Нокс. Эпоха войны (СИ)

Неожиданно все эльфы застыли. Их лица были изумлены и шокированы. У каждого дрожали руки и давило в груди. Рев, тихий, но страшный раздался по лесу. Звериный рокот заставил солдат обнажить свои мечи. Образовав кольцо поодаль от девушки, они стали всматриваться в густую чащу. Один из них увидел, как желтая капля упала на его кожаный наруч и прожгла руку насквозь. В истерике он ринулся прочь в сторону деревни. Остальные снова застыли, не понимая, что произошло. Вдруг сверху стали падать капли раскаленной магмы. Эльфы присмотрелись, не веря глазам: откуда в ливень здесь, в лесу, может быть магма? Взглянув наверх хмурым и озадаченным лицом, солдат лишь на секунду увидел черные силуэты, а после лицезрел только сырую черную землю, размытые капли дождя и приглушенные вопли с криками. Остроухие, при виде отрубленной головы, закричали и, сжавшись еще больше друг к другу, стали судорожно размахивать оружием. Свист сверху заставил их остановиться и посмотреть наверх. Громкий и разрывной взрыв раздался по мокрой земле. Ее ошметки улетели в разные стороны вместе с кусками тел. Выжившие и раненные ошарашенно взглянули на место взрыва. Из дыма вышел рогатый маг. Вальяжно закинув темную косу, обвитую магмой и чернотой, он подошел к эльфу и присел на корточки. Пара красных горящих глаз яростно прожигала его насквозь. Слабость и страх поразили все тело, отдаваясь полностью животным чувствам. На лице демона расплылась белоснежная улыбка. Эльф, вдруг вспомнив о своих силах, подорвался и кинулся вперед от него, но сразу же врезался во что-то твердое, да так, что упал опять на землю. Повертев разболевшейся лоб, он поднял глаза и увидел черно-красный силуэт. Его лицо было не видно, но зеленые огни были прекрасно видны, более того, в них эльф разглядел ничего, кроме хищной жажды. Раскрыв рот, зеленоглазый выпустил из нее небольшую струю огня. Эльф попытался вскрикнуть, но боль слишком поразила его; он умер от шока. Когда обгорелые ошметки свалились на землю, зеленоглазый плюнул в них и переступил.
Двое оставшихся эльфов схватил демон. Он плавно водил рукой по воздуху, подобно танцующей змее. Солдаты упали на колени и схватились за горло. Из их рта вышел весь воздух и окутал их, образуя герметичный купол. Через несколько секунд они оба упали замертво. Давящая аура пропала, как и коса демона, как и жар зеленоглазого. Подойдя к девушке, Райан опустился на одно колено и сострадающе посмотрел на нее: глаза были стеклянными, а сердце еле билось. Запустив в ее грудь огненный шарик, он стянул свое пальто и накрыл ее.
— Ей повезло, что смогла дожить до этого момента, — прохрипел Джейсон, хмурясь при ее жалком виде. Оглянувшись через плечо, он взглянул на уродливые трупы эльфов и скривился. — Ублюдки…
— Раз они вытащили ее живой, значит в деревне есть и другие заложники, — Грейс посмотрел на друга понимающим взглядом. Их мысли были одинаковы, пускай и не было говорено, но они понимали, что мыслят едино. Неожиданно из подсумок Блейда вылетел магический кристалл.
— Итак, дорогие ученики. Это испытание проверит вашу способность работать отрядом, думать стратегически и стараться быть едиными. Ваша задача — это освободить деревни Велен, Сток, и Филь от налета эльфов. Срок неограничен, но помните, что мы, кроме как наблюдать, не можем ничего сделать. Ваша победа должна быть достигнута вашими стараниями, — сладко говорил голос учителя Сэта.
