Всё или ничего (СИ)

Эдмунд послушно принял баночку, положил ее рядом с кроватью. Звереныш тут же обхватил ее лапами и принялся грызть. Чезаре отобрал у него новую игрушку, бросив что-то нелицеприятное, и поставил баночку на стол. Эдмунд стащил обувь, аккуратно поставил ее на пол и осторожно опустился на постель, вернее на самый ее край. Альфа цокнул языком, но промолчал. Затем потушил подсвечник на столе. Комната погрузилась во тьму. Только несколько угольков тлело в камине. Эдмунд перевернулся спиной к альфе, руки привычно сложились на груди. Омега почувствовал, как кровать прогибается под немалым весом Чезаре, и невольно затаил дыхание.
  
Но альфа не стал что-либо делать. Он просто забрался под одеяло, расположившись посередине постели. Эдмунд напряженно ждал каких-то его действий. Но их не последовало. Омега услышал, как звереныш подкрался с его стороны кровати и лег рядом. На постель забираться не стал.
Где-то через полчаса Эдмунд стал немного подмерзать. Несмотря на то, что он был полностью в одежде, очень хотелось забраться под одеяло. Если бы под ним не было мужчины, парень так бы и сделал. Но присутствие Чезаре не давало омеге расслабиться, и он продолжал лежать на самом краю кровати, потихоньку сворачиваясь в клубочек от ночного озноба.
Вдруг кровать скрипнула, Эдмунд замер, перестав дышать. Большие руки перехватили поперек талии, подтянули к горячему телу. Альфа накрыл омегу одеялом и прижал к себе спиной. Парень попытался отстраниться, но руки лишь перехватили его поудобнее. Ладонь накрыла руки омеги и чуть сжала, будто успокаивая.
- Отпусти меня, - едва слышно попросил омега, цепенея от ощущения могучего тела позади себя.
- Тебе холодно, а я теплый. Помнишь?
- Пусти меня, - альфа услышал в голосе Эдмунда нарастающую панику.
Мужчина глубоко вздохнул.
- Синеглазка, - ласково произнес Чезаре, щекоча дыханием кожу за ушком, - я разве делаю тебе больно?
Эдмунд не ответил. Чезаре осторожно развернул его к себе лицом и прижал еще ближе. Одна рука переместилась на макушку, другая бережно обнимала за талию. Пальцы стали аккуратно перебирать волосы. Эдмунд слегка вздрагивал от каждого прикосновения к голове. Руки в перчатках покоились на груди, сложившись в замок. Рука альфы, переместившись с макушки, накрыла сцепленные руки. Пальцы начали поглаживать кожу перчаток, будто пытаясь передать прикосновения Эдмунду.
- Так замерз? - спросил мужчина, не переставая поглаживать руки.Эдмунд только вздохнул в ответ. - Сними их.
- Нет.
- Не хочешь меня касаться? - понимающе произнес Чезаре. - Тебе неприятно, когда тебя вообще кто-то касается, или когда это делаю я?
Эдмунд молчал, будто не слышал вопроса. Только спустя пару минут, мужчина услышал его едва слышимый ответ.
- Мне неприятно даже самому…
Чезаре на мгновение зажмурился от этих слов.
- Ты ни в чем не виноват, - прошептал мужчина в самое ухо омеге. Тот мотнул головой, словно отрицая. - Это я не справился с… собой. Тут нет твоей вины.
Омега молчал. Чезаре не стал настаивать на разговоре. Вместо этого он стал медленно стягивать перчатки с рук парня. Тот дернулся в сторону, но мужчина его удержал на месте. Эдмунд закусил губу. Что-то скреблось внутри, рвало его на куски. И было так больно, так горько…
Перчатки были отброшены в сторону. Но альфа не стал касаться обнажившихся рук, вновь начал гладить волосы. Он неторопливо пропускал их между пальцами, словно наслаждаясь прикосновением. Изредка вскользь касался шеи или мочки уха, чем нервировал Эдмунда. Но дальше не заходил. Рука, покоившаяся на талии, и не думала опускаться ниже.
- У тебя очень красивые волосы, - вдруг проронил Чезаре будто случайно, - никогда их не стриги.
Руки легко поглаживали волосы и спину, будто успокаивая. Когда Эдмунд перестал прерывать дыхание на полувздохе, стоило альфе к нему прикоснуться, пальцы стали разминать мышцы шеи и плеч. Омега стал потихоньку расслабляться, проваливаясь в мутное забытье. Усталость и постоянное нервное напряжение брали свое, размеренные прикосновения, лишенные вожделения, заставляли многострадальное тело расслабляться. И страх понемногу отступал. Или просто Эдмунд все глубже проваливался в сон? Он не знал этого, да и не хотел знать. Не сейчас. Он слишком устал от всего этого.
