Профессиональный оборотень. Каникулы оборотней. Хроники оборотней

– А когда ты ее об стенку била, тебе не пришла в голову идея сначала надеть на нее каску? – резонно заметил Алекс. – Ничего ей не сделается… И боли они не чувствуют, а вопят и ругаются только от злости.
Голова резко дернулась и вылетела из моих рук, а взлетев метра на три над нами, так, что ни я, ни командор уже не могли ее достать, укоризненно произнесла:
– Странный вы самурай, однако… Вместо того чтобы защищать исторические ценности Японии, каковыми мы и являемся, вы уничтожаете редкий, исчезающий вид рокуро-куби! Но вам отольются наши слезы… Предсказываю, что когда-нибудь эта сумасшедшая гейша так оттреплет вас за уши, что вы света не взвидите! Хотел бы я тогда послушать и ваши вопли…
  
Выдав оскорбленным тоном эту тираду, голова взлетела еще выше и скрылась в лесу. Но Алекс все равно ничего не понял, ведь медальон-переводчик был у меня. Я не стала ему переводить, хотя… Мысль насчет ушей мне понравилась.
– Зря ты ее упустила. Надо было ее сразу прикончить: меньше хлопот, – посетовал командор. – Теперь их осталось всего четыре, и терять им в сущности нечего. Это может удвоить их силы, а если они объединятся, то запросто смогут загрызть кого-нибудь из нас, если мы будем гулять поодиночке…
Тут он замолк и посмотрел на меня. Мы лихорадочно пересчитали друг друга. Похоже, одна и та же мысль пришла к нам одновременно.
– Где агент Ноль Тринадцать?
Кто это сказал, не помню. Мы ринулись звать котика – тишина. Похолодев сердцем, так и не дождавшись ответа, пошли его искать. Мы обошли дом, все осмотрели. Нигде никаких следов. В глазах предательски защипало…
«Зачем я ругалась с ним, обзывала Мурзиком, – чуть не плакала я. – Если он еще живой, добрый, милый толстячок, я больше никогда-никогда не позволю себе повышать на него голос. А какой он храбрый! Ведь несмотря на небольшой рост, он так отважно сражался со злобными головами, а еще до них скольких монстров одолел! Маленький герой… не доживший до большой победы!»
От этих мыслей у меня полились слезы.
Увидев, что я плачу, Алекс остановился.
– Тебе что, в глаза голова плюнула? – тоном, требующим объяснений, осведомился он. – У них слюна ядовитая, ты знаешь об этом? Теперь они у тебя будут еще долго слезиться.
– Нет, я лук чистила.
Алекса такой ответ вполне устроил. На редкость бесчувственный тип…
А я снова ушла в свои мысли: «Отважный усатый агент, героически погибший при выполнении сложнейшей операции. Я добьюсь, чтобы тебе поставили памятник, сняли документальный фильм, а детям в школе непременно в каждом классе рассказывали бы о твоей короткой, но полной подвигов жизни!»
– Черт! Как я сразу не догадался?! Тупой индюк! – хлопнул себя по лбу наш самурай.
«Интересно, – на секунду отвлеклась я, – а если бы я сейчас назвала его тупым индюком, он бы согласился? Вряд ли… Мужчины так непоследовательны».
– Ну что?! – с любопытством хлюпнула я.
– Где ему еще быть, как не в доме? Там единственное во всем лесу сухое место, где можно вздремнуть.
Мы поспешили в жилище Фудзумы, я заскочила впереди Алекса. Так и есть, пузан мирно дрых, развалившись на циновке в углу и выводя рулады носом.
– Не будем его тормошить, – решил Алекс, застыв на пороге.
Но тут подо мной скрипнула половица, и агент 013 резко поднял голову.
– А-а, это вы. Сколько там еще осталось до зари? Я прикрыл дверь, поэтому ушастики вряд ли сюда залетели бы. Сейчас они дунули в лес, подкрепиться личинками и червяками.
– До восхода около часа, я думаю, – ответил Алекс, – не меньше, судя по луне.
К этому времени дождь прекратился, тучи рассеялись, и в окошке можно было увидеть бледнеющую над лесом луну.
– А зачем им есть червяков? – уточнила я у «воскресшего» профессора.
– Потому что они потратили все время на нас. Если бы им обломилось, еды хватило бы на неделю. А так надо набраться сил на решающий бой, ведь они наверняка с прошлой ночи не ели, – ответил за кота напарник.
Я умильно смотрела на Мурзика, радуясь в душе, что он жив. О, каких сил мне стоило сдержаться, чтобы не задушить его от счастья!
