Развод. Внебрачный сын мужа (СИ)

Время с детьми летело незаметно. Особенно если учесть, что Ярослав не подвергал семью больше стрессам и про суд как будто бы забыли. Опомнилась я в середине сентября.
— А что со свидетельстве о рождении, в котором записана на я матерью Матвея? — спросила я вдруг, когда Ярослав снова остался ночевать у нас, и мы, уложив детей, еще доделывали каждый свои дела.
Яр сидел на веранде с ноутом и поднял на меня глаза поверх экрана.
  
— Ничего. Оно только для тебя было, — сказал спокойно Ярослав и пожал плечами. Я оторопело застыла с пакетом с детскими игрушками.
— То есть если бы я им воспользовалась, меня бы потом посадили за подделку документов? — спросила я поражено.
— Ещё скажи на каторгу сослали, — фыркнул Ярослав и закрыл ноут. Потянулся, и футболка поднялась показав низ живота. — Я контролировал ситуацию. Да и ты не где не доказывала, что мать Матвея, поэтому и с началом процесса я просто забрал его себе. Ничего страшного. Не думай об этом.
Но я думала, потому что сразу вспомнилась Ольга, которая меня напугала этим документом, а оказалось все было спектаклем. Я фыркнула, глядя на Ярослава и пошла в душ.
Муж был прав, что с наступлением холодов, дом станет менее комфортным. Например почти в конце сентября я вдруг поняла, что не зря Ярослав поменял отопление, потому что в одно утро, когда дети словно сонные мухи ползали по теплому и пахнущему сухим деревом дому, я заметила иней на траве.
Матвей, выглянув в окно, шепнул:
— А еще можно рвать мяту для чая или она замёрзла?
Я закинула косу за спину, прижалась носом к стеклу и, подумав, призналась:
— Думаю с ней ничего не случилось.
Матвей кивнул и слез со стула, который стоял у окна.
— Я схожу, — сказал он, вытаскивая кугуруми панды и натягивал его на пижаму. Матвею как и мне нравился душистый чай. Поэтому через утро он бегал в сад и собирал свежие травы. Я кивнула и заметила:
— Только не босиком, обуйся!
Матвей кивнул, уже выходя из зала, а я развернувшись, пошла и включила чайник.
Алиса лежала на диване и смотрела в потолок. Дочь по утрам была похожа на принцессу сонного королевства, и с наступлением осени с капризами просыпалась, поэтому все чаще досыпала пока мы с Матвеем накрывали завтрак.
Так и сегодня.
— Лисенок… — позвала я, и Алиса потянулась на диване. Хлопнула сонно глазками и зевнула. — Давай просыпайся. Иди чистить зубы, умываться…
Алиса медленно кивнула и с трудом встала с дивана. Запустила пальчики в волосы и потянула резинку с косички.
Я запустила посудомойку и вышла в коридор, потому что Матвей задерживался. Алиса, выглянула из ванной, перепачканная пастой, и я сказала:
— Матвей долго ходит, пойду проверю…
Алиса кивнула и скрылась за дверью, а я обувшись в тонкие угги шагнула на крыльцо. Позвала: — Моть!
Никто не отозвался, и я с каким-то неправильным чувством паники спустилась со ступеней. Прошла по тропинке к грядкам, которые уже успела убрать и подготовить к зимовке.
Мята росла под яблоней на такой импровизированной альпийской горке. И не замерзла за ночь.
— Матвей! — снова позвала я, судорожно сглотнув ком из страха. — Матвей!
Последнее я крикнула уже в голос, не боясь показаться сумасшедшей.
Я быстро прошла к яблоне и огляделась.
Двор был закрыт. Куда он мог деться? А на входе вечно дежурила охрана.
— Матвей! — все с нарастающей паникой крикнула я, и мой взгляд застыл на оброненном пучке мяты по дороге к забору.
 Глава 45 
По телу пробежал мороз. Меня резко сковало болью по рукам и ногам. Я заворожённо смотрела на оторванные веточки мяты, потому что Матвей не умел их обламывать, а именно рвал, иногда с корнями.
Сердце переместилось куда-то к горлу, и я схватилась за него рукой.
Нет.
Нет.
Не мог же он исчезнуть просто так.
Он не мог сбежать.
Зачем ему куда-то бежать?
