Всё или ничего (СИ)
Эдмунд по-прежнему лежал на кровати, щеки алели ярко-красным. Но парень сделал над собой титаническое усилие и все-таки сел, убрал волосы с лица. Удивительно, но теперь больно почти не было. Омега, не глядя на мужчину, надел рубашку и встал с кровати. Зверек спрыгнул на пол, потерся хвостом об колено и мяукнул. Парень посмотрел на него и чуть улыбнулся.
- Позавтракаем? - осведомился Чезаре, ополаскивая лицо холодной водой из кувшина.
- Я должен покормить его, - кивнул Эдмунд на зверька у своих ног.
- Я спрашивал не у него, а у тебя. Пойдем завтракать?
- Возьмем его с собой, - утвердительно произнес Эдмунд, взглянув на мужчину.
Альфа только нехотя кивнул, неприязненно глянув на гаденыша. По-другому Чезаре его не называл. Эдмунд подошел к мужчине, обошел его и взял кувшин с водой. Затем замер, увидев кровавую воду в тазу.
- Откуда? - против воли спросил парень.
- Неважно, - отмахнулся мужчина, накидывая свой плащ, затем протянул омеге его.
- Откуда? - неожиданно требовательно повторил вопрос Эдмунд.
Он подошел ближе, придирчиво осматривая фигуру альфы.
- Твой… зверек постарался, - Чезаре чуть не назвал его гаденышем, но вовремя осекся. - Цапнул меня.
- Почему?
- Не нравлюсь я ему, - сморщился мужчина. - Мы идем завтракать? Я есть хочу, и тебе голодать не позволю.
С этими словами Чезаре гостеприимно раскрыл плащ перед омегой. Тот чуть качнул головой и протянул руки вперед, безмолвно требуя плащ. Альфа поджал губы, но отдал парню тяжелую ткань. Омега быстро накинул его, затем прошел мимо мужчины и поднял с пола перчатки, после чего надел их. Чезаре чуть раздраженно вздохнул. Он то надеялся, что хоть немного удалось развеять страх синеглазки. Но это оказалось не так уж просто.
Эдмунд взял зверька на руки, толкнул плечом дверь и вышел в коридор. Чезаре последовал за ним, закрыл дверь и они пошли по коридору, встретив девушку с подносом, на котором стояла тарелка с ароматной кашей с изюмом. Увидев кампанию, она раздраженно поджала губы и стала спускаться обратно. Видимо, поднос предназначался кому-то из них.
К удивлению Эдмунда, они не пошли в уже знакомую ему таверну. Напротив, альфа направился в противоположную сторону, рука на талии омеги увлекла парня за альфой. Котенок все время оглядывался по сторонам и барахтался на руках, явно желая спуститься вниз. Омега удерживал его как мог, но в конце концов, животное извернулось под невиданным углом и спрыгнуло на землю, грациозно приземлившись на все четыре лапы.
Вопреки опасениям омеги, зверек вертелся под ногами, а если и убегал куда-то, то стоило крикнуть, и он тут же возвращался. Тут парень столкнулся с одной проблемой. Звать безымянного зверька было крайне трудно, потому что на окрики Эдмунда реагировали сначала люди, а только потом уже он сам.
Тут Чезаре свернул на совсем крохотную улочку, скорее всего это был просто проход между двумя домами. Ноги по щиколотку утопали в липкой грязи, и Эдмунд недовольно морщился, то и дело стряхивая комки вязкой жижи. Чезаре же спокойно шлепал по этому болоту, отсутствие нормальной дороги было ему не в новинку. Мускулистая рука не давала парню отставать ни на шаг, вынуждала идти рядом. Котенок брезгливо отрывал лапы от грязи и умоляюще поглядывал на Эдмунда. Тот уже хотел взять звереныша на руки, но мужчина его остановил.
- Измажешься, - пояснил он.
- А так измажется он, если уже это не сделал, - возразил Эдмунд.
- Потерпит, тут пару минут осталось, - проговорил Чезаре.
Но омега его будто не слышал. Он повторно наклонился, чтобы взять котенка на руки. Альфа опередил парня, сжав челюсти. Он просто поднял зверька за шкирку, обхватил за талию немного ошарашенного омегу, и решительно двинулся вперед. Котенок шипел, махал лапами в воздухе и все время вертел головой, пытаясь укусить державшую его руку.
- Дай его мне, - буквально потребовал Эдмунд, стараясь отстраниться от альфы, чтобы обойти его и взять животное, - ему больно.
