Фурия (СИ)

Он похудел, кожа бледная, будто провёл несколько месяцев взаперти.
— Ты выглядишь не очень, — высказываю ему.
— Да… — хмыкает. — Я две недели как выписался из больницы. Два месяца провалялся после операции.
— Что случилось? — не на шутку взволнованно.
— Разрыв сердечной мышцы. Вытащили с того света. Девяносто девять и девять процентов людей с таким диагнозом умирают.
— Как это произошло? — останавливаюсь.
— Стресс, чрезмерные физические нагрузки и врождённая патология — одна стенка немного тоньше. Всего пара миллиметров, но это чуть не убило меня. Отключился посреди тренировки.
— Ужас…
— Уже всё хорошо. Но со спортом придётся завязать. Ничего — уйду с головой в учёбу, — грустно улыбается.
— Везде есть свои плюсы. Как врачи могли пропустить такое, вас же должны тщательно обследовать?
— Ты в это реально веришь? Я не в команде национальной сборной. К нам были не такие строгие требования, — шоркает ногами.
В коляске загукала дочка.
— Кто-то проснулся, — притормаживаю и заглядываю внутрь.
Том приседает рядом, ласково улыбается, глядя на малышку, и игриво цокает языком.
Она смеётся.
— Офигеть! Первому встречному уже глазки строит! А нам только крики, — возмущаюсь.
— Просто девчонки меня любят. Да, Доротея? — подмигивает дочке. — Можно? — смотрит снизу, прося разрешения взять её на руки.
— Конечно, — разрешаю. — Не в курсе, что ты знаешь её имя. Мы нигде его не афишировали.
Том берёт Тею из коляски на руки.
— Мне отец сказал, — не отводит от неё глаз.
Протягивает ей палец, и девочка крепко хватается за него, при этом довольно улыбаясь.
— Не хочешь к нам второй няней? Смотрю, у тебя с ней отличный коннект.
— Боюсь, твой муж не будет рад моему присутствию рядом, — покачивает малышку на руках, чем приводит её в восторг.
— Не понимаю, почему он так на тебя сорвался…
— Не парься! Я ему никогда не нравился, — строит рожицу Тее.
— Он что-то узнал о нас? — задаю вопрос напрямую.
Его он смущает.
— Не от меня…
Тея шлёпает его по лицу ладошкой.
— Вот проказница! Вся в мать! — шутливо смотрит на меня. — И хвостики уже носит?!
— Гены, — жму плечами.
— Значит, будет такая же супер красотка, — окидывает меня взглядом, от которого мурашки бегут по коже.
— Не преувеличивай!
— Это правда! Скажи, Тея! — обращается к девочке.
Но она только что-то курлыкает на своём, озираясь по сторонам.
Мы ещё немного гуляем, а потом Том возвращает малышку обратно в коляску.
— Мне, пожалуй, лучше будет уйти. Думаю, они уже обо всём доложили Алексу, — кивает в сторону охраны. — Был рад повидаться. И с тобой, красавица! — треплет Тею за ножку.
— Я тоже…
— Обниматься, целоваться не будем, — смеётся.
— Нет!
Он уезжает.
А я весь день хожу под впечатлением от этой встречи. Тёплая и неожиданная.
Укачиваю дочь ко сну, когда в детскую врывается Алекс.
— Ты что вытворяешь?! — кричит на меня шёпотом.
Я кладу Тею в кроватку и выталкиваю его за дверь.
— Ты о чём?
— Я о Гарнере. Я приказал его не подпускать к вам, а ты устраиваешь… — грозит пальцем.
— Почему ему нельзя подходить к нам? — давлю на мужа. — Из-за Лимы? Стоит ли так загоняться, если она себе уже другого парня нашла?
— Лима здесь ни при чём!
— Тогда что?
Алекс до побеления сжимает от злости губы. Рычит, разворачивается и уходит, оставив без ответа.
Не нравится мне это. Он знает что-то, чего не знаю я.
  
Глава 63
 
Время летит быстро. Опомниться не успели, как нашей девочке исполнилось полтора года. Активный живой ребёнок, который уже пытается говорить на двух языках.
В семье случилось маленькое чудо — родители Алекса ради внучки пошли на примирение и даже прилетали к нам гости. Свекровь и сейчас гостит у нас.
Но на это есть ещё одна причина — помолвка Лимы. Парень, с которым она встречается, сделал ей предложение. И сейчас у нас обсуждение торжества по этому поводу.
— Мам, ну зачем всё это? — надувает губы Лима. — Устроим тихий семейный праздник. Мы же не свадьбу отмечаем!
 
