Последний негодник

В груде румян, пудры, флаконов духов и драгоценностей она откопала сигару, которую намедни дал ей Эйнсвуд, и сунула ее во внутренний карман. Подняв голову, она встретила обеспокоенный взгляд Хелены.
– Да я в большей опасности была, опрашивая проституток на Рэтклиф-Хауэй, так что незачем тебе переживать.
– То было до того, как ты стала себя так странно вести. – Хелена подошла к шифоньеру, на верху которого горничная поставила поднос с графином бренди и двумя бокалами. – Совсем недавно ты лучше держала свой характер в узде. И более ловко управлялась с теми, кто смел тебе перечить.
  
Подруга взяла графин и налила бренди.
– Ты повздорила с Креншоу. И в свою очередь напомнила мне об уличной драке, которую ты устроила с бродягой только потому, что он обозвал Сару и заставил ее расплакаться. В то время тебе было восемь лет.
Лидия взяла протянутый Хеленой бокал.
– Наверно, я приняла слишком близко к сердцу историю с Креншоу.
– Противоречивое желание может любого сделать излишне чувствительным, – произнесла Хелена, чуть улыбнувшись. – Я сама последние несколько недель раздражаюсь по всякому поводу. Со мной это обычно происходит в перерыве между любовниками.
– Я признаю, что мое желание прикончить некоторых личностей противоречит настоящему своду законов.
– Я имею в виду плотское желание, как ты прекрасно понимаешь, – заметила Хелена. – Заложенное природой стремление спариваться. И размножаться.
Лидия пила, взирая на подругу поверх края бокала.
– Эйнсвуд чрезвычайно красив, – продолжала Хелена. – У него и мозги имеются наравне с мускулами. Не говоря уже об улыбке, способной заставить расцвести розовые кусты посреди полярной зимы. Беда в том, что он распутник, просто- напросто презирающий женщин. Мы, особы женского пола, лишь для одного полезны, а стоит нас использовать, так ценности больше не представляем. Ежели он пробуждает некие мысли сбиться с пути добродетели, Лидди, то я советую тебе совершить сие действие с какой-нибудь заменой ему. Ты могла бы обратить внимание на Селлоуби. Он не презирает женщин, и ты определенно его заинтриговала. Тебе стоит лишь пальчиком поманить.
Насколько знала Лидия, ни одна шлюха в Лондоне не запрашивала цену более высокую, чем Хелена, и та делала это по весьма достаточным основаниям. Она мгновенно могла оценить мужчину и в соответствие с тем пойти ему навстречу, воплотившись в женщину его мечты. От ее советов не стоило беспечно отмахиваться.
Однако Лидия не могла принять к рассмотрению рекомендованную замену, поскольку знала, почему лорд Селлоуби «заинтригован» ею.
Лондонский первостатейный сплетник заметил Лидию в толпе журналистов, дежуривших перед церковью Святого Георга в день свадьбы Дейна. Несколько дней спустя Селлоуби поведал Хелене об увиденной мельком особе женского пола, которая будто сошла с фамильного портрета в галерее в Аткорте. Аткорт в Девоне являлся родовым поместьем маркиза Дейна. С тех пор Лидия старалась обходить стороной Селлоуби. Более близкий взгляд на нее мог привести его к тому, чтобы начать задавать вопросы в Аткорте и раскопать то, что ее собственная гордость требовала оставить похороненным.
– Селлоуби даже не обсуждается, – обратилась Лидия к подруге. – Светский сплетник и репортер непременно станут соперниками. В любом случае сейчас неподходящее время связываться с каким бы то ни было мужчиной. Пусть скандалы и помогают продаже журналов, но любое малое влияние, что я имею на общественное мнение, канет в Лету, лишь только я приобрету славу падшей женщины.
– Тогда, может, стоит найти иную работу, – произнесла Хелена. – Ты не становишься моложе, и было бы величайшей растратой…
– Да, милая, я знаю, ты желаешь мне добра, но не могли бы мы обсудить какие бы то ни было «растраты» и «противоречия» в другой раз? – Лидия осушила бокал и поставила его. – Становится поздно, а мне еще нужно вернуться в Таун.
