Кузнец (СИ)

— Да мы не об этом, — Женя всё ещё пытался восстановить дыхание, его веснушчатое лицо раскраснелось от бега. В глазах читалось беспокойство, совсем не характерное для его обычно весёлого нрава.
— Там эти богатеи тебя искали. — перебил друга Ваня, нервно теребя край потрёпанной рубахи. Его обычно невозмутимое лицо выражало явное беспокойство.
Озадаченные взгляды друзей скрестились на мне. Воздух, казалось, загустел от напряжения.
— Они ещё и твою фамилию знают. — Женя почёсывал затылок, словно это действие могло помочь ему разгадать загадку.
Внутри меня развернулась молниеносная борьба: сказать или промолчать? Решение пришло мгновенно – в моей ситуации лучшая защита — это нападение.
— Это я им сказал свою фамилию. — произнёс я с деланным спокойствием, хотя внутри всё сжималось от предчувствия неприятностей.
Они уставились на меня так, словно у меня внезапно выросла вторая голова.
— Совсем, что ли, больной? — в голосе Вани звучало неприкрытое возмущение. Его плечи напряглись, будто он готовился защищать меня от моей же глупости.
— Они в любом случае меня найдут, нужно действовать на опережение, — я говорил уверенно, демонстрируя, что у меня есть план.
— Какое ещё опережение? — Ваня покрутил пальцем у виска, всем своим видом показывая, что считает мою затею безумной.
Настроение в нашей маленькой компании менялось, как погода в апреле. То они мрачнели, представляя возможные последствия моей выходки, то начинали подшучивать над ситуацией, пытаясь разрядить напряжение.
Вечер того же дня опустился на деревню тяжёлым покрывалом тревожного ожидания. За окном послышалось гулкое ржание лошадей и скрип колёс по утрамбованной земле. Богатая карета, украшенная затейливой резьбой, остановилась у порога нашего скромного дома. Тени от фонарей плясали на её лакированных боках, придавая происходящему почти театральный вид.
Гадать о личности посетителей было бессмысленно – я прекрасно знал, кто решил нанести нам столь поздний визит. Три строгих удара в дверь прозвучали как барабанная дробь перед казнью.
Я распахнул дверь широким жестом, встречая взглядом высокого мужчину в идеально сидящем деловом костюме. Его осанка и манера держаться выдавали человека, привыкшего командовать.
— Добрый вечер. — произнёс я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и спокойно.
Передо мной стоял статный мужчина лет сорока с ухоженной рыжей бородой. Дорогой парфюм окутывал его словно невидимая броня. По правую руку от него замерла его супруга – изящная женщина в роскошном синем платье. Её тёмные волосы были уложены в сложную причёску, а голубые глаза – точная копия глаз дочери – смотрели с тревогой и любопытством. От неё исходил сладковатый аромат дорогих духов, создававший странный контраст с запахами кузницы.
— Хмм... — мужчина задумчиво потёр бороду, явно удивлённый тем, что его встречает тот, кто должен прятаться под кроватью. — Вечер добрый, юноша.
В этот момент из дверей кузни появилась внушительная фигура отца. Его могучее тело блестело от пота, а в руках он по-прежнему сжимал свой верный молот.
— Кого ещё в это время неладная занесла?! — прогремел Саныч, его голос эхом отразился от стен домов.
— Добрый вечер! Вы, как я понимаю, Александр Молотов, отец Михаила Молотова? — в голосе гостя зазвучали дипломатические нотки.
Рукоятка молота предательски заскрипела в мозолистых руках отца.
— Допустим, — сухо ответил Саныч, сверля гостя настороженным взглядом. — А вам зачем?
Мужчина, очевидно привыкший к деловым переговорам, решил сразу расставить все точки над "и".
— Тогда давайте по порядку, — начал он, выпрямляясь ещё сильнее. — Меня зовут Владимир Виноградов, а ваш сын спас мою дочь, которая чуть не утонула в реке. — В его голосе явственно слышались нотки искренней благодарности, но тут же он добавил с лёгким неодобрением: — Но мой сын, не разобравшись в ситуации, подумал не о том.
