Цемфелада (СИ)
— Черепа рисуют только на ёмкостях с отравой, ты не знал?
— Очень странная традиция. Нет, не знал. И какое тогда изображение делать?
Присси пожала плечами:
— Сделай просто красивый узор, не прогадаешь.
Жнец протянул руку и указал на соседний холм. С него спускалась одинокая фигура то ли монаха, то ли жреца.
— К нам идёт.
— Вижу. Знакомая фигура… Если мне не изменяет память, это Глос, слуга Аины.
Это действительно был он. Ростом выше среднего, атлетического сложения, светло-русые волосы стянуты в низкий мужской «хвост», нос лёгкой горбинкой, черты лица могли бы показаться жестковатыми, но во внимательных голубых глазах не читалось никакого негатива. Это были глаза человека, видевшего много зла, но всегда дававшего ему отпор, потому, что он любил мир, в котором живёт.
Поверх длинной кольчуги с рукавами, усиленной на груди и спине металлическими пластинами была одета серо-голубая монашеская ряса с откинутым на спину капюшоном, в руке такого же цвета и материала заплечный мешок, на поясе длинный меч и кинжал.
— Привет, бродяги! Еле нашёл вас. Глос, слуга Аины, прибыл по приказу богини защищать Цемфеладу, богиню солнца. — и он протянул руку жнецу.
Тот посмотрел на протянутую руку, тьма под капюшоном что-то рыкнула, но жнец ответил на рукопожатие.
— Сикус, мрачный жнец.
— Присси, слуга Тэлы.
— Интересная у нас компания.
— Курочку будешь?
— Не откажусь, спасибо, а запить, кроме воды, есть чем?
— Что же ты с собой ничего не взял?
— Взял, вино. Пока вас искал, оно закончилось.
— У нас вина нет, есть компот.
— Отлично! Люблю компот.
Жнец постоял, посмотрел на обедающих:
— Вот только жреца нам и не хватало…
— Понимаю твои чувства, но именно жреца вам и не хватало.
— Будешь без дела своими светоносными граблями махать, я тебе их отрежу.
Глос проглотил кусок мяса, запил компотом:
— Сикус, мы союзники. У меня нет намерений причинять тебе вред. Да и никогда не было. Ты, друг мой, неизменная часть нашего мира. Как гравитация или солнечный ветер. Это я о том, что однажды мы с тобой встретимся, я не буду рад этой встрече, так же как не рад встрече с землёй человек упавший со скалы, но мне придётся последовать за тобой. Надеюсь, это будет не скоро. И вот, пока этого не произошло, давай будем друзьями.
— Давай! — кивнула Присси и снова протянула руку, в знак дружбы.
Жнец ничего не ответил, снова сел под дерево и продолжил плести чехол.
— А почему вы здесь, природу любите?
— Нет. Мы соблюдаем инкогнито, дабы минимизировать влияние на людей, их судьбы и течение исторических процессов.
— Похвально. Аканта была иного мнения, это ничего?
— Цемфелада ей грудь прожгла каким-то жутким заклинанием. Думаю, если мы её и увидим, то очень нескоро и в компании друзей. Сомневаюсь, что она теперь одна сунется.
— Я слышал, Чума пошла по чертогам тёмных богов, отряд собирает.
— Сомневаюсь, что у неё что-то получится. Тёмные божества не склонны объединять свои усилия. Какие ещё новости?
— Тасита где-то здесь.
— Безумная бешеная тварь. С этой разговаривать бесполезно.
— Да, с мозгами у неё совсем плохо. Как и с психикой. А что делать, придёт — встретим. Кстати, здесь недалеко сильный некромант себе гнёздышко свил. Если Чума его найдёт…
— Знаю. На днях За’Хар и Цемфелада пойдут его убивать.
— Он там не слабо окопался.
— Цемфелада должна сама пройти свои испытания. Наша задача, не дать ей навредить тем, кто может её развоплотить. Мы будем ловить Таситу и Чуму, Цемфелада убивать некроманта.
— А ты где такую вкусную курочку взяла?
— Купила. В деревне их целые стада бегают, ешь от пуза. И пожарят так, как захочешь.
— Если им жнеца показать, они нас бесплатно кормить будут, — подмигнул Глос.
— Хорошая идея, — сделала серьёзный вид Присси.
— Вы готовы пасть так низко из-за пары медяков?
Оба рассмеялись:
— Сикус, это юмор. Мы пошутили.
