Башни Анисана (СИ)

Отодрав от надломленного пасочника мощную ветвь, покрытую увесистыми гроздьями ягод, Гиб Аянфаль помчался следом за опасным пришельцем. Увещевания Голоса о том, что ломать даже повреждённые деревья – кране нелицеприятный поступок, он перекрыл тем, что ветвь нужна ему «для дела» в экстренной ситуации. Как следует размахнувшись прямо на бегу, он с силой ткнул ею в клубящуюся пыль. Ветвь к его испугу мгновенно обуглилась, едва соприкоснувшись с чёрными космами облака. Носящий его остановился, и Гиб Аянфаль почувствовал, что своим поступком приковал его внимание всецело к себе.
– Кто ты? – громко спросил он, отчего-то считая, что находящийся за чёрной завесой некто будет плохо его слышать.
Туча приблизилась. Тёмные клубы устремились вверх, плотнее облегая чью-то стройную фигуру. Гиб Аянфаль пригасил глаза, взглянув на неё через верхний слой волн. Определённо, там внутри такой же асай, как он, только в некоем странном состоянии. Внутреннее поле его взбешенно пульсирует, так что мысли и намерения переплетаются в единый жужжащий хаос. С таким душевным состоянием ему впору было бы кататься по траве, или бешено носиться, никого не узнавая и разрушая всё на своём пути. Но, как видно, облако сдерживало его от этого. Или за информационным хаосом, видимым при первом взгляде, скрывается успокоенное сознание?
В это время из тёмных клубов к нему протянулась маленькая ручка с растопыренными пальцами, точно прося о помощи. Гиб Аянфалю не доводилось видеть более изуродованной конечности – пурная кожа из некогда белоснежной приняла нездоровый тускло-серый оттенок, и вся покрылась сеточкой чёрных канальцев и трещин, из которых сочилась пыль и тонкими струйками взвивалась вверх, сливаясь с облаком.
Разрываясь между опасениями, которые внушал ему Голос и собственным желанием помочь, Гиб Аянфаль осторожно сжал узкую кисть. Пальцы его тут же обожгла боль от соприкосновения с чужой пылью. Тот, кого он не видел, также сжал его руку и потянул. Гиб Аянфаль в ответ дёрнул его к себе, понимая, что такая попытка извлечь пришельца из облака обречена на провал. Тем не менее он принялся с силой тянуть неизвестного, отстраняя пыль горящей ветвью. Туча в ответ на его действия сплелась в жгут и с такой силой хлестнула его по животу и груди, что Гиб Аянфаль полетел наземь, скорчившись от боли.
Он взглянул на незнакомого асайя, поражённого страшным недугом. Тоненькие ноги его точно приросли к поверхности, а пылевые космы бушевали, размётываясь во все стороны и стараясь попасть по нарушителю спокойствия. Задетые ими трава и ветви пасочников с шипением загорались малиновым пламенем, выбрасывая в воздух клубы бурой растительной пыли. Гиб Аянфаль увернулся от второго нацеленного на него удара, и, наскоро сбив ладонями огонь со вспыхнувшей одежды, со всех ног пустился к замку, как вдруг между ним и беспокойным всколыхнулся мощный барьер.
Поляна в миг наполнилась асайями: техники волн тушили огонь, концентрируя его в компактные сияющие шары меж ладоней и рассеивая как простое тепло, а три белых сестры обступили недужного. При помощи собственных внутренних полей они заставили облако пыли сжаться в шар, после чего заключили его в плотный кокон, обсыпав универсальной пурой. Невдалеке высилась фигура Ае, поддерживающего барьер, а за его спиной столпилось всё население замка, уже не чувствующее угрозы и потому сбежавшееся понаблюдать. В первом ряду стоял взволнованный Зоэ. Он ещё держал на руках Эньши, который восторженно разинул рот, увидев, как живописно пострадал Гиб Аянфаль в схватке с пылевой тучей.
Остальные асайи ужаснулись его состоянию и стали наперебой кричать белым сёстрам, что Гиб Аянфаль сильно изувечен. Многие подбегали к нему, предлагая помочь добраться до замка, а некоторые даже успели принести ему целую одежду. Подошла и одна из сестёр и крепко взяла его под руку, намереваясь отвести в пурную купальню для восстановления тела. Но строитель не замечал ничего этого. Его внимание было приковано к белому кокону, с заключённым внутри недужным, который сёстры при помощи волновой силы подняли невысоко над травой и понесли к замку сквозь расступившуюся толпу.
 