Воздух словно сгустился от напряжения. Я стоял, переводя взгляд с отца на Виноградова, готовый в любой момент вмешаться, если разговор пойдёт не в то русло.
  
— А о чём?! — Саныч подался вперёд, его массивная фигура словно заполнила собой дверной проём. Каждый мускул на его лице напрягся, выдавая глубоко затаённую обиду.
— Это просто недоразумение, на это не стоит даже обращать внимание, — Владимир попытался сгладить ситуацию, но в его голосе проскользнули покровительственные нотки, которые только подлили масла в огонь.
— Заканчивайте быстрей с тем, что хотите сказать, и езжайте, куда вы там едете, — процедил Саныч. Я внимательно наблюдал за отцом, пытаясь понять причину его внезапной враждебности. В его глазах читалась какая-то застарелая обида, история которой была мне неизвестна.
Лицо Владимира изменилось, словно маска учтивости спала с него. Неловкость уступила место праведному гневу.
— Я долго терпел к себе такое хамство, но ты уже переходишь все рамки дозволенного, — его голос зазвенел сталью. Поза изменилась с делового на боевой, подбородок приподнялся. — К тебе в гости пришли уважаемые люди, а ты ведёшь себя как последнее быдло.
"А купец-то с характером," — отметил я про себя, наблюдая за разворачивающейся сценой. Владимир явно не привык к подобному обращению, и его показное смирение, вызванное благодарностью за спасение дочери, улетучилось как утренний туман. Они застыли друг напротив друга, как два матёрых волка, готовых вцепиться друг другу в глотку.
В этот момент в душном воздухе разлился тонкий аромат жасмина.
— Мужчины! Давайте успокоимся! — Олеся скользнула между ними с грацией танцовщицы. — Мы здесь как раз для другого.
Я невольно восхитился её мастерством. Женщина умело использовала свой шарм как оружие, и это сработало безотказно. Лёгкий поворот головы, мягкая улыбка, облако дорогих духов – и напряжение в комнате заметно спало, словно кто-то выпустил воздух из раздутого меха.
— Благодарю за спасение дочери, — Владимир протянул мне руку, его рукопожатие оказалось крепким и уверенным. — И прости за выходку Петра.
— Не стоит. Мы с ним квиты. — ответил я, отмечая про себя, как внимательно он меня изучает.
— А ты смышлёный малый, кто тебя этому научил? — в его глазах появился профессиональный интерес. — Я сам владею таким навыком, но такие знания – большая редкость.
— Видел один раз, решил повторить, — я намеренно дал уклончивый ответ, не желая вдаваться в подробности. Новые вопросы от Саныча сейчас были ни к чему.
За окном маячили силуэты его детей. Петя, уязвлённый в своей дворянской гордости, демонстративно держался подальше от входа, всем своим видом показывая презрение к нашему скромному жилищу.
В ходе разговора выяснилось, что Владимир – не просто торговец, а влиятельный купец, чьи интересы простираются от торговли зерном до продажи холодного оружия. История его встречи с Олесей во время одного из торговых путешествий звучала как романтическая легенда, хотя, глядя на её умение управлять ситуацией, я ничуть не удивился его мгновенной влюблённости.
"Торговец..." — эта мысль зацепилась в моей голове, как заноза. Возможности, которые открывало это знакомство, требовали тщательного обдумывания. Однако реакция отца на слово "торговец" была подобна вспышке пороха.
— Теперь-то я всё понял! — Саныч двинулся вперёд с решительностью тарана. — А то я думаю, что такие господа забыли в доме простого кузнеца.
— Да мы всего лишь хотели вас поблагодарить и, может быть, чем-то помочь! — Владимир начал отступать, увлекая за собой жену. Его лицо выражало искреннее недоумение.
— Себе помоги! Или ты думаешь, я вчера родился? — прогремел Саныч, практически вытесняя гостей со двора.
Я понимал логику отца только сейчас – торговцы не раз пользовались его пьяной доверчивостью, но сейчас он явно перегибал палку, сваливая все свои обиды на невинных людей.
Семейство Виноградовых поспешно направилось к карете. На лице Владимира читалось горькое разочарование.