Копоть (СИ)
Даг назвался. Голос дрожал, как осиновый лист на ветру.
Человек насмешливо хмыкнул, шмыгнул носом. Грязный палец потерся о не менее чумазый лоб. Взявшись за карандаш, писарь что-то накарябал на свободном месте страницы. Очевидно, услышанные имя и фамилию.
— Значит так, Джонсон, — насмешливый взгляд уперся в Дага, прожигая почти настоящую дыру, — Забудь о том Джонсоне, которого ты знал. Нет его больше. Вернее, есть. Но это больше не ты, во как. А ты теперь вот… сюда глянь!
Он ткнул пальцем в сторону стены, Даг послушно крутанул головой.
Там, среди крючков, завешанных рухлядью, располагалось зеркало. Видавшее виды, в прямом и переносном смысле. Побитое и потрескавшееся, покрытое слоем пыли. Но все еще с горем пополам исполнявшее свое назначение: отражать тусклый свет.
Из зеркала на Дага смотрел малец лет двадцати. Стоящий на его месте, одетый в его костюм, но совершенно не похожий.
Квадратное плоское лицо, простое и совершенно не запоминающееся. Короткая стрижка, под ежик, а волосы непонятного серого оттенка. Как будто лист бумаги изваляли в грязи, а после скомкали. Глаза блеклые, невыразительные, под едва заметными бровями. Рот мелкий, нос картофелиной. Завершали облик торчащие в стороны уши.
— Такие дела, паренек, — безучастно заметил писарь, уткнувшись в свои записи, — А ты говоришь: Джонсон!
Теперь Даг выключился полностью. Какое-то время он просто стоял, не в силах предпринять ничего осмысленного. Пальцы щупали чужое лицо, глаза убеждали в том, что это действительно он. Но поверить в такой бред было совершенно невозможно. А потому ощущение нереальности происходящего многократно усилилось.
Галлюцинация. Иллюзия. Сюрреализм.
Подсознательно Даг ждал, что «сон» вот-вот закончится, и он очнется с криком, в поту, но в своем теле и в своей спальне. А потом посмеется над идиотским видением. И забудет его навсегда.
Но не тут-то было. Театр теней и не думал заканчиваться. Наоборот, абсурд набирал обороты.
Грязное зеркало отображало вместо серьезного мужчины — едва оформившегося юнца. А человек за столом явно не горел желанием что-то объяснять.
— Встань сюда, — буркнул он, махнув пальцем, — Переодевайся.
Даг встал, куда указано. И быстро скинул привычную одежду. Воздух ударил холодом, заставив съежиться.
Взамен официального костюма Джонсон напялил шерстяную робу. Нечто среднее между комбинезоном и тулупом. Качество выделки и шитья было откровенно хреновым, но ткань хорошо держала тепло, в чем, по-видимому, было единственное преимущество этого мешковатого одеяния. Скинул ботинки, носки. Сунул ноги в утилитарно черные ботинки на размер больше нужного.
Холод неохотно отступил, Даг выпрямился, ожидая дальнейших указаний. Голова по-прежнему работала в пол-силы. Он как будто бы и соображал, но способность к самостоятельным действиям совершенно отключилась.
— Слушай сюда, — человек потер лицо, с трудом сдерживая грандиозных размеров зевок, — Дверь. За ней коридор. Пройдешь до конца, увидишь комнату. Там таких как ты целый выводок. Ну и специально обученный человек все вам доступно объяснит.
Последнее предложение прозвучало, как плохо замаскированное издевательство. Ага, мол, жди. Все объяснят и разжуют в лучшем виде. Так, чтобы никаких вопросов не осталось. Почему-то Даг не верил в такой альтруизм.
Он доплелся до выхода, шаркая ботинками о каменный пол. Только тут нашел в себе силы притормозить.
— А…
— Вали уже, придурок! — не оборачиваясь прикрикнул писарь, — И дверь за собой прикрой!
Вывалившись вон, Джонсон навалился на створку. Когда дверь почти закрылась, Даг успел уловить едва слышное ворчание: «И не попадайся больше под тень раба, идиота кусок!»
С минуту Джонсон стоял, прижавшись спиной к двери. В голове звенела пустота, ни одна мысль не нарушала девственную чистоту черепной коробки. На задворках сознания метались бесконечные «что?», «как?» и «почему?», но их хаотичный гул не нарушал общего флегматичного настроя. Даг словно смирился. Умер и переродился заново, фигурально выражаясь. А может и вполне реально.