– Не беспокойтесь, я сам займусь лечением как мастер замка, – прозвучал рядом голос Ае, а в следующий миг его рука крепко сжала плечо Гиб Аянфаля.
Белая сестра не стала возражать и сказала, что не сомневается в том, что мастер замка сможет оказать полагающуюся в таких случаях помощь.
– Пойдём, Янфо. В залу мастера, – негромко позвал Ае.
Гиб Аянфаль напряжённо взглянул на родича.
– Ае! Он нуждается в помощи больше, чем я! – горячо проговорил он, – он не нападал, по крайней мере не хотел этого, я знаю! Куда его понесли? Ему нужно помочь!
– Ему и так помогут, Янфо, – остановил его Ае, – белые сёстры поместят его в низ замка, там находятся залы для недужных. С тем ведь, что этот некто болен, ты не станешь спорить?
Гиб Аянфаль только покачал головой. Ае повёл его за собой в замок, а Зоэ, всё ещё не отпустивший Эньши с рук, последовал за ним.
Войдя в залу пасоки, Гиб Аянфаль увидел детей обители, собранных воспитательницей Тэти сразу, едва только в волнах зазвучала тревога. Маленькие асайи немедленно подчинились её требованию, но сейчас, чувствуя, что действо закончилось, они все желали узнать, что же произошло, и осаждали огромные окна, что, впрочем, не возбранялось. Увидев входящего мастера и Гиб Аянфаля с явными следами насилия на теле, они немедленно бросились к ним, но кротко остановились, наткнувшись на предупреждающий жест Ае.
Старший родич обратился к Зоэ:
– Сопроводи Янфо в залу мастера Хосса. Посидите, подождите меня там. Я успокою жителей и немедленно приду.
Зоэ кивнул ему, после чего оба асайя заспешили прочь, пока Ае направился к детям и их воспитательнице, которая наставляла своих подопечных «не докучать раненому неуместным вниманием». Эньши, притаившись на руках Зоэ, проводил это собрание насторожённым взглядом. Он слез с рук, только когда они вместе вошли в пустовавшую залу мастера.
Тут всё было, как и прежде, только по середине белели сорванные цветы из сада Гиеджи, сложенные в аккуратное кольцо. Их лепестков уже коснулось заметное тление.
– Вот куда их таскает эта сеятельница! – воскликнул Эньши, немедленно подбегая к ним.
Гиб Аянфаль тем временем снял с себя повреждённую рубашку. Огонь не причинил ему вреда, зато от соприкосновения с пылью поперёк туловища шла широкая обожжённая полоса. Зоэ, увидев её, с беспокойством сказал:
– О, это нехорошо! Почему вы сразу не убежали, Гиб Аянфаль? Такие недужные поражены чёрной болезнью, совершенно себя не контролируют. Полнейший распад и тела, и личности! Рядом с ними опасно находится, можно привлечь к себе нежелательное внимание.
Гиб Аянфаль с лёгким недовольством взглянул на Зоэ.
– Вы-то откуда это знаете?
– Из волн, – после паузы произнёс архитектор, – Не знаю, какие мысли сейчас среди простых, но в мыслетоках младших патрициев уже давно ходят убеждения, что тут становится день ото дня всё неспокойнее. И не только из-за исчезновений. Это неслышащие! В конце позапрошлого цикла часть их была изгнана отсюда, часть поймана и отправлена в Низ на исправление, а их обители поглотила твердыня. С тех пор наступили времена, которые среди патрициев назвали Затишьем. Но, похоже, сегодня этой эпохе пришёл конец. Неслышащие вернулись. А вместе с ними пришли и ловицы – ужаснейшие асайи!
Гиб Аянфаль как бы невзначай покосился на Эньши, который, бросив цветы, во все уши слушал архитектора, не спуская с него глаз.
 
– И что, вы кого-то из них видели? – спросил он.
Зоэ тоже оглянулся на Эньши, а затем приблизился и положил руку на плечо Гиб Аянфаля, так что его голос зазвучал прямо в мыслях недоступно для окружающего пространства.
«Лично – нет. Сбереги меня Ганагур! Но… доводилось ли тебе слышать о Малкириме, Янфо?»
«Немного» – коротко ответил Гиб Аянфаль, припоминая давнишний разговор с Ае, – «Это сверхсущество, верно?»