Всё или ничего (СИ)
- Может быть больно, - предупредил он.
- А может я хочу, чтобы стало больно, - прошептал омега, обнимая альфу за шею крепко-крепко, будто повиснув на нем.
Тот посмотрел на Эдмунда. Глупый мальчишка… Ему уже больно, Чезаре видел это в глазах, в них был целый океан боли и бескрайнего отчаяния.
Мужчина резко подхватил охнувшего от неожиданности Эдмунда под бедра, сам поцеловал, сминая губы, кусая почти до крови. Чтобы Эдмунд понял, о чем попросил, прежде чем остановиться будет уже невозможно. Но омега не отстранился, нагло отобрал инициативу и также стал целовать альфу. Тот донес его до кровати. Опустил на нее, стянул рубашку через голову и швырнул ее на пол. Эдмунд смотрел на него, скользя взглядом по литым мышцам, плечам, рукам, груди, животу. Взгляд опустился ниже, Эдмунд чуть покраснел, Чезаре ухмыльнулся, поняв, куда он смотрит.
Альфа навис над Эдмундом, обвел взглядом его лицо, затем дернул полы рубашки. Пуговицы оторвались, покатились по покрывалу. Эдмунд вздрогнул, страх шевельнулся где-то в животе. Альфа наклонился к шее, зубами проскользил до ее основания и сильно прикусил. Эдмунд вскрикнул от боли. Чезаре стал быстро покрывать его тело поцелуями-укусами, оставляя краснеющие следы, омега вздрагивал под ним. Было больно, но не очень сильно, внутри все болело сильнее. Только тело пока не болело. Пока. Но скоро и оно запомнит цену таких ночей. И больше не будет подводить.
Мужчина накрыл губами сосок, провел по нему языком, прикусил, заставив Эдмунда закусить губу, другая рука терзала еще одну ягодку. Руки сильно сжали бока, скользнули на бедра, сдернули штаны одним движением. Эдмунд вздрогнул. Мужчина на мгновение отстранился, стянул брюки, а затем вновь накрыл Эдмунда своим телом. Стало горячо, его кожа была будто раскаленной, прикоснешься и сгоришь. Альфа скользнул всем телом, кожа к коже, прижимаясь еще сильнее. Затем резко перевернул Эдмунда на живот, заставил прогнуть поясницу, тут же отозвавшуюся протестующей болью, поднять бедра и раздвинуть ноги. Омега жутко покраснел, Чезаре видел, как фарфоровая кожа пошла красными пятнами на спине. Парень против воли сжался, инстинктивно испугавшись. Альфа смочил пальцы слюной, слегка надавил на маленькую дырочку и проник одним пальцем внутрь. Стало почти больно, Эдмунд сжался сильнее, но остался на месте. Все правильно. Так надо. Заслужил.
- Решил наказать себя? - тихо спросил Чезаре, наклонившись к уху любовника и одновременно размеренно кружа пальцем внутри. Эдмунд издал полувздох-полувсхлип, словно соглашаясь. Сжал руками подушку, когда второй палец проник внутрь. - Не бойся, синеглазка, - прошептал альфа, целуя парня в шею, - хватит с тебя сегодня. Больно больше не будет.
Мужчина легко стал целовать спину, плечи, шею. Чуть прикусил покрасневшую от дыхания мочку уха и тут же подул на нее. Рука проскользила по напряженному из-за позы и страха животу, пощекотала кожу в самом низу. Пальцы продолжали неторопливо растягивать тугие влажные стенки, уговаривая раскрыться, расслабиться. Рука сжала член омеги, пальцы будто лениво пробежались по всей длине, потом еще раз, снова. Чуть обвели головку, снова пробежались вниз, а потом вверх. Спустя несколько минут Эдмунд почувствовал, как внутри разгорается уже знакомое возбуждение. Все внутри начало дрожать, колени ослабли, омега почти всхлипнул и закусил угол подушки. Третий палец присоединился к двум другим, они стали синхронно двигаться, вперед и назад, и снова вперед.
Почувствовав, что любовник уже готов, Чезаре убрал пальцы, на мгновение приставил член ко входу, а затем одним плавным толчком оказался внутри. Эдмунд вскрикнул, боль смешалась с удовольствием в невероятно острый коктейль эмоций. Все планы собственного наказания остались позади. Альфа оперся руками об изголовье, чуть вышел и вновь подался вперед.