Она надела шляпу, осмотрела себя напоследок в зеркале, подхватила прогулочную трость и направилась к двери.
– Я не лягу спать, пока не дождусь тебя, – бросила вслед Хелена. – Поэтому сразу реши, вернешься ты или нет…
– Конечно, я сюда вернусь. – Лидия открыла дверь. – Не желаю, чтобы соседи увидели незнакомца, входящего в мой дом под утро. Да и будить мисс Прайс или горничных с тем, чтобы помогли мне выбраться из этого чудовищного корсета, не хочу. Это сомнительное удовольствие оставлю тебе. Пока будешь ждать меня, прими для храбрости стаканчик на ночь.
– Будь осторожна, Лидди.
– Да, да. – Лидия повернулась и одарила Хелену нахальной усмешкой. – Черт побери, девица. Ты что, вечно будешь доставать и изводить парня?
И с важным видом вышла. Тревожный смешок Хелены сопровождал ее вслед.
В эту среду собрание писак в «Голубой Сове» являло собой весьма скучное зрелище, поскольку Гренвилл из «Аргуса» отсутствовала.
Хотя Джо Пурвис там был и как раз возвращался из уборной, когда в коридоре с ним встретился Вир.
Понадобился бы больше, чем один стаканчик джина, чтобы развязать язык Джо, учитывая, в каком обществе он вращался, и кем были его коллеги. Но иллюстратор «Аргуса» уже успел надраться, что усугублялось к тому же его чувством обиды.
В первую очередь, он нажаловался Виру, что парни принялись звать его «Пискун» с прошлой недели, когда Гренвилл притворилась, что приняла его голос за мышиный писк. Во-вторых, она, как водится, прибрала к рукам все лакомые кусочки, забрав целиком себе некое задание.
– В «Джерримерз» с ней следовало пойти мне, – ворча, жаловался Джо, – учитывая то, что в следующем выпуске это будет передовой статьей, и потребуются иллюстрации. Но Ее Величество заявила, что нет в Лондоне ни одного злачного игорного местечка, где не знали бы мою физиономию, и я выдам себя. Словно кто угодно не заметит такую пожарную каланчу, как она, в такой тесной маленькой дыре, как «Джерримерз».
В таком небольшом месте, каким оказался «Джерримерз», Вир чуть было не проглядел ее.
Его внимание привлекла сигара.
Иначе он бы прошел мимо молодого человека, бросив на него лишь мимолетный взгляд, отметив только, что тот был одет на манер юных клерков, стремящихся поразить воображение обычным щегольством, и то, что юноше, кажется, везло в рулетку. Но, проходя сзади парня, Вир уловил слабый аромат сигары, который заставил его остановиться.
Эти особые черуты продавал лишь один табачник в Лондоне. Как Вир указал Госпоже Драматической Актрисе неделю назад, сигары были необычайно длинными и тонкими. Он также обратил ее внимание на то, что табак представлял собой особую смесь, и ее ограниченный запас сберегался исключительно для него, Эйнсвуда. В определенных кругах, среди избранной группы мужчин, способных оценить эти сигары, Вир был более чем счастлив поделиться ими.
Он уже долгие месяцы не бывал в таких кругах.
И к тому же Джо Пурвис утверждал, что она будет здесь.
Спрятав улыбку, Вир подвинулся поближе.
Рулетка, или всем известная роли-поли, в Англии была всеобщей страстью.
И, как открыла Лидия, определенно пользовалась популярностью в клубе «Джерримерз». Помещение с рулеткой было заполнено телами, и не все из них недавно мыли. Впрочем, воздух в тюрьме Маршалси был куда грязнее, как и во многих других известных ей местах. А черута, зажатая у Лидии между зубов, помогала замаскировать худшие из этих «ароматов». К тому же, пожевывание сигары помогало ей ослабить терзающее разочарование, пока она притворялась, что наблюдает за колесом.
Пока она обозревала растущую перед ней кучу фишек, те вряд ли производили на нее сильное впечатление по сравнению с призом, болтающимся от нее на расстоянии длины стола.
  
На этом расстоянии от Лидии стояла Корали Бриз.
С ушей Бриз свисали рубиновые капли. Горло опоясывало рубиновое ожерелье, и в пару к нему на запястье красовался браслет.
Весь гарнитур соответствовал описанию и точным наброскам Тамсин.