Для тебя (ЛП)

— Что ты сделал?
— Поскольку ты переезжаешь ко мне, твои расходы изменятся. Расходы Морри тоже сильно снизятся, раз он вернулся домой. А тебе нужна помощь.
— Ди собирается работать с нами.
— И Ди хочет работать до трёх утра примерно так же, как я хочу, чтобы это делала ты.
— У Шерил ребёнок, как она будет работать до трёх?
— Малыш, она была стриптизершей.
Он её убедил. Он понял это, потому что Феб выпрямилась, упёрлась руками в бёдра и уставилась на него, не говоря ни слова.
Потом она нашла слова, которые хотела сказать.
— Ты собираешься предлагать работу в «Джек и Джеки» каждому бедолаге, который нам встретится?
— Только тем, которых обманул Денни Лоу.
И тут он прав. Нравится или нет, но Шерил попала в их клуб. В клуб, в который они не хотели вступать, но всё равно теперь они были связаны.
Феб доказала, что он её убедил, когда спросила:
— Она умеет смешивать напитки?
— Нет, но думаю, её можно научить, как и Ди.
— Она справится?
— А Дэрил?
Феб посмотрела на Дэрила, потом опустила глаза в пол и прошептала:
— Ты меня уделал.
— Это позже.
Она посмотрела на него и раскололась. Она не хотела улыбаться и не хотела смеяться, и ей стоило большого труда удержаться.
Выиграв борьбу с весельем, Феб объявила:
— Я её возьму, но ты будешь мне должен.
— Я расплачусь.
Она покачала головой и кивнула на его пиво.
— Готов повторить?
— Когда доставят еду.
— Хорошо, детка, — сказала она и отвернулась, и Колт опять пялился на её задницу.
* * *
Они поели, сидя в кабинете и болтая, во время перерыва Феб, который продлился меньше двадцати минут.
Бар переполнился до предела. Весь город пребывал в возбуждении, и никто не хотел сидеть дома. Пришла весна, погода становилась теплее, а дни длиннее, да ещё постоянно находились трупы. Самое время жить, если ты живой, и тащить свою задницу в «Джек и Джеки», чтобы выпить, встретиться с друзьями и соседями и хорошо провести время.
Колт ощущал усталость, какой не чувствовал уже давно, из-за стресса и недостатка сна в сочетании с эмоциональными американскими горками. Он просто хотел пойти домой и лечь в кровать с Феб, и да, чтобы её чёртов кот лежал у них в ногах.
И когда он подумал об этом, то увидел, что Феб прошла сквозь толпу к музыкальному аппарату. Она нашла песню, опустила монетку и нажала кнопки. За последние два года он видел, как она это делала время от времени. Раньше она делала это чаще, когда приезжала домой и не работала.
И когда она развернулась и пошла к столику, за которым её окликнули, Колт решил, что может остаться ещё ненадолго. Если Феб была в настроении для своей любимой музыки, то Колт не слишком устал, чтобы сидеть на стуле, пить пиво и смотреть, как она получает удовольствие.
Песня Феб началась через пять песен. Феб стояла за барной стойкой на другом конце, но Колт всё равно понял, что это та самая песня. Она была не такой, как он или кто-то ещё мог бы ожидать. Мелодия зазвучала громко, потому что автомат был так настроен, но совсем не была похожа на шумную музыку для пятничного вечера в баре.
В ту минуту, как он услышал гитару, он посмотрел на Феб, и их взгляды встретились. Потом она опустила голову и отвела глаза, заправив за ухо прядь волос, она стеснялась, что выдала свои чувства.
И тогда Колт понял, что песня была не для Феб. Эту песню Феб выбрала для него, или для того, чтобы сказать всё то, чего сама не могла сказать.
В горле встал комок, Колт опустил глаза на свою руку, сжимавшую бутылку пива, которая стояла на стойке, и стал вслушиваться в слова песни, которую слышал время от времени, он знал эти слова и даже, скорее всего, мог бы повторить, если бы попросили. Но он никогда в жизни по-настоящему не вслушивался в них.
Глядя на своё пиво, сильнее стиснув бутылку в ладони, силясь прогнать комок в горле, он слушал, как Стиви Никс поёт «Landslide».