— Идиоты… — пробубнил Райан, достав флягу. Джейсон вопросительно взглянул на него. — Сразу бы сказали, что испытание будет таким легким… — его губы, смоченные коньяком, растянулись в тонкой улыбке. — Утроим остроухим ад…
***
На блокаду трех деревень было выслано три тысячи солдат, по тысяче на каждую деревню. В каждой трети этого наряда было сотня тяжело пехотных магнопушек, пятьсот пеших мечников и четыреста магнострельщиков (обычно из называют стрельцами). Деревня Велен, в которой оказались Джейсон и Райан, была первой оторванной от страны. После подавления небольшого восстания здешних мужиков и стариков, что могли сражаться, эльфы принялись грабить и уничтожать дома жителей. Женщин и детей они запирали в клетках, а оставшихся мужчин казнили прямо на глазах у заложников. Сейчас, когда половина деревенского провианта была взята остроухими, хаос успокоился на три часа. Дома догорали; хлеб и вино выносились из последних погребов, что были ближе к ратуше. Трупы казненных сбрасывали в выкопанную яму, в которую солдаты мочились, плевали и кидали желчные оскорбления, но никто из пленников не мог понять их язык. В ратуше обосновали штаб, в котором сейчас сидел командир отряда и рассматривал карту трех деревень. Над его длинными ушами стояли два подчиненных и что-то бурно объясняли, но командир не желал их слушать, хмурясь и сжимая кулаки. Ударив по столу, он приказал им скрыться с глаз, а сам отошел к пустому проему, где раньше было окно. Опустив серые уставшие глаза вниз, он увидел три горящих крыши прямо рядом с ратушей, в которых были слышны громкие смешки и хохот солдат. По середине находилась яма с трупами, а по бокам от нее две самодельные деревянные вышки, на которых стояло по два магнострельщика. Около уцелевших домов, под крышами флигелей[1], располагались замотанные в кожу и обтянутые веревками припасы, топливо и т. д… Возле входа в деревню стояли две пушки, средних по длине и массе; подле них четыре эльфа, которые что-то мирно обсуждали, попутно выпивая украденную выпивку. Справа командир услышал протяжный и истерический крик, похожий на крик гарпии. Скосившись, командир увидел, как два солдата оттаскивали полуголый труп бородатого мужчины в яму, а двое других держали обезумевшую женщину, которая пыталась вырваться из их рук, истерически крича и что-то непонятно говоря непонятно кому. Рядом с ней в диком испуге сидел мальчик, лет семи, с грязным бледным лицом, мешковатыми глазами и небрежными сальными волосами. Он сидел на мокрой земле, обхватив свои ноги, и со страхом в карих глазах смотрел куда-то в пустоту. Не зная почему, но командир не мог отвести своего хмурого и холодного взгляда. «Видимо, тот мужчина был отец семейства…» — заключил он в мыслях, обратив внимание на то, как те двое, что несли труп, небрежно скинули тело и отряхнули свои черные одежды. Серые глаза уставились на маленького мальчика, который сидел в шоке и походил на фарфоровую куклу. «Жаль, что тебе пришлось это увидеть, малец… — рассуждал командир, — но пойми: наш народ жил таким образом сотни лет… Мы больше не станем добычей!..»
 
Неожиданно в кабинет постучались.
— Log in! (Войдите!) — чуть превысил он свой прокуренный голос, не оборачиваясь. В кабинет вошел молодой доносчик. Встав ровно, он отдал честь и что-то несвязно бормотал, но командир мог уловить суть. Речь шла о той безумной женщине и испуганном мальчишке. Доносчик спросил «как быть?».
Командир отошел от окна, строя серьезный и важный вид, и уставился на военные карты. «Idem cum aliis… (Тоже самое, что и с остальными).» — сказал он, находясь в раздражении. Юноша лишь кивнул и поскорей скрылся за трухлявой дверью.
«Наша осада длиться уже три дня… от генерала Плутона нет никаких известий… неужели забыли? Думают, что мы мелочь, которую не жалко кинуть на растерзания. Гм! заносчивые уроды! думают, что число солдат и огневая мощь решает весь исход боя. Глупое утверждение!!! Истинная мысль может прийти к ним только в момент проигрыша, когда кампания закончилась для них ужасно, а все стратегии и планы канули на дно. Тогда-то, в полном отчаянии и безысходности, они начнут задумываться над своими ошибками, из-за которых они проиграли войну. Но когда к ним проходит то озарение, их жизнь уже прерывается выстрелом магнострела в голову, либо долгими истязаниями и потом уже казнью. Лишь те, кто осознал тайну войны до начала самой войны — есть истинный полководец и лидер. Только этим тупоголовым индюкам еще далеко даже да таких мыслей, не то, что до озарения! Пускай все мы и сражаемся за свободу и жизнь народа… мы не должны слепо поддаваться эмоциям и ветреным мыслям. Но, глупо и бесполезно жаловаться на это просто так — время решит… время решит…»