- Потерпит, - огрызнулся мужчина. Честно говоря, ему было совершенно все равно больно этому гаду или нет. Но заметив взгляд Эдмунда, добавил, - Я его за шкаврик взял. Там животным не больно. Совсем. Он барахтается, потому что неудобно.
Тут они свернули направо, в глаза ударил неожиданно яркий солнечный свет, и Эдмунд зажмурился. Альфа разжал руку, зверек оказался на земле и яростно посмотрел на мужчину. Определенно, его ненависть к Чезаре усилилась раз в десять. Но это он как-нибудь переживет. Альфа вновь двинулся вперед, выводя омегу на широкую круглую площадь. Здесь был один замечательный кабак с не менее замечательной пекарней при нем. Чезаре почему-то очень захотел горячего хлеба, запах которого разносился по всей округе.
Эдмунд вздохнул полной грудью чудесный аромат и невольно облизнулся. Пахло выпечкой, маком и стручками ванили, которые так часто в Даунхерсте использовали для выпечки сладкого хлеба. Пахло домом.
Удивительно, но омега впервые за эти три дня о нем подумал. Раньше было совсем не до этого. Теперь же стало очень тоскливо. И еще больно. Потому что очень хотелось к семье, но после произошедшего парень не знал, как сможет жить среди них, ни о чем не рассказывая. Для себя он решил, что когда вернется домой, то никому ничего рассказывать не будет. Это слишком стыдно и унизительно. Даже Нику он ничего не скажет. И ничего про это рисовать не будет. Просто постарается забыть, будто и не было ничего. А потом выйдет замуж за одного из многочисленных поклонников. И все. Тогда жизнь закончится. Можно будет забыть о путешествиях, чтении в потемках до самого утра, прогулках на рассвете. Больше не будет завтрака с поварихой и игр с Адрианом. Потому что будет собственный дом, за которым он будет следить, дети, с которыми он будет играть. И муж.
Забавно, но что делать с мужем Эдмунд представлял себе весьма слабо. Любить его? Омега в том вопросе был совсем не так наивен, как все думали. Он понимал, что такой брак как у Ника и Ричарда - большая редкость. В это же исключение попадают Мирт с Людвигом и чета Хоуксворт. Многовато исключений для одной семьи. Так что Эдмунда скорее всего ожидает самый обыкновенный брак. Эдмунд не строил иллюзий на этот счет никогда. Конечно, мужу будет приятно его видеть, водить по балам, демонстрируя друзьям и завистникам. В конце концов, омега был безбожно красив. Так же парень планировал заслужить уважение к себе. Этого ему было вполне достаточно.
Когда-то в юности, когда Эдмунд впервые стал задумываться о перспективе замужества, то сформировал для себя своеобразную формулу хорошего мужа-альфы. Он будет его уважать, потакать маленьким капризам, еще будет позволять читать. Будет ответственным и спокойным. Не таким, как вспыльчивый Александр или Трэвис. О любви омега как-то не задумывался, в то время он никогда не видел искренних чувств между супругами. Конечно, парень мечтал, что однажды его полюбят так же сильно, как это делали альфы в старых сказках. Но омега рос, иллюзии быстро рушились, заменялись здравым смыслом, который вскоре стал единственным спасением от гнета брата и молчаливой тирании отца. К двадцати годам Эдмунд стал очень вежливым, спокойным, неулыбчивым парнем, хотя и очень красивым. Все эмоции безжалостно выплескивались на бумагу, становясь яркими картинами, которые так любили Ник и Эйдан.
Тут они оказались перед маленькой дверью с металлическими скобами. Дерево разбухло от плохой погоды и времени, петли смазывали довольно давно, судя по скрипу, который они издавали. Дверь открылась с трудом, на Эдмунда дыхнуло жаром печи и ароматом горячего хлеба.
Здесь было немного народу, два человека стояло за прилавком, на котором был выложен разной формы хлеб. Тут были и рогалики, и обычные буханки, и здоровенные крендели, сладкий хлеб. И пахло очень вкусно. Чезаре заговорил с одним из парней за прилавком на каком-то диалекте, напоминающим тот, на котором он говорил с альфами, у которых потом купил котенка. Животное нетерпеливо терлось о ноги омеги. Один парень вышел из-за прилавка и ушел в другой зал, закрыв за собой дверь. Омега слышал, как за ней гогочут люди и раздается стук деревянных чашек друг о друга.