Перед глазами тускнел темный коридор. Единственный фонарь коптил так высоко, что свет едва долетал до запыленного пола. Грязные стены, обшарпанная штукатурка. Холод, еще более явный. И непреходящий запах копоти.
Шаг, другой. Вместе с движениями потихоньку просыпалась воля. Джонсон неторопливо пересек коридор полностью, повернулся в пол-оборота. Взгляд обрел некоторую уверенность и осмысленность, плечи расправились.
«И что это было?» — первый прозвучавший в мозгу риторический вопрос остался без ответа.
«И что теперь?» — второй вопрос заставил наморщить лоб.
Возвращаться назад не было никакого желания. Наоборот, появилось четкое недвусмысленное ощущение, что ничем хорошим это не кончится.
Выход из коридора имелся только один — в этом Джонсон убедился еще раз, бегло пробежав взглядом по мрачным камням. Света оказалось как раз достаточно, чтобы не биться головой о стены, пока идешь от одной двери к другой. И ничего — ни надписей, ни указателей. Где он? Что вокруг? Что это за здание?
Оставалось только идти вперед. И надеяться, что хотя бы некоторые вопросы тем или иным способом разрешатся.
«Понять, где я, — решил Даг, — Потом понять, как я сюда попал… И как вернуться.»
Решившись, он осторожно приоткрыл дверь. В темную щель не было решительно ничего видно, так что пришлось протиснуться в проход почти наполовину. А там уж и зайти полностью.
Эта комната больше всего напоминала институтскую аудиторию. С небольшими оговорками. А именно: тут было холодно, грязно, а в длинной стене торчали несколько дверей — копии той, откуда выбрался Даг.
С другой стороны высилась «кафедра»: высокий стол, обитый зеленой тканью, с заявкой на некоторый пафос. За столом восседал мужчина с таким кислым лицом, что при взгляде на него сразу становилось понятно — ничего хорошего от общения лучше не ждать.
В центре «аудитории» ровными рядами стояли парты. Возле которых, сгрудившись в кучку, перешептывались «студенты».
С десяток парней и девушек. Все примерно одного возраста, похожей комплекции, и в абсолютно одинаковой одежде. Те же робы и ботинки, что и у Джонсона. Испуганные взгляды. Нерешительные позы. Неопределенность в движениях.
«Ага, собратья по несчастью», — Даг легко сложил два и два в голове.
На него посмотрели — робко, растеряно и слегка заинтересовано. Видать, ждали, каких-то ответов от новоприбывшего. Но этого добра у Дага не водилось, зато вопросов нашлось бы на целую энциклопедию.
Он сделал легкий шажок. Дверь за спиной закрылась, издав долгий протяжный скрип. Человек за кафедрой, этакий «профессор», вперил в Джонсона неодобрительный взгляд. Секунду подумав, Даг изобразил приветливую улыбку. Вежливость — она и собаке приятна.
— Наконец-то! — гнусаво проскрипел «профессор», вцепившись в Джонсона взглядом, — Что так долго? Ты там поесть зашел что ли? Или наоборот, обгадился?
Раздались нервные смешки. Не слишком остроумная шутка мягко говоря «не зашла». Напряжение в аудитории царило такое, что воздух мог заискриться в любой момент.
«Козел, — решил для себя Даг, — Пускай идет в жопу!»
Но пока ему хватило благоразумия промолчать. И удержать на лице идиотскую улыбочку.
Одна из девушек — со светлым хвостом на голове — приветливо махнула рукой. Джонсон шагнул навстречу, но поздороваться не успел.
— Заткнулись и расселись по местам! — заунывно потянул «профессор», — Раз все в сборе, начнем вступительную лекцию. Давайте, давайте! Не толпитесь, как стадо баранов! Рассаживаемся! Живее!
Подгоняемые писклявой руганью, «студенты» распределились по партам. Что характерно, все стремились занять места подальше от «кафедры».
Даг, как последний прибывший, такого выбора не имел. Сопровождаемый ехидными комментариями «профессора», он прошел через всю аудиторию и уселся за первый ряд.
Провел ладонью по столешнице — ожидаемо. Пыль, едва ощутимый слой копоти. Взгляд вверх — точно, светильники чадят где-то под потолком. И легкий запах гари никуда не делся, просто к нему уже успел привыкнуть. Посмотрел по сторонам — тускло, темно, мрачно. Как в средневековом замке… Только не в замке. И не в средние века.