Полукс любил путешествовать. Он мог днями любоваться дорогой и окрестностями, сидя в повозке и записывая свои мысли и наблюдения. Недавно, некоторые его записи даже опубликовали. Он надеялся на публикацию своих философских рассуждений, но редактор отобрал лишь несколько красочных рассказов о боях с нежитью и ведьмами.
Особый интерес у читателей вызвал эпизод противостояния с «лесной ведьмой». Отшельница, практиковавшая тёмную магию, начала воровать детей, пытаясь вызвать какого-то страшно жуткого лесного демона. Вызвать она никого не вызвала, один ребёнок простудился, слёг и в конечном итоге погиб без лекарств и помощи жреца. Остальных она хотела вернуть, но наткнулась на разгневанных крестьян и охотников, прочёсывающих лес в поисках детей. Полукс и его группа отбить ведьму не успели и местные её забили насмерть, а потом закопали где-то в лесу.
Могилу искали долго, но найти так и не смогли. Только потом стало понятно, почему. Убитая превратилась в стрига и за одну ночь вырезала три семьи. Таким образом, ехали побеждать глупую ведьму, а получили жуткую тварь, за которой неделю потом гонялись.
Редактор историю немного приукрасил. В его интерпретации, дети погибли все, крестьян полегло половина, а сама ведьма хотела захватить власть, намереваясь убить местного барона. Полукс был сильно разгневан и дело чуть было не дошло до драки, но обошлось. Его даже стали узнавать благодаря этой насквозь лживой истории и теперь он мечтал опубликовать свои настоящие мысли относительно сил тьмы и их роли в этом мире.
Сидящую на обочине девушку заметили слишком поздно. Вначале Полукс даже не понял, что перед ним такое. Худая девушка с коваными ободами от кандалов на ногах, руках, поясе и шее, со свисающими с них обрывками цепей, сидела на краю дороги, обхватив колени руками и слегка раскачиваясь. На голове у неё была странная конструкция, напоминавшая металлический каркас ящика, с шипами в обе стороны. Внутренние шипы упирались ей в лицо, шею и голову, оставляя кровоточащие раны.
Кроме цепей, на ногах и руках имелись металлические браслеты, тоже с шипами, но смотрящими наружу, и по несколько спиц, проткнувших их насквозь.
Полукс в ужасе рассматривал несчастную, не понимая, кто мог такое сотворить с человеком и одновременно вспоминая, где он что-то подобное уже видел. Остановив повозку, он хотел броситься на помощь, но в этот момент девушка с лёгким стоном поднялась.
«Тасита * Слуга Алтхесты», гласила надпись над измождённым с виду созданием.
— Твою за ногу! — вырвалось у Полукса и он почувствовал, как кожа покрылась мурашками страха. Обернувшись к вознице, он проорал, — Беги, дурак! К бою! Группа, к бою!
В воздухе просвистела цепь, с небольшим полумесяцем на конце и голова одной из лошадей полетела в сторону. Вторая, дико заржав, ломанулась через обочину, таща за собой лошадиный труп и повозку, доскакала до арыка и свалилась с трёхметровой высоты, сломав себе шею.
Наёмники выскочили из повозок, с ходу вступая в бой.
— Инквизи-и-и-итор-р! — пропела Тасита, — Ты будешь умирать до-о-о-олго.
Глава 13
Сидон сразу узнал две повозки, въезжающие в село.
— Ну наконец-то! Мы уже заждались.
Однако, наёмники так и не появились. Вместо них из повозок попрыгали пятеро крестьян, один из которых подошёл к храмовнику.
— Господин Навтий, доброго вам здравия.
— И тебе не хворать, — он указал на повозки, — это же повозки наёмников. Где Полукс и его группа?
Крестьянин пожал плечами:
— Мы только повозки нашли. Три штуки. Одна в арыке валялась. Мы из неё всё в другие перегрузили. Как достанем и отремонтируем, привезём и третью. Там у одной лошади шея сломана, а у второй головы нет, отрубили. Чисто так, видно, что за раз. Я ещё подумал, как это так можно, лошади голову за раз срубить…
— Какие ещё лошади, к нам группа наёмников ехала, ты их видел?
— Нет, не видел. Оружие там лежало вокруг и доспехи. Бой там был, полегли они все. Всё в кровище! И остальные лошади убиты, вместе с возницами. Пришлось за своими ходить. Кто-то их всех убил, а к повозкам даже не притронулся. Мы всё собрали, в целости доставили.