Боевой ограничитель (СИ)
— Будешь заниматься чертежом? — спросил Харон, выразительно глядя на прорехи в потолке, сквозь которые сыпался мелкий чистый снежок.
— Ну… без фанатизма, — Эмили вздохнула. — Так, план набросаю. Раз уж мы здесь.
По проржавевшему траволатору она поднялась на второй этаж — гуль отправился проверять подсобки. А что проверять-то? Нет, было бы, конечно, здорово, если бы в барахле рейдеров нашлось что-нибудь ценное…
— Чудно, мисс Данфорд, — процедила она сквозь зубы. — Мыслите как обитатель Пустоши. Так держать.
Нет, в самом деле, — а откуда «чему-нибудь ценному» взяться в этом логове? Об этом могли бы рассказать разве что те мертвецы, на которых они с Хароном наткнулись поутру. Все вещи, которыми можно было бы поживиться, уже были оплачены чужой кровью. Или смародёрить у мародёров — не такой уж и грех? Нет, ну, а что. Пробраться сквозь кровавое месиво и обломки мебели к сейфу с хабаром, сгрести в карман пригоршню дешёвых портсигаров, часов и украшений, не думая о том, из чьих ушей были вырваны вот эти вот серёжки и кто близоруко шарил по земле, пытаясь нащупать отлетевшие в сторону от удара очки в мельхиоровой оправе. Продать всё это — так же, горстью, не торгуясь, — первому попавшемуся торговцу, купить гранат и патронов, а потом заказать в трюме Ривет-Сити дешёвой водки, нажраться в сопли, наутро проблеваться и потащиться на Пустошь навстречу холоду, голоду и гиблой тоске, найти ещё один лагерь рейдеров, — и всё по новой. Смыть, при необходимости повторить, как пишут на пачках «Абраксо».
Да пошло оно всё.
Эмили перешагнула через обезглавленный манекен, изрезанный ножом. Второй этаж был не лучше первого, вот сюрприз-то. Крохотное кафе, галантерейные магазинчики — всё разгромлено, разворовано, опоганено, на плакатах с красотками в летних платьях — тёмные потёки грязи, а может, и крови… Взорвать бы это всё, да и дело с концом, устало подумала Эмили, бредя через атриум. Чище будет. Если хоть что-то вообще способно сделать этот мир чище.
Что-то — шорох за стенкой? Запах? — заставило её замедлить шаг и достать «Магнум» из кобуры. Взвести курок, поморщиться от того, как грубо этот звук расколол промёрзшую тишину. Подкрасться вдоль стенки к двери подсобки, резко распахнуть её ударом ноги — и отпрянуть в сторону.
В нос ей ударила едкая вонь испражнений и гниющей плоти. Эмили прищурилась, всматриваясь в кучу тряпья, наваленную посреди комнаты. Ещё один труп? Да сколько можно-то, господи!
— Да ты не ссы, заходи, — куча пошевелилась, и парень — совсем молодой, ровесник Эмили, наверное, — приподнялся на локте ей навстречу, выбравшись из-под вороха одеял. — Оружия у меня нет, ног — нет. Шансов, по ходу, тоже. Ребятам хана, так же? Я видел, как вы с тем мертвяком через парковку шли. Орал этим недоумкам там, внизу, чтобы они сваливали — так кто меня когда слушал?
— Ты рейдер?
— Нет, что вы, мэм. Эти добрые самаритяне из милости меня приютили, — парень облизнул искусанные до крови губы. — Такие милые ребята, и за что вы их только убили? Сердца у вас нет.
— Хорош трепаться, — оборвала его Эмили.
— Раз такая умная, зачем спрашиваешь? — он закрыл глаза. — Или тебе надо, типа, исповедь заблудшей души принять? Бери пример со своего гуля, Альфы и Омеги бедствий моих. Он хоть сразу убивает, а не топчется на пороге по полчаса.
— Ты знаешь Харона?
— О да, — парень ощерился. — Знаю, ещё как. Папаша задолжал какому-то мертвяку из Подземелья пару сотен. Идиот старый, земля ему стекловатой. Ну и, как водится, через пару недель просрочки за ним пришёл твой дружок. Меня-то он пожалел, только руки переломал, когда я на него с ножом кинулся. Ну, что — лучше бы сразу грохнул. Не пришлось бы в Парадиз-Фоллз ублажать старикашек. Чего рожу-то кривишь? Типа, я тут самый великий грешник? А хрен там, я уже за всё сполна расплатился.
— С чего ты взял?
— Ну, ты же здесь, — просто ответил он. — Да стреляй уже, что ты мнёшься. Вы с Хароном в команде работаете. Он начал — ты закончишь.