Очень хотелось спать.
========== Глава 16 ==========
Чезаре поглаживал по спине омегу, спящего в его руках. Рассвет минул пару часов назад, но альфа уже не спал. Ему вообще нужно было мало времени, чтобы отдохнуть. Четырех часов сна в сутки ему было вполне достаточно. Обычно он сразу вставал, умывался и быстро завтракал, а потом отправлялся на капитанский мостик. Мужчине всегда нравилось то ощущение мощи и власти, которое его переполняло, стоило взять в руки штурвал. Было такое ощущение, будто ты держишь не деревянное колесо, а повод от огромного животного. А оно смирно идет рядом и даже не думает о неподчинении. Ни с чем не сравнимое ощущение.
И в какой-то момент Чезаре захотел поделиться этим чувством уверенности и силы с омегой, который так неожиданно стойко сносил все испытания. Мужчина понимал, как ему нелегко. Как трудно выдерживать похабные шуточки и липкие взгляды, как трудно наступить на горло собственной морали и принципам, коих у парня было предостаточно, в этом Чезаре не сомневался. Все это заставило проникнуться к синеглазке большей симпатией, нежели одно физическое необузданное желание, которое он чувствовал с самого первого дня. А потом мужчина наблюдал, как парень лечит чужого ему человека, совершенно не задумываясь о последствиях, которые могли его настигнуть из-за провала. Тогда Чезаре увидел другого Эдмунда: хладнокровного, расчетливого, спокойного и очень уверенного в том, что он делает. И альфа удивился, откуда в благородном прекрасном омеге такие умения и такая сила духа. Уважение, закравшееся в душу Чезаре, удесятерилось.
А потом… цена ошибки оказалась очень высокой. Омега теперь был словно надломленный, тронешь, и он сломается навсегда. Но… что-то мужчине подсказывало, что не все еще потеряно. Что-то теплилось в этих голубых глазах, какой-то след упорства и силы. Да, сейчас он боялся его. А кто бы не боялся? Гораздо больше Чезаре настораживало самобичевание синеглазки. С ним будет справиться значительно сложнее, чем с страхом, который все-таки не успел въесться под кожу, превратившись в инстинкт. Синеглазка смог уснуть рядом с ним, он спал всю ночь, не просыпаясь. А во сне реагировал на прикосновения совершенно нормально, даже лучше, чем до того злополучного вечера.
А еще Чезаре слабо представлял, что он будет делать со всем этим дальше. Он не может вечно оставаться на острове или таскать пленников за собой. Это просто опасно и для них самих, и для команды. А расставаться с омегой мужчине определенно не хотелось. А как заставить его остаться, не запирая при этом, Чезаре не знал. Конечно, в его голове появился один вариант…
Тут Эдмунд шевельнулся во сне, зарываясь глубже в одеяло и скользя щекой по груди альфы. Поток мыслей был безжалостно прерван, но Чезаре несильно расстроился. Он обнял омегу покрепче, провел рукой по чуть спутавшимся волосам. Парень довольно вздохнул и прижался теснее, обнимая прохладными руками. Видимо, ему не было холодно только во время секса. Эта мысль заставила Чезаре усмехнуться против воли. Тут Эдмунд как-то странно замер и напрягся, проснувшись. Затем поднял голову, в голубых глазах застыло странное выражение настороженности и предельного внимания. И было что-то еще, но Чезаре не смог опознать это чувство.
  
Парень смотрел на него, не мигая. Словно изучал каждую черточку на лице, считывал его выражение. Изящные пальцы сжимали ткань рубашки, выдавая нервозность. Но омега лежал на месте, не пытаясь отстраниться. Просто смотрел, будто чего-то ожидая. Чезаре ответил ему спокойным взглядом, чуть улыбнулся уголками губ. Эдмунд не ответил на улыбку, ни одна черточка не дрогнула на его лице.
Вдруг раздалось громкое утробное урчание, от которого Эдмунд едва ли не подскочил. Он отстранился, перевернулся на другой бок, спуская руку с кровати. Котенок тут же ткнулся в ладонь и лизнул ее шершавым влажным языком. Затем нагло вскарабкался на кровать, положил бархатные лапы омеге на грудь. Чезаре наградил звереныша тяжелым взглядом, тот сморщился, обнажив верхние ровные зубы. Усмехается, гаденыш.