И через какую-нибудь дыру в деревянном заборе он пролезть не мог, потому что не было дыр.
Нет.
В ушах зазвенел гул, и я запустила пальцы в волосы.
Нет.
Он не мог сбежать. Значит его может быть подвали, может быть окликнули. Но я говорила с детьми, чтобы не подходили к незнакомым даже если они стояли у забора.
Нет.
Слезы неконтролируемой волной полились из глаз.
Алиса!
Я резко дернулась в сторону дома, наплевав на тропинки и пересекла весь путь по газону.
Влетела в дом и застала Алису, которая стояла в ванной и пыталась себе нацепить заколки на волосы.
От сердца отлегло, но не намного.
Паника душила меня как веревка висельника.
— Алис, оденься, — быстро сказала я и дернулась к шкафу. Натянула на себя первые попавшиеся штаны. Дала в руки дочери кугуруми лисицы, схватила телефон.
Алиса быстро натянула на себя комбинезон и вступилась в угги.
Я потянула дочь за собой крепко сжимая ее ладонь. Вышла на крыльцо и быстрым шагом направилась к забору. К охране.
— Алексей! — нервно крикнула я за пару шагов от машины. — Алексей, Матвей пропал!
Мужчина весь побледнел.
— В смысле пропал? Никого возле дома не было. Я наблюдал, — Алексей судорожно вздохнул и дернулся рукой к мобильному.
— Я не знаю как. Вот только что. Он вышел за мятой на грядки и пропал, — нервно и резко сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал от испуга. Алиса обернулась. А потом спросила на грани слез:
— Куда пропал? — тонко всхлипнула дочь и отшатнулась от меня. — Он не мог! Он обещал, что будет всегда с нами! Я спрашивала.
— Стойте! Нет! Сядьте в машину. Я проверю весь участок, — быстро сказал Алексей, открывая нам дверь. Я юркнула внутрь и следом залезла дочь.
Нет. Матвей не мог уйти сам.
Он мог пойти к тому кого знал.
А у нас не стояло разговоров о том, что если его мама появиться, то он не должен был подходить.
Нет.
Она не могла, да и зачем ей это. Она же сама призналась, что сын ей не нужен.
Она же сама говорила, что не приблизится к ребенку, что теперь пусть Ярослав воспитывает.
Она же не хотела даже на глаза Матвею появляться…
Нервы били по сознанию и через пару мгновений я поняла, что мигрень с затылка поднялась и затопила всю голову.
Мне перестало хватать воздуха, и Алиса тонко заплакала.
— Мамочка, — захлебываясь слезами, сказала она, прижимаясь ко мне всем тельцем и оплетая меня своими ручками. — Мама, почему, где Матвей?
Я не знала что сказать. И вообще не стоило при не говорить об этом, но у меня голова с трудом распознала сейчас образы и слова, куда там до логики.
— Тише, родная. Тише… — шептала я, прижимая к себе дочь и начиная ее баюкать. Но вместо успокоения дочь только сильнее заходилась всхлипами и слезами. Сознание рвалось от боли и отчаяния.
— Виктория Евгеньевна, — сказал Алексей, открывая дверь машины. На участке все в порядке. Нет никаких следов, чтобы можно было сказать, что Матвея увели…
На последних словах Алексей осекся, глядя на плачущую Алису и нервно вздохнул.
— Он не мог сбежать и неоткуда было. Он же не полез через забор? — спросила я риторически и телефон сдавила сильнее. — Надо звонить мужу.
— Да, вы правы. Сейчас я наберу его и все объясню. Вы все взяли? Мы уезжаем, — сказал строго Алексей, потому что сейчас споры были бессмысленны. Я только кивнула и охранник закрыв дверь, развернулся к машине спиной. Вытащил мобильный и стал набирать суда.
— Мама, куда делся Матвей? — снова спросила со слезами в голосе дочь и уткнулась мне в бок лобиком. — Мамочка…
Я сцепила зубы, чтобы не кричать в голос.
Мне было люто страшно.
Мне было больно от осознания, что с ребенком, которого мне доверил Ярослав что-то случилось.
  
Мне было страшно посмотреть в глаза мужа, но страшнее всего мне было за Мотю.
Меня пробрала неконтролируемая паника при мысли, что с малышом могло что-то случится. Мне казалось у меня сердце не выдержит этого накала и этой паники.