Для тебя (ЛП)

Колт застыл и едва сумел выдавить: «До встречи, малыш», — прежде чем Феб завершила звонок.
«До встречи. Люблю тебя, детка».
Так она заканчивала все телефонные разговоры, которые они вели каждый день, когда он учился в Пердью, если она не могла приехать к нему на выходные.
«До встречи. Люблю тебя, детка».
Он знал, что она была в своих мыслях и сказала это, вернувшись к старой привычке.
Но ему было плевать.
Он захлопнул телефон, сунул его в задний карман джинсов, взял свой маффин и, улыбаясь, вошёл в участок.
* * *
На столе у Колта зазвонил телефон, он взглянул на дисплей аппарата и, подняв трубку, произнес:
— Что такое, Кэт?
— Колт, пришли родители Эми Харрис. Я отправила их в конференц-зал.
Чёрт.
Он знал, что вчера они приехали из Аризоны, чтобы организовать похороны. Но поскольку вчера Колт вышел из строя, с ними общался Салли. Он-то и назначил им встречу с Колтом на два часа следующего дня.
Следующий день наступил, и сейчас было ровно два часа.
— Окажи мне услугу: спроси их, не хотят ли они кофе, и, если хотят, принеси, а я спущусь через минуту.
— Без проблем, Колт, — ответила она, и он положил трубку.
Кэт была гражданской служащей и работала в приёмной участка. У неё был муж-козёл и пятеро детей-оболтусов. Она очень старалась, но с таким папашей её дети всё равно вели себя ужасно и делали это часто и с фантазией. Когда полицейский участок дал объявление о вакансии, она пришла наниматься, объяснив, что таким образом сможет проводить время со своей семьей, поскольку все они, включая её мужа, частенько сидели в камере. Её приняли на эту работу, в основном потому, что она была хорошей женщиной, надёжной и умной, и её семья, за исключением мужа, тоже была хорошей, в глубине души. Просто у них много проблем, и пока Кэт не набралась решимости и не дала мужу пинок под зад, ей требовалась любая возможная помощь.
Колт встал, снял со стула свою куртку и надел её. Он уже было повернулся к лестнице, когда вошёл Салли.
— Кенди Шекл едет сюда, — сказал Салли Колту.
— По своей воле? — поднял брови Колт.
— Вчера ночью она работала в клубе, только что включила свой телефон. Как только федералы попросили, она сказала, что завезёт сына к маме и сразу приедет.
— Очень любезно, — заметил удивлённый Колт.
— Супер-пупер любезно, — ответил настолько же удивлённый Салли.
— Разговор обещает быть интересным.
— Жду не дождусь, — улыбнулся Салли. — Ты будешь смотреть?
— О да.
— Встретимся там. Я принесу попкорн.
Колт покачал головой и пошёл к лестнице.
Как только он увидел мистера и миссис Харрис, которые сидели в конференц-зале, прижавшись друг к другу, он понял, почему Крейгу пришлось вносить Эми в дом, не говоря уже о том, почему Эми была такой миниатюрной. Оба её родителя были невысокими. Колт не помнил ни одного из них, но если они были такими же тихими и замкнутыми, как их дочь, то он вообще сомневался, что когда-либо видел их, разве что мимоходом и, скорее всего, просто не заметил бы.
— Они отказались от кофе, Колт. Мать пьёт чай. Мне сбегать до Мими? — спросила Кэт, когда он проходил мимо.
— Я был бы тебе признателен, — ответил Колт, не отводя взгляда от Харрисов.
— Без проблем, — сказала Кэт и ушла.
Мистер Харрис встретился с ним глазами. Это будет ещё труднее, чем по обычным причинам. Колт не собирался им рассказывать. Им не нужно знать, через что прошла их дочь. И всё же он сам знал об этом, и это значит, что ему придется непросто.
Он открыл дверь, миссис Харрис повернулась и подняла на него глаза, и Колт кивнул им обоим.
— Спасибо, что пришли, миссис Харрис. Мистер Харрис.
Мистер Харрис встал и взял со стола большой жёлтый конверт.
Без всяких преамбул, он спросил:
— Мы можем поговорить с глазу на глаз, сынок?
Колт посмотрел на конверт, потом на мистера Харриса, который выглядел чертовски плохо, потом на миссис Харрис, которая его удивила. Она смотрела прямо ему в глаза. Она была печальна, но также казалась внимательной, и в её глазах была та мягкость, которая, как подумал Колт, выдавала её чрезвычайную доброту.