Колту она всегда нравилась, это была классная песня. Но слушая её в тот момент, он думал, что это самая чертовски прекрасная песня, которую он слышал за всю свою грёбаную жизнь.
 
В ту секунду, как Стиви перестала петь, он увидел, что Феб положила ладонь на его запястье, и поднял голову.
Она наклонилась ближе и прошептала:
— Иди домой, детка, ложись спать. Кто-нибудь подбросит меня до дома позже.
Она не хотела делать из этого событие, из того, что только что подарила ему, но на её лице и особенно во взгляде сквозила нежность, уголки губ приподнялись, всего чуть-чуть, но было видно, что она ничего не скрывает, все её чувства к нему были ясно написаны на лице.
Он хотел отправиться домой, определённо хотел, но только вместе с Феб.
Но она хотела сделать по-другому, и она только что вручила ему всё, так что он мог дать ей это.
— Тот, кто тебя привезёт, должен проводить тебя до дома, — приказал он, и она кивнула. — Завести внутрь.
— Будет сделано.
Он поднял свою бутылку, и она опустила руку. Он сделал последний глоток и поставил бутылку на стойку, прежде чем притянул Феб к себе, наклонился и прикоснулся к её губам.
— Пока, малыш, — сказал он ей в губы, закончив поцелуй.
— Пока, Алек.
Он отстранился, но прижал ладонь к её щеке, зацепив волосы, хотя ни он, ни она этого даже не заметили. Она прижалась щекой к его ладони, а он провёл большим пальцем по её скуле. Потом он убрал руку и отвернулся, пока не сотворил какую-нибудь глупость, например, схватил её и вынес из бара, перекинув через плечо.
Попрощавшись по дороге с десятком людей, Колт вышел из «Джек и Джеки», дошёл до участка, сел в свой пикап и поехал домой.
Повернув на свою улицу, он заметил, что перед его домом стоит машина Мелани. Он раздражённо вздохнул и решил, что завтра первым делом напишет заявление на отпуск. Он только недавно отдыхал, но ему было по хрену, если надо, он возьмёт отпуск за свой счёт.
Он остановил пикап на подъездной дорожке, и к тому времени, как вышел из машины, Мелани уже шла ему навстречу.
— Мелли, сейчас половина одиннадцатого ночи, — сказал он, когда она была в четырёх футах от него.
— Колт, надо поговорить.
Твою ж мать.
— Мел, я устал. Серьёзно.
Она посмотрела на дом, потом снова на него и спросила:
— Феб живёт тут?
Да что ж за херня-то.
Он посмотрел в ночь, потом на свою бывшую жену. Мелани была всем, чем не была Феб. Темноволосая, тихая, рассудительная, терпеливая. Она не танцевала, потому что переживала, что люди станут смотреть, и ещё больше переживала о том, что они подумают. Ей требовалось несколько недель, чтобы принять какое-нибудь решение, неважно насколько большое или маленькое, потому что она не желала рисковать и всегда шагала осторожно. Ему нравилось всё это в ней, когда он влюбился в неё, он считал это милым, и так оно и было. Пока она не задумалась о том, чтобы оставить его, отдаляясь от него всё больше за то время, что ей потребовалось на принятие решения. Тогда это перестало быть чертовски милым.
— Пойдём в дом, — сказал он. Ему этого не хотелось, но ему также не хотелось вести этот разговор в половине одиннадцатого ночи у себя во дворе.
Он пошёл вперёд, слушая шаги Мелани по дорожке. Она шла рядом, держась немного позади, как делала всегда, и этого он тоже никогда не понимал: почему она никогда не шла рядом?
Он отпер дверь и направился к панели управления сигнализацией.
Выключив запищавшую систему, он направился к лампе рядом с диваном.
— Ты поставил сигнализацию? — спросила Мелани.
— Да, — сказал он, включая лампу.
Она осмотрела его при свете и сказала:
— Ты в костюме.
— Сегодня были похороны.
Они оба услышали мяуканье и увидели Уилсона, который стоял в дверном проёме и, Колт мог поклясться, уставился на Мелани обвиняющим взглядом.
— Ты завёл кошку? — спросила Мелани.