Суда не будет (СИ)

Лёша развернул кресло.
Я взглянул на его окровавленное лицо, сказал:
— У тебя здесь есть аптечка?
Соколовский мазнул рукой по подбородку, посмотрел на свою ладонь — там остался кровавый след.
— Ты с ума сошёл, Рыков? — спросил он.
Вскинул на меня глаза.
— Понимаешь, что я с тобой сделаю? — сказал Соколовский. — С твоим братом ментом тоже…
— Ты будешь сидеть тихо и молчать в тряпочку, Алексей Михайлович, — заявил я. — Залатаешь царапину на своём лбу, когда выпроводишь отсюда своих людей. Затем выслушаешь меня. И сделаешь всё то, что я тебе скажу.
  
Я убрал руки за спину. Кивнул — указал на дверь, из-за которой уже доносился грохот шагов. В кабинет, словно по моей команде, вломились двое молодых мужчин (привратника с ними не было). Они замерли у порога. Сощурились от яркого света, что светил им в лица из окна. Взглянули на Соколовского. Посмотрели на меня. Скрестили свои взгляды на спине мёртвого Ромы Кислого. Я не увидел у них в руках оружия. А их кулаки меня не впечатлили. Заметил, как нахмурил брови Соколовский.
— Пошли вон отсюда! — рявкнул Лёша.
Мужчины дёрнулись.
— Но…
— Вон отсюда! — повторно крикнул Соколовский.
Он вскинул руку, испачканными в крови пальцами указал на дверь.
И уже спокойно добавил:
— Я позвоню, когда понадобитесь. Что непонятного? Закройте дверь.
Мужчины синхронно кивнули головами.
— Конечно, Алексей Михайлович, — произнёс тот, что уже подавал голос.
Парочка попятилась к выходу. Они столкнулись плечами в дверном проёме. Всё же протиснулись в коридор. Мазнули по кабинету любопытными взглядами. Захлопнули дверь. Лёша вынул из кармана носовой платок, размазал по лицу кровавые капли, прижал платок к рассечению на лбу. Он опустил глаза на Рому Кислого. И тут же посмотрел на меня. Я прошёл мимо стола, взял за спинку стул и оттащил его ближе к окну. Установил его рядом с креслом Соколовского, в шаге от головы Кислого.
— Чего ты хочешь? — спросил Лёша.
Он смотрел на меня из-под бровей, прижимал к голове платок. Взъерошенные волосы на его голове топорщились в стороны, больше не прикрывали залысины. Камень на персте ярко блестел.
— Хочу, чтобы ты знал, Алексей Михайлович. Я больше не выполняю заказы частников. С этим я завязал. Я теперь снова работаю на государство. Понимаешь? Так что разбирайся со своим Зинченко самостоятельно.
Я заметил на рукаве своей рубашки каплю крови. Вздохнул.
Сообщил:
— К тебе, Алексей Михайлович, я сегодня пришёл по делу. Вот по этому делу.
Показал рукой на тело Кислого. Расстегнул на рукаве пуговицу, аккуратно подвернул испачканную кровью манжету. То же самое проделал и на втором рукаве.
— Найдёшь себе другого телохранителя, Алексей Михайлович, — сказал я. — Роману Андреевичу Ильину, которого ещё называли Ромой Кислым, вынесен смертный приговор. Я только что привёл его в исполнение. Понимаешь?
Соколовский скривил губы. Посмотрел на затылок Кислого. Перевёл взгляд на моё лицо.
— Приговор? — сказал он. — Какой ещё приговор? Кто его вынес?
Я пожал плечами, ответил:
— Этого я тебе, Алексей Михайлович, не скажу. Знай только, что Роман Ильин виновен в изнасиловании трёх несовершеннолетних девиц. Одну из которых, семнадцатилетнюю Оксану Поликарпову, он задушил. Случилось это тринадцатого апреля этого года. Ты выбрал себе в телохранители не того человека, Алексей Михайлович. За что только что и пострадал.
Я указал рукой на лоб Соколовского и заявил:
— Ничего личного. Так уж вышло. Я только выполнил свою работу.
Лёша хмыкнул, пробежался взглядом по столешнице, но пачку с сигаретами там не нашёл.
— Как уже говорил, — сказал я, — к тебе, Алексей Михайлович, у меня тоже есть дело. Точнее, не у меня, а у той организации, которую я представляю. Но услышишь ты о нём от меня.
Соколовский сунул руку в ящик стола, вынул оттуда новую пачку сигарет. Распечатал её. Закупил.
— Что за организация? — спросил он.