Эмили отвернулась. Перехватила револьвер левой рукой.
— Что, сука, уйдёшь? — визгливо заорал парень. — Вот так и уйдёшь? И оставишь меня здесь подыхать? Да будь ты проклята, будьте вы оба —
Пуля прошила тощую грудь рейдера. Тот дёрнулся и медленно-медленно осел на матрас.
— Будем, — прошептала Эмили, склонившись над мертвецом и глядя в неподвижные глаза. Не было в них ничего, в этих глазах. Ни ответов на вопросы, ни гнева, ни испуга. Только её отражение.
В разбитое окно влетали снежинки. Потерянно кружась, таяли в воздухе, не долетая до пола.
— Харон, ты его помнишь? — спросила Эмили, не оборачиваясь. И так знала, что он здесь.
— Да, — отозвался гуль.
— Ты всех помнишь, да?
— Нет. Но этого — помню.
— И его отца?
— А как по-твоему, что я делал для Азрухала? — тихо и зло спросил гуль. — Ты знаешь, что я такое. А если не знаешь — что ж. Если тебе вздумается рыться в моём прошлом, ты и не такое найдёшь.
— Харон.
— Мне, видимо, надо что-то сказать? — горько усмехнулся он. — «Это неправда»? Или «Мне так жаль»?
— А мне надо ответить что-то вроде: «Ах, как ты мог?» Или: «Это чудовищно»… — Эмили обхватила плечи руками. — Может, мы просто пропустим эту фазу диалога?
— А что, можно?
— Надеюсь, да. Нет, Харон, а что ты хочешь от меня услышать? Проповедь о прекрасном и добром? От меня, серьёзно? — она прикрыла глаза. — Ну, скажем так: прекрасно, что ты отправил Азрухала на тот свет. После всего, что он заставлял тебя делать, ты отнёсся к нему очень по-доброму. Я хотела бы убить и остальных — тех, кто составлял твой контракт, — но подозреваю, что они уже мертвы. Если вдруг всё-таки нет — скажи мне, и мы это исправим. А вообще, ты мне не должен ничего объяснять. Никогда. Особенно сейчас. Видимо, гореть нам с тобой в аду на соседних сковородках — но меня компания устраивает… Ну, вот и поговорили.
— Нет там никаких сковородок, — Харон тяжело вздохнул.
— А что есть?
— Та самая пропущенная фаза, полагаю. Вообще весь этот разговор с тобой, — он помолчал. — Ещё, наверное, тот день в Ривет-Сити, когда одна юная особа решила, что месть — это дело личное, а я, как на грех, задержался с опровержением.
— То есть в твоём аду довольно-таки много меня.
— Похоже на то, — признал Харон. — А давай пропустим ещё одну фазу? Ту, в которой я говорю, что наш диалог приобретает неловкий характер, а ты вспоминаешь о степени готовности своего чертежа и длительности светового дня.
— По рукам, — кивнула Эмили, не в силах отвести взгляд от снежинок, пляшущих в бледном луче зимнего солнца.
========== 6 ==========
Раньше Эмили не верила в проклятия. Но дать рациональное объяснение тому кошмару, в который превратилась её жизнь за последние несколько дней, было просто невозможно. Всё, что могло пойти не так, шло не так, причём с максимально паршивыми последствиями.
Во время очередного марш-броска через метро один из тубусов с чертежами упал в застоявшуюся жижу из воды, мазута и грязи. Просто ни с того ни с сего лопнул ремень крепления. От удара о рельсы герметичный корпус тубуса треснул, и чертежи, и без того, мать их, неидеальные, превратились в папье-маше.
Консервы, которые Эмили тащила с собой аж от самого Ривет-Сити и на которые так надеялась, оказались безнадёжной тухлятиной. А караванщики, как на грех, обходили район экспедиции стороной. Мысль о сочном, прожаренном стейке из собачатины с каждым днём казалась всё менее безумной, вот только ни одна собака не была настолько тупа, чтобы рыскать по улицам в пять градусов по Фаренгейту.
За последние шесть дней из более-менее перспективных объектов удалось найти только фабрику по производству игрушек — с вышедшим из строя и дико фонящим генератором, просевшей крышей и оравой диких гулей на нижних этажах. Эмили прекрасно понимала, что платить за такую находку станут только из дружеских чувств, — но остальные-то были и того хуже! От юридического колледжа остались только руины; на месте, где должно было располагаться пожарное депо, и руин не осталось. А вот дома военного городка выглядели довольно крепкими — жаль только, что их стены едва ли не светились от радиации…