Движения были плавными, тягучими, Эдмунд чувствовал, как дрожит все внутри от возбуждения, которое уже просто сводило с ума. Альфа двигался нарочно неторопливо, заставляя парня самого дойти до той грани, когда останется только мечтать о снятии напряжения. Эдмунд кусал подушку, стараясь не стонать в такт, он и не заметил, как сам стал потихоньку подаваться вперед, чтобы оказаться еще ближе. Чезаре, почувствовав эту перемену, стал двигаться немного чаще.
Пот градом катился с его плеч, удерживаться от сумасшедшей скачки становилось труднее с каждой минутой. Но он сцепил зубы и одним усилием воли заставил себя удерживать прежний темп. Он смотрел вниз, на взмокшие золотые волосы, магически переливающиеся от тусклого света фонарей, слушал прерывистые тихие стоны. И от одних этих стонов можно было распрощаться с рассудком.
Альфа вдруг полностью вышел из Эдмунда, заставив того мучительно застонать сквозь сжатые зубы. Затем резко вошел, и омега глухо вскрикнул в подушку. Чезаре задал совсем другой ритм, более быстрый, резкий. Иногда он полностью выходил, затем резко подавался вперед, омегу просто подбрасывало вверх от таких толчков, а желание обоих возрастало до небес. Эдмунд крепче сжимал зубами подушку, тщетно пытаясь не вскрикивать. Чезаре вдруг снова сменил темп, он стал совсем быстрым, необузданным. Направленным только на то, чтобы довести до финиша обоих.
Много времени на это не понадобилось. Мир Эдмунда распался на кусочки через несколько минут, исторгнув из горла омеги почти крик, заглушенный подушкой. Чувствуя, как омега под ним сжимается от спазмов накатившего удовольствия, Чезаре излился следом, а затем резко вышел и перевернулся на спину, увлекая за собой хватавшего воздух губами Эдмунда.
Они оба были абсолютно мокрыми, волосы прилипали к взмокшему лбу как простыня - к спинам.
Возбуждение стало уходить, Эдмунд прикрыл глаза и изо всех сил сжал зубы, чтобы не закричать.
Подстилка! Ничтожество!
Он попытался встать, но Чезаре обхватил его за талию и крепко прижал к себе. Омега попытался оттолкнуть мужчину, но тот поймал его руки другой рукой и вытянул в бок. Эдмунд ткнулся лицом в еще влажную грудь мужчины, волосы упали на лицо. Почувствовав, что парень успокоился, альфа отпустил его руки. Он подтянул сбившееся покрывало и прикрыл ими себя и Эдмунда. Тот слегка вздрагивал и по-прежнему не поднимал головы.
- Эдмунд, - негромко позвал его капитан, осторожно убирая волосы с лица, - в сексе нет ничего постыдного. Нет нужды так себя бичевать.
Омега ничего не ответил, он все также слегка дрожал, не то от холода, не то от напряжения. Чезаре так и не мог понять. Он поглаживал любовника неспешными прикосновениями, гладил спину, поясницу. Кто же мог представить, что омега окажется таким правильным?
Через несколько минут Эдмунд все-таки поднял голову и, не встречаясь глазами с взглядом капитана, слез с кровати. Брюки обнаружились под кроватью, омега их быстро натянул. Рубашка оказалась безжалостно смята и заброшена за изголовье. Самое удручающее было то, что на ней осталось только две пуговицы, и те держались только на честном слове. Эдмунд накинул рубашку и мрачно спросил у наблюдавшего за ним мужчины:
- Я, конечно, сейчас задам очень глупый вопрос. Но у тебя нет нитки и иголки?
- Вышиванием не занимаюсь, - хохотнул мужчина, откидывая одеяло. Эдмунд отвел глаза, заметив это, альфа чуть усмехнулся и надел брюки. Затем встал. - Но у меня есть другая рубашка.
Он подошел к сундуку, стоявшему у окна, открыл его и достал темно-синюю рубашку. Протянул ее Эдмунду.
- Я не возьму, - тихо, но твердо сказал омега. Ходить в рубашке мужчины, чтобы она на нем развевалась как флаг на захваченной крепости? Нет уж.
- Не будь идиотом, - раздраженно сказал Чезаре. - Все в курсе, что мы с тобой спим. А если будешь ходить в расстегнутой рубашке, то моя команда умрет от перевозбуждения. А нам еще полтора дня плыть. Бери.
Эдмунд, чувствуя абсурдность своего заявления, со вздохом принял рубашку. Она доходила ему почти до колен, рукава пришлось сильно подкачать. Рубашка висела на нем как на швабре. Но ткань была дорогой, хорошего качества, не роба какая-нибудь.