Однажды в Лопушках (СИ)

Определенно, интересно.
Ради этого вот интереса и стоило приехать.
— Прогуляемся? — предложил Потемкин. — Тут места красивые… леса вот. И речка есть.
— Ну, если речка есть… — Беломир спиной чуял, что то, темное, дурное, скрывавшееся в усадьбе, оживает. И проверяя догадку, предложил. — А может, лучше к нам? Чайку поставлю…
— Спасибо, что-то не хочется, — вежливо отказался Потемкин и еще на шаг отступил. — Как-то вот… не люблю я развалины. Печаль навевают.
Что характерно, эти конкретные развалины отвечали Потемкину взаимностью.
— Тогда да, — Беломир решил пока приглядеться. Спросить всегда успеет. И Потемкин знает, что вопросы будут. Ответы, надо полагать, тоже заготовлены.
Шли рядом.
Потемкин шагал широко и, что характерно, вроде и от усадьбы, но по широкой дуге, и время от времени взгляд бросал, будто опасаясь, что развалины исчезнут.
Или наоборот, пожелают поближе знакомство свести.
Ни тот, ни другой вариант Потемкину радости не доставлял.
Беломир ждал.
Он всегда умел сдерживать любопытство. И был вознагражден.
— Это место принадлежит нам, — выдохнул Потемкин, добравшись до речушки, которая и речушкой являлась-то сугубо формально.
Крупный ручей, что прогрыз русло в земле.
— Рад за вас.
— Да… нечему радоваться, — Потемкин отер лицо ладонями. — Тут дело такое… семейное… кому другому я бы… хочешь от отца отделиться?
Неожиданное предложение. Мягко говоря.
— Я как бы уже…
— Не формально. По-настоящему.
Потемкин присел и потрогал траву. Беломир тоже потрогал. Мало ли, вдруг да он о траве чего-то там не знает. Но та была обыкновенной: в меру жесткой, слегка запыленной и с острым краем, который норовил оцарапать пальцы.
— Да, твой отец тебя вычеркнул из списка наследников, но фамилию не отобрал, а это знающим людям о многом говорит. В любой момент он тебя и обратно дернуть может.
— Это если я дернусь.
— Дернешься. Куда тебе деваться, — Потемкин криво усмехнулся. — Если не ради себя, то ради Натальи. Вы её всегда любили, потому и помогли сбежать.
— Никто…
— Да ладно. Будто кто-то поверит, что юная девица сама смогла бы все это провернуть… будь они одни, твой отец узнал бы еще до того, как Наташка из дому вышла. И нашел бы, чем образумить. Но это дело семейное. Мир, ты ведь неглупый человек. Именно поэтому и не переступил границу.
— Мне казалось, что как раз-то переступил.
— Нет, — Потемкин покачал головой. — Не переступил. Да, ты соизволил во всеуслышание заявить о своей ориентации и любви к человеку не подходящему, выбрав тех, кто подобного рядом не потерпит. И твоему отцу пришлось смириться с отставкой. Вот только людей ты выбрал правильных. История-то за двери министерства не вышла. В свете, конечно, судачат, но… осторожненько.
Заорала сойка. Нервный мяукающий голос её отвлек от Потемкина.
— И если Наташка позовет, ты вернешься… это одно. Второе — ты продолжаешь пользоваться деньгами Бестужевых.
— Это мой фонд.
— Твой. Но на капиталах Бестужевых. Или, полагаешь, старик не нашел бы способа перекрыть кран? Нет, он все понимает. И позволяет тебе играть в независимость. И хуже всего, что и ты понимаешь. И тоже соблюдаешь правила игры. Не надоело?
— А тебе что за печаль?
Появилась такая нехорошая мыслишка, что свернуть шею Потемкину не так и сложно. Он вот сидит, травку поглаживает, всецело на том сосредоточившись. И всего-то надо, что наклониться, положить одну руку на затылок, а вторую под подбородок, да и крутануть хорошенько.
Резко, главное.
Чтобы опомниться не успел.
— Сделка, — Потемкин поднялся и теперь его улыбка походила на оскал. — Ты мне, а я тебе… я помогу выйти из-под власти старика…
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Как?
— Мой дед может выступить противовесом. И гарантом.
— А он еще жив?