Бедняга, не понимая, что это со мной, смутился и отвел взгляд.
– Ты взял все, что нужно для сыворотки? – спросил он у Алекса.
– Разумеется, но здесь нам нечего ловить. Пойдемте-ка проверим, не вытащили ли они камни? Надо подстраховаться. Если хоть один из них уцелеет, и нам придется провести здесь еще одну ночь, от начальства будет большая взбучка.
Мы втроем переступили порог и, стараясь ступать очень тихо, завернули за угол дома. И какая же картина предстала нашим глазам? Четыре головы, фыркая и отдуваясь, пытались зубами растаскивать камни, которыми была завалена одна из дыр.
Я быстро сгоняла за уже испытанной палкой, у Алекса при себе был меч, с которым он не расставался. Головы, увидев нас, злобно зашипели. Еще бы, такой завал зубками не разбирался, и наши маленькие монстры, запыхавшись, пришли в неконтролируемую ярость. Они мигом взлетели в воздух и спикировали по две на нас с Алексом. Кот ничуть не обиделся на невнимание, с места прыгнув вверх и цапнув самую большую. Спасибо, на меня осталась только одна…
Далее все шло как в первой битве. Головы кусались, мы отбивались. Вопли, визг, вой и проклятия разносились по всему лесу. Не буду описывать подробности, но дело на сей раз не обошлось так гладко, как в первый, – одна из голов все-таки прокусила мне палец до крови! Я дико завизжала от возмущения, и она тут же подавилась.
Ничего, пальчик я потом перевязала, а кусака сам был не рад – начал отплевываться и ворчать, что кровь у меня слишком соленая. Я чуть не задохнулась от оскорбления: какая-то паршивая летающая голова будет дегустировать мою кровь да еще высказывать недовольство ее вкусовыми качествами?!
Но тут первые рассветные краски легли на верхушки деревьев, и все три головы (одну командор все-таки замочил!) мигом оставили нас в покое… Они засуетились, заскулили и в последней попытке стали лбами биться о камни, пытаясь проникнуть в подвал и соединиться с телами. Один пень, ничего у них не вышло – камни были слишком тяжелые.
Наблюдая за их бесплодными усилиями, я вдруг устало подумала: «Целую ночь мы отбивались от летающих голов. Сейчас их осталось три, и все находятся перед нами. Они действительно летают, махая ушами, питаются человеческим мясом и под утро соединяются с телами. Они существуют! Неужели это возможно? Может, я сошла с ума? А может, тут все сумасшедшие… Похоже, я еще не скоро избавлюсь от всех этих сомнений. Да и надо ли, кстати? Ведь, в сущности, очень даже захватывающе…»
Головы двигались все медленней, в конце концов они упали на землю, и я увидела, как под еще бледными солнечными лучами сморщивается кожа у них на лицах. Еще пара минут, и бедняги закончили свое существование.
Я подняла глаза на тяжело дышащего рядом командора:
– Ну, что теперь?
– Домой. В смысле на Базу. До дома тебе, пожалуй, еще далековато… – ответил он.
Наконец-то можно будет выспаться… И вымыться. О! Только сейчас, грязная, потная, вымотанная, покусанная, усталая как собака, я поняла: горек хлеб спецагентов. Конец операции! Я медленно уселась прямо в грязь – прощай, шелковое кимоно… Лимонно-розовое солнце залило целительным светом скромных героев острова Хоккайдо. В сердце начинала прокрадываться заслуженная гордость…
И тут далеко у кромки леса пронеслось нечто очень похожее на наших рокуро-гоблинов. Пронеслось – и тут же скрылось за холмом. У меня челюсть откинулась: мне померещилось, что эта голова мне подмигнула.
– Что ты там увидела? – тихо опустившись рядом, поинтересовался Алекс.
  
Я улыбнулась, попытавшись скрыть волнение, и сказала непринужденным тоном:
– Ничего, совсем ничего. А с чего ты взял?
– Да так, показалось.
– Если откровенно, то…
Я запнулась. Еще один день в погоне за летающими головами, и я разревусь как первоклассница. Выходит, все зря?
– Я понял, – ободряюще улыбнулся командор, и я вновь утонула в его теплых глазах. – Это дневные рокуро-куби. У нас на них контракта не было. Мы своих гоблинов сделали честно, а эти уже задача Стива. Он получал задание сразу после меня, не будем портить ему охоту… И прими поздравления с боевым крещением.