Всё или ничего (СИ)
- Хорошо, - просиял ребенок. В охапку схватил возмущенно фыркнувшего котенка и унесся за дверь.
Эдмунд, Ник и Ричард. Повисло молчание. Эдмунд видел сотни незаданных вопросов в глазах кузена и ждал, пока тот их задаст, в то же время пытаясь решить, какую долю правды придется озвучить. А еще нужно придумать правдоподобный рассказ для Аялы. Трудно обмануть Ника, но еще труднее это сделать с Аялой. Этот человек видел всех насквозь, смотрел, слушал, анализировал и делал феноменальные выводы, которые неминуемо приводили его к разгадке. И королевская ищейка, как оскорбительно прозвали капитана, не знал такого понятия, как усталость, отчаяние или безвыходность ситуации. Этот альфа из-под земли доставал правду. И его не волновали последствия.
Тикали часы, мерно отсчитывая минуты. Остывала еда. А Ник по-прежнему молчал. Он глядел на кузена, рассматривая каждую черточку, будто пытаясь отыскать что-то. Эдмунд не стал ему мешать. Ричард же смотрел своими серыми как пасмурное небо глазами и слегка улыбался. Удивительно добрый человек. Посоперничать с ним мог бы только Людвиг.
Вдруг открылась дверь, в столовую буквально влетела девушка. Горничная. Эдмунд с удивлением понял, что перед ним Айви. Но это невозможно! Ее продали вместе со всеми…
- Так это правда? - воскликнула горничная, прижав руки к разрумянившимся от переживаний щекам. - Мой господин! Вы вернулись!
- Айви? - растерянно спросил омега. Затем раскрыл руки, будто пытаясь обнять все пространство. Девушка крепко обнял его за шею, омега обхватил ее за талию, даже чуть приподнял от пола. - Как ты…?
- Мой господин, мой господин, мой господин, - не переставая повторяла Айви, обнимая Эдмунда. Она подозрительно шмыгнула носом, и Эдмунд чуть отстранился.
- Только не плачь, умоляю, - попросил омега, улыбнувшись краешком губ.
- Простите, мой господин, - пролепетала девушка, отходя на шаг назад. Она присела в глубоком реверансе, почтительно склонив голову. - Я не могу передать словами, как счастлива, что вы снова дома.
- Я сам не могу это описать, - ответил Эдмунд, сев на стул. Ноги странно дрожали. Айви выпрямилась и теперь мяла край передника в волнении. - Как тебе удалось вернуться? Он же… продал вас…
- Продал, - голос горничной дрогнул. Ей было до сих пор страшно вспоминать, как их вели на невольничий рынок, где она видела сотни полуголых грязных людей, которых связывали общей веревкой по рукам и ногам, а потом продавали как скот. А потом ее саму продали, как и всю команду. - Но потом… тот торговец… он спросил, кому написать, чтоб нас выкупили.
- Что? - ошарашенно спросил Эдмунд.
- Это правда, - подал голос Ричард. - Пришло письмо первому министру с точным указанием местонахождения людей и суммой, которую за них надо заплатить. А так же срок в десять дней. Половину суммы надо было выслать сразу как залог.
Жду новой партии, твой план всегда срабатывает…
Но это невозможно. Выходит, что он…?
- Я молилась за вас, мой господин. Каждый день молилась всем Богам, - произнесла Айви.
- Боги оказались чуткими к твоим словам, - заметил Эдмунд, поднимаясь на ноги. - Я все-таки немного отдохну, - пробормотал омега. - Айви, проводишь меня в мою комнату?
- Да, мой господин, - присела в реверансе девушка. Ник чуть кивнул и улыбнулся. Эдмунд ответил ответной улыбкой, омега чувствовал внимательный взгляд кузена, пока выходил из комнаты.
Месяц спустя .
Жизнь постепенно вошла в свою колею. Поначалу Эдмунд не мог поверить, что все же находится дома, что это не сон, и он не очнется в знакомой комнате наверху борделя Варгоса. Но постепенно омега вновь стал привыкать… к дому. Он вернулся к своим обычным занятиям: читал, гулял, помогал по хозяйству чем мог и умел. И это было правильно. Нормально.
Первую неделю Эдмунд просто бесцельно слонялся по замку. Словно слепой трогал прохладные каменные стены, будто пытаясь запомнить их на ощупь. Обходил каждый уголок, подолгу смотрел в окна и пропадал допоздна на лугах. Местные даже привыкли к тому, что их внезапно вернувшийся господин ходит бестелесным духом по длинной траве.