— Живее многих, — хмыкнул Потемкин. — И поверь, с ним даже твой отец связываться не станет.
Это верно. Старый Потемкин, про которого каждый год шли слухи, будто бы Боги, наконец, призвали его, почти вечно живущего, к себе, давно уж обретался где-то на Севере, в родовых землях, выбираясь оттудова лишь на коронные торжества.
 
…и стоял он за плечом Императора по праву наставника его. И тайного советника, что, правда, тайной не было. Властью он обладал не то чтобы вовсе безграничной, но серьезной.
Мог бы…
— Я говорил с ним. Твоя матушка была родом из Очаковых. Старая фамилия, но небольшая. С другой стороны уже её матушка происходила из Потемкиных.
— Да неужели?
Уроки генеалогии Беломир не то чтобы любил, скорее уж терпел, как многие иные, включая обязательное музицирование. В отличие от музицирования, с генеалогией он старался.
Выходит, слабо старался, если этакая деталь ускользнула из памяти.
— Вполне себе… на самом деле Серафима Горелина, которая вышла замуж за Савелия Очакова была внебрачной дочерью моего деда. Он её не признал. Тогда.
— А теперь признает?
— Он обеспечил девочке неплохое образование, выделил приданое, отыскал годного мужа, который был вполне в курсе истории, а потому взял в жены девицу из мещан.
И не врет.
А ведь и вправду… когда-то этот момент изрядно удивил, почему Очаков женился на мещанке? И главное, портрет бабки имелся, и казался знакомым, а вот теперь Беломир понимал, на кого та походила.
— И как это мне поможет?
— Обыкновенно. Серафима еще жива.
— Да?
— Скажем так, твой отец отличается некоторым… снобизмом.
Это мягко говоря.
— И потому, женившись на твоей матери, он сделал все, чтобы ограничить её общение с той родней. И уж категорически выступал против вашего знакомства.
Потемкин отряхнул руки.
— Как бы то ни было, Серафима жива и вполне в разуме. А еще она унаследовала капиталы супруга… точнее формально супруга, но если быть справедливым, то возникли эти капиталы во многом её стараниями. Тетушка унаследовала семейную способность к коммерции.
— И?
— А вот наследников по прямой линии у неё, почитай, не осталось…
— И? — Беломир уже понимал, что именно ему предложат. Но пока предложение не озвучено, то… да и соглашаться ли?
— И потому она будет рада ввести в род человека достойного, который к тому же её крови… момент весьма удобный. С одной стороны, Бестужевы отказали тебе в праве наследования, чем избавили от обязательств по отношению к роду. С другой, налицо кровная связь, а потому никто-то не заподозрит неладное. С третьей, подумай, Очаковы, может, не ровня Бестужевым, но при поддержке деда на многое способны. Да и просто… денег у тетки хватит, чтобы спокойно жил и ты, и Наташка, и её девчонки. Слышал? Твой отец уже с Бельскими предварительный договор заключил, о помолвке?
— Что?
— Не слышал, — с притворным вздохом сделал вывод Потемкин. — Оно, конечно, вслух о таком не говорят, но насколько знаю, свадьбу планируют не откладывать.
Интересно.
Настолько интересно, что кулаки сами собой сжимаются. Стало быть, отец не изменился… хотя с чего бы ему меняться-то? Всегда и во всем он прав. А прочие… прочие просто дети неразумные, блага своего не ведающие.
— Как понимаю, если ты не в курсе, то и Наташка тоже…
— Она уедет.
— Вернут, — хмыкнул Потемкин. — Долгое ли дело… сперва в доме запрут. Или не в доме. Объявят, что у неё нервы. Расстройство после смерти супруга…
…и подберут правильного целителя, который давно уж понимает, как иные дела делаются. А стало быть, отыщет нужные зелья, и станет Наташка тихой, мирной и годной для воплощения в жизнь отцовских планов.
— Что до племяшек твоих, то они еще молоды, ими играть и того проще. Ради маменькиного блага на все пойдут.
Беломир стиснул кулаки, представляя…
— А вот станешь главой своего рода…
— Главой?
— Отчего нет? Тетушка-то в немалом возрасте уже, ей на покой охота. Бумаги, коль пожелаешь, оформят быстро. Государь поддержит.