— Её официальное название тебе, Алексей Михайлович, ни о чём не скажет, — ответил я. — Но в народе… и в твоей среде её называют «Белая стрела». Слышал о такой?
Соколовский мотнул головой.
Сказал:
— Нет. Не слышал.
Лёша выдохнул в сторону двери табачный дым.
— Мы правительственная организация, — сообщил я. — Созданная в преддверии предстоящего сокращения, а потом и отмены смертной казни в нашей стране. Уже со следующего года всё меньше смертных приговоров будут приводить в исполнение. А ближе к двухтысячному году таких упырей, как Рома Кислый, согласно Венской конвенции, и вовсе перестанут расстреливать. Государству придётся расходовать средства на пожизненное содержание таких преступников в тюрьмах. А это накладно.
Я пожал плечами.
Указал пальцем в потолок.
— Там, на самом верху, — сказал я, — принято решение, что теперь над подобными нелюдями суда не будет. Приговор им выносят за пределами стен суда. Происходит это без обычных проволочек. Затем такие специалисты, как я, приводят этот приговор в исполнение. Понимаешь? К ним приходит не милиция — к ним являются люди, хорошо обученные убивать. Как именно это происходит, ты, Алексей Михайлович, только что сам увидел. Роман Ильин понёс наказание за убийство Оксаны Поликарповой. Всё.
Я развёл руками.
Сообщил:
— Я намеренно убил Рому Кислого здесь и сейчас. Чтобы ты, Алексей Михайлович, отнёсся серьёзно к моей просьбе. Роман Ильин познакомился со своей будущей жертвой на молодёжной дискотеке в парке «Пионер». Там он заманил девицу к себе в машину. Что произошло дальше, я тебе уже рассказал. Добавлю только, что тело несовершеннолетней Оксаны Поликарповой твой бывший телохранитель зарыл у посадки, рядом с Лисьей балкой. Там, где вы год назад хоронили зареченских. Помнишь?
Рука Соколовского дёрнулась — в воздухе кабинета вновь закружили крупинки пепла.
Лёша затянулся дымом. Задержал дыхание, будто успокаивался.
— Нашей организации в настоящий момент нет дела до бандитских разборок, — сказал я. — Вы прекрасно справляетесь с сокращением своего поголовья и без нашей помощи. Поэтому мы временно не замечаем ваши правонарушения. За исключением тех случаев, когда от ваших действий гибнут обычные люди. Такие, как Оксана Поликарпова. Приговор у нас только один, Алексей Михайлович — смерть. Поэтому постарайся, чтобы в будущем твои дела не задевали рядовых граждан. И следи за своими подручными.
Соколовский хмыкнул. Он стряхнул с сигареты пепел себе под ноги, на ковёр.
— Алексей Михайлович, ты несёшь ответственность за своих людей. Как руководитель. Понимаешь? Расхлёбывать неприятности после их выходок придётся именно тебе. Как в случае с Ромой Кислым. А как ты хотел? Раз уж Роман Андреевич Ильин был твоим подчинённым, то часть вины за его преступления лежит на тебе. На смертный приговор эта вина не тянет. Пока. Но тело девчонки нужно найти и вернуть родителям для захоронения на кладбище. Это и есть моё дело к тебе, Алексей Михайлович.
Я вынул из-за пояса пистолет, указал стволом на Соколовского.
Лёша замер в кресле, лишь дымилась сигарета у него в руке.
— Срок выполнения этого дела: до пятницы, — сказал я.
Передёрнул затвор — патрон выпрыгнул из пистолета и упал на ковёр, замер по соседству с окурком.
Лёша развёл руками.
— Как я её найду? — спросил он.
— Это твоя проблема, Алексей Михайлович. Но Кислый не в одиночку хоронил ту девицу. Подумай, кто ему помогал. Расспроси своих людей. До ночи с четверга на пятницу у тебя ещё полно времени. Найдёте тело девчонки. И там уже решай сам. Либо передай его своим друзьям из милиции. Либо перезахорони тело и сообщи мне его новое место нахождения — дальше я разберусь. Но только помни: если ты не справишься, то в пятницу утром около Лисьей балки будут рыскать милиционеры.
Я взмахнул пистолетом, сказал:
— Милиционеры работаю хорошо не только при запахе наживы, как ты говорил. У них тоже есть семьи. Они понимают, что значит потерять ребёнка. В поисках тела Оксаны Поликарповой они перепашут всю балку и всю посадку около неё. Особенно, если поступит такое указание сверху. Они найдут не только девчонку, как ты понимаешь. И тогда у тебя станет несравнимо больше причин для волнения, чем сейчас. Поэтому отнесись к этому делу серьёзно, Алексей Михайлович.