— Климентина! Замуж один раз выходят, — журит её Татьяна Сергеевна.
Я едва кофе не подавилась, за что окинута строгим взглядом свекрови.
— Не называй меня так! Дурацкое имя! — вспыхивает девушка от возмущения.
— Зато редкое, — говорит с достоинством мать.
— Фу! От него нафталином попахивает.
И так уже несколько дней. Они никак не придут к общему мнению.
— Я, наверное, пойду, поработаю… — встаю из кресла и собираюсь повернуть в сторону кабинета.
Только не дохожу. В открытые окна из сада слышится истошный женский крик.
— Что случилось? — подскакивает Татьяна Сергеевна.
— Не знаю, — взволнованно.
Мы выбегаем из дома.
За бассейном на дорожке няня, склонившаяся над Теей.
— Что произошло? — подбегаю к дочери.
Мой ребёнок хрипит. Лицо синее.
Лима уже набирает 911.
— Она бегала… Потом споткнулась и упала… Сильно заплакала и вдруг стала синеть, — всхлипывает няня.
— Скорая уже выехала, — докладывает Лима.
— Пусть откроют ворота, — кричу охраннику, который прибежал на шум.
Тея перестаёт издавать звуки и замирает. Я хлопаю её по щёчкам, но она не приходит в себя. Пульс очень слабый.
Парамедики приезжают очень быстро. Один из врачей подхватывает Тею на руки и бегом к машине скорой.
Я еду с ними.
Они делают ей надрез в области сердца и вставляют трубку, через неё идёт кровь.
— Это что? Разрыв лёгких? — испуганно спрашиваю у медиков.
— Нет, сердца! — отвечает мужчина, вкалывая моей дочери что-то. — Связывайся с больницей, пусть срочно готовят операционную, — передаёт другому медику.
О, Боже! Я не переживу, если с ней что-то случится!
Становится сложно дышать, из меня будто выкачали воздух. Я отчаянно пытаюсь сохранить сознание.
Ещё мне не хватало тут в обморок грохнуться. Перед глазами мутная пелена и в ушах шумит.
В госпитале мою дочь сразу же окружает бригада врачей, и увозят в операционную.
— Вам нужно заполнить документы, — подходит ко мне медсестра.
Я смотрю на нее, как на сумасшедшую. У меня дочь умирает, а она со своими бумажками!
— Можно позже? — стараюсь спросить спокойно.
— Хорошо… — понимает мои чувства и удаляется.
В кармане вибрирует телефон.
— Да?
— Где вы? — тревожно интересуется Алекс.
— Больница Святой Марии…
— Я скоро буду.
Он приезжает очень быстро.
— Ей делают операцию, — сразу выпаливаю, не дождавшись его вопроса. — У неё разрыв сердца.
Он прижимает меня к себе и гладит по плечам. Я плачу навзрыд. У меня истерика. Моя единственная долгожданная доченька на волоске от смерти. Если с ней что-то случится, я не переживу.
— Всё будет хорошо, Сэл, — успокаивает меня.
Но я слышу, как громко и часто бьётся его сердце. Он тоже в ужасе. У нас обоих страх потерять единственного ребёнка.
Следом приезжают Лима и Татьяна Сергеевна.
Кто-то из медперсонала проводит нас в комнату ожидания. В такой же я когда-то сходила с ума в Германии, во время Стаськиной операции.
Алекс остается заполнять документы. А я измеряю комнату шагами, пытаясь себя успокоить и набраться сил.
Хреново получается! Неизвестность давит.
Время, как назло, тянется бесконечно долго.
Я уже в полуобморочном состоянии схожу с ума.
Прошло часов шесть, когда к нам вышел хирург.
— Как она? — набрасываюсь на него.
— Состояние тяжёлое, — говорит честно. — У неё оказалась врождённая патология сердца, тонкая стенка правого желудочка. Она потеряла много крови. Нужно переливание. Но группа очень редкая — четвертая отрицательная.
Алекс вдруг резко сдавливает мне плечи, обнимая во время разговора.
— У нас нет такой в запасе…
— И что делать? — дико смотрю на него. — Найти никак? Я любые деньги заплачу!