Как предсказывал Мирт, Аяла действительно едва ли не всю душу из Эдмунда вытряс. Он допрашивал парня снова и снова, терпеливо слушая повторяющийся рассказ, смотрел своими пронизывающими насквозь серыми ледяными глазами. Но Эдмунд придерживался своей версии событий, не давая себя сбить с толку наводящими вопросами.
Как оказалось, Аяла не знал, что на “Летящем ветре” на момент нападения пиратов было два пассажира. Про Шало капитан судна рассказывать не стал. Оно и понятно, он не имел права его брать ни при каких условиях. За это и головы можно лишиться. На полном серьезе. Эдмунд не стал Аяле ничего говорить про наследника Дакара. Он старался врать капитану как можно меньше, зная, что у того просто собачий нюх на человеческую ложь и трусость. А почуяв слабину, он будет давить на больное место, пока жертва не сломается. Эдмунд рассказал ему почти все. Не упоминал только о своих отношениях с капитаном. На вопрос Аялы о том, как главарь пиратов выглядел, омега ответил, что никогда его не видел. Еду и воду ему приносил человек в плаще, всегда закрывал лицо. И других людей он не знал за время плена.
Про пиратский остров Эдмунд тоже рассказал. Но очень уклончиво. Где он находится, омега не помнит. Кто там живет? Каторжники да бандиты. Как сбежал? Украл деньги у того человека, что ему еду приносил, выпрыгнул в окно ночью, украл лошадь и воспользовался цепочкой порталов.
Эдмунд видел, что Аяла не поверил ему до конца. Но не мог уличить омегу во лжи, а потому спустя неделю каждодневных вопросов оставил парня в покое, чему Эдмунд был ужасно рад. Этот взгляд… Его хозяин не ведал пощады, не умел прощать, не знал сострадания. И от этого становилось жутко. Но альфа ушел, выказав надежду, что больше не придется разыскивать жемчужину королевской короны по всему свету. Эдмунд смог только с ним согласиться. Сам он больше не планировал путешествовать тем более морем. Хватит с него.
Невероятно, но спустя три недели пришло письмо от Капитолины. Сухое, очень лаконичное, но по-своему личное. Эдмунд сам не знал, почему не написал ей первым. Возможно, потому что подсознательно считал, что, больше не имеет права общаться с королевой после своего морального падения. Но все-таки ответил ей, и переписка продолжилась.
Три месяца спустя
Осень выдалась в этом году непривычно теплой. Лето все не желало уходить, крестьяне все еще собирали последний урожай спелых желтых с красными бочками яблок, синих как сапфиры слив. Воздух был влажным, как всегда бывает перед сезоном дождей, когда вода льется с небес в течение месяца, не переставая. Все дороги превращаются в болото, реки выходят из берегов.
Но Эдмунд любил эту пору. В ней ему чудилась какая-то светлая печаль по ушедшим теплым дням,подготовка к долгому сну, который потом обернется возрождением всего живого. Все такое яркое, насыщенное. Настоящее. Омега любил рисовать пестрый осенний лес, жухлую траву и стога сена, возвышающиеся холмиками на лугах. Скот догуливал последние деньки на воле.
Но в этом году все изменилось. Эдмунд по-прежнему рисовал много и часто, но пейзажи больше не трогали его. Все чаще омега замечал, что рисует людей. Их живые лица, позы. А иногда рисунки были пугающе реалистичными. Воспоминания, которые засели где-то на дне сознания, не показывались днем, но обожали представать перед глазами ночью и на бумаге, стоило отвлечься. Рваные линии то и дело складывались в картину корабля, моря, острова… или мощную фигуру альфы. У Эдмунда уже было так. Когда-то давно, когда не с кем был поговорить, и душа изливалась на бумагу. Эти рисунки омега прятал под кроватью. Он не собирался никому объяснять, что на них изображено.
А еще Эдмунд принял решение, что пора все-таки овладеть верховой ездой. Во что бы то ни стало. Он с трудом упросил Мирта, который специально ради этого приехал в Даунхерст из поместья де Шаньи. Рыжеволосый омега долго упирался, не понимая, что взбрело в голову кузену Ника, который всегда старался обходить лошадей стороной. Но Эдмунд оказался неожиданно настойчивым и упрямым. Что-то Мирт не видел раньше в нем этих качеств. А потом все-таки согласился.