.
Стало не до осторожничаний.
Из укрытий высунулись Тат, Ник и Дэн. Гитары музыкантов, направленные каждый в своего противника, застрекотали и автоматным огнём, и винтовочным.
 
Потому что это была не стилизация под стрелковое оружие. Это были действующие гибриды электрогитар и стрелкового оружия.
Готовые нести драйв, чад и ураган не только на сцене, но и в уличной перестрелке!
Соня зигзагом неслась по улице под перекрёстным огнём. Её лицо было решительным, губы сжались в тонкую линию. Вдруг она вскрикнула и сбилась с шага — шальная пуля дзинькнула по браслетам, которые она держала в правой руке, и ушла в мякоть ладони.
Девушка выронила трофей и, замедляя шаг, уставилась на звенящие по мостовой браслеты.
Со скрюченной от боли кисти капало красным.
— Беги, Сонька, забудь про аркан, беги, — надсаживался Тат. Ник и Дэн усилили стрельбу, хотя плотнее уже было некуда, подавляя тоже занявшего укрытие противника, не давая высунуться и снова открыть огонь. Но вояки всё равно высовывались и всё равно стреляли. Вот один из них ойкнул и завалился на асфальт.
Минус один.
— Да-да-да-да-да! — как механическая кукла стрекотал Коротышка, гипнотизируя браслеты из безопасного укрытия. Он был красный как мак, так что стороннего наблюдателя могло посетить опасение, что старика от натуги может хватить кондратий.
Но сторонних наблюдателей здесь не было. Только деятели. И очень нервные, которым не до потенциальных проблем возбуждённого старикашки.
Квартет, временно превратившийся в трио, лупил по вёрткому и явно знавшему толк в уличных боестолкновениях противнику. При этом музыканты очень старались не попасть по всеобщей любимице, которая снова бежала по направлению к Тату. Вот один из врагов успешной перебежкой занял позицию поближе к беглянке. Вот вскинул винтовку.
— Только успей, девочка, — шептал Ник, перезаряжая гитару. — Только успей.
По простреливаемой улице плыли синие клубы оружейного дыма. От сгоревшего пороха щипало в носу и в горле.
Соня успела под неестественным углом свернуть по дуге за дом.
Трио понадобились две секунды, чтобы присоединиться к ней.
Всклокоченный особист бежал за бойцами, которые семенили пригнувшись, и орал, надсаживая горло:
— Это рябые! Я узнал девку! Она чистая, наверное, приманка! Это те музыканты! «Квартет Ё», чтоб их. Хватайте! Если упустите, всех уволю с волчьим билетом, даже кому не начальник. Изгоню из города! Повешу!
Оставшийся в арьергарде командир что-то орал в рацию.
У браслетов Коротышка остановился, цапнул и аккуратно положил в карман.
Тётя Мотя огрызается
— Чёрт, надо же было так подставиться, — рычал Тат, — Облажались по полной программе!
— Надо осознаваться, — кричал на бегу Ник. — «Негрустин» есть у всех, я проверял.
— Да, нас могут взять в клещи... Вертолеты поднять… Засаду на вокзале организовать… Но оставить этим мудакам тётю Мотю? Ни за что. Идём на прорыв. И потом Ник, ты не гип. Именно поэтому мы, кроме крайних случаев, никогда не осознаёмся.
— Тат, я прыгал уже одиннадцать раз. Кроме шрамов и бородавок — никаких последствий. Дрёма меня любит.
— Как любит, так и разлюбит. А еще у тебя с некоторых пор только одна почка, забыл?
— Так и одной хватает!
— Инвалиды и хроники мне в группе не нужны. Прорываемся к Моте! Точка.
Счастье, что вокзал от места перестрелки оказался недалеко — в нескольких километрах, которые группа преодолела немыслимо резвым марш-броском. У вокзала их ждали, но, похоже, значительных сил согнать не успели — направив только тех, кто оказался поблизости.
Да, квартет выбился из сил, но в музыкантах бурлила горячка боя, и они прямо на бегу, свирепо, как берсеркеры, расстреляли семерых солдатиков, не ожидавших такого напора и ярости.
 
Те так и попадали, где стояли. На на ни в чём не виноватых противников обернулась только Соня, и губы её были сжаты.
А вот Вик не обернулся, но мёртвые и раненые всё равно смогли до него дотянуться. Басист поскользнулся в луже крови и чуть не упал, прочертив подошвой длинную багровую линию на асфальте. И вот тогда Вик заметил скрюченного солдатика, который, наверное, совсем недавно познакомился с бритвой и вряд ли ещё с женщиной. Он лежал на мостовой, прижав руку к правому боку, но сквозь пальцы всё равно сочилось красное. Камуфляжная кепка отлетела в сторону и напоминала шапку для пожертвований. Он дышал мелко-мелко, и на губах вспухали кровавые пузыри.