 
Тогда Колт понял, что ему предстоит не просто разговор со скорбящими родителями, которых нужно заверить в том, что их дочь на самом деле совершила самоубийство, чтобы потом закрыть дело чётко и ясно.
Этот разговор не понравится ему даже больше, чем он ожидал. А он ожидал, что возненавидит каждую секунду.
— Мистер Харрис, это помещение достаточно уединённое... — начал Колт.
— Без посторонних глаз, — вмешалась миссис Харрис, глядя на окна.
Чёрт.
— Конечно, — сказал Колт, развернувшись, открыл дверь и пригласил их пройти.
Он отвёл их в допросную, молча показав Салли поднятый палец, чтобы тот знал, что он займёт первую допросную. Салли провожал их глазами, пока они не исчезли из вида. Колт это заметил.
Он открыл и придержал дверь для Харрисов, потом вошёл следом за ними и закрыл дверь. Мистер Харрис подошёл к столу. Миссис Харрис осталась стоять около двери.
Прежде чем Колт успел что-нибудь произнести, мистер Харрис положил конверт на стол и сказал:
— Мы оставим тебя одного, чтобы ты прочитал это, Александр.
Александр.
Мистер Харрис разговаривал не с лейтенантом Колтоном. Он указывал на то, что был старше Колта, и хотя делал это мягко, но в этом сценарии он обладал большим авторитетом. Однако он хотел показать не свой авторитет. И хотя это не дочь Колта повесилась, мистер Харрис дал понять, что пришёл сюда оказать поддержку.
Да, Колту это чертовски не понравится.
Колт смотрел на мистера Харриса, поэтому очень удивился, почувствовав, как миссис Харрис положила руку ему на предплечье. Колт посмотрел на неё, она слабо и печально улыбнулась ему и сжала его руку. Мистер Харрис тронул её за плечо, кивнул Колту, и они вышли.
Колт подошёл к конверту, ощущая себя, как Райан немногим раньше. Что бы ни находилось внутри, оно с легкостью могло отрастить зубы и укусить его.
На конверте не было никаких надписей, он оказался закрытым, но не заклеенным. Эми уже не волновало сохранение тайны. Колт открыл конверт, достал из него листы и, склонив голову, начал читать предсмертное письмо Эми Харрис.
«Колт,
сейчас уже поздно, я знаю, слишком поздно. Но я хочу, чтобы ты знал, что мне жаль. Мне следовало сказать это много лет назад, но я этого не сделала, и ты имеешь право знать почему. Ты имеешь право знать всё.
Я не знаю, сколько тебе известно или что ты помнишь, но, думаю, немного, судя по тому, что я слышала, и ещё по тому, что даже после всего случившегося ты продолжаешь улыбаться мне при встрече. Надеюсь, это письмо всё объяснит.
Это я разлучила вас с Феб. Я и Денни.
Я не собиралась участвовать в этом. Я даже не знала, что участвовала. Но в итоге меня вынудили.
Денни знал, что ты мне нравишься. Я рассказала ему давно. Школьная влюблённость. Мы с Денни были друзьями, хорошими друзьями. Я рассказала о тебе, он рассказал о Феб. Она ему очень нравилась. Он говорил, что она особенная и что у них особая дружба, но это секрет. Ты не должен об этом знать, иначе ты разозлишься. Он говорил, что так сказала Феб. Теперь-то я думаю, что это была неправда, но тогда я ему поверила.
Однако всё случилось гораздо позже. Ты закончил Пердью, и мы все ждали, что вы двое скоро поженитесь. Но Денни приехал домой из Северо-Западного и сказал, что Феб рассказала ему, будто между вами всё не очень хорошо. Сказал, что Феб собирается порвать с тобой и скоро всё между вами будет кончено. Полагаю, я всё-таки не переросла свою влюблённость в тебя, судя по тому, как всё вышло. Думаю, поэтому я и сделала то, что сделала. Я всё время пыталась понять, и вот к чему пришла.
Денни уговорил меня пойти на ту вечеринку к Эйзенхауэрам. Ты помнишь её? Уверена, что помнишь. Денни говорил, что мне надо «развеяться». Я бы не пошла, но когда я разговаривала с Эмили, она сказала, что будет весело. Она всегда пыталась вытащить меня на вечеринки. Так что я пошла.