Измена. Один раз не считается! (СИ)

— В чем дело?
— В ночное дежурство меня поставили… Честно, я сам попросил, мол, будут смены, меня ставьте.
После этого Матвей смотрит на меня с ожиданием, и я чувствую, что он готов отказаться, если я намекну…
— Все хорошо, позднее увидимся.
Я быстро поцеловала его в щеку на прощание, слыша, как гневно задышал Платон.
Тоже спешу на выход, официант прибирает со стола, Платон сердито шагает за мной и протягивает салфетку.
— Вытри губы, смотреть не могу.
— Ах, какие мы чувствительные. А я ведь только еще в щеку поцеловалам. Ммм… Интересно, если я во рту подержу что-нибудь интересное…
Платон мрачнеет с каждой секундой, наливается гневом, будто вот-вот взорвется.
— Ты этого не сделаешь. Ни чей член, кроме моего, ты сосать не будешь.
— Подсасывать тебе после твоей любовницы? Вот еще! Размечтался… Слюни-то подбери. Не по адресу!
— Любовница?! Нет. Бред! Это тебе подружки так просветили? Врут! Тамара — просто шалава, которую Воронов снял на праздник, старалась отработать свой жирный гонорар.
Я отшатываюсь от мужа.
— И ты решил, что это годное оправдание? Мол, если тебе всего лишь проститутка сосала, то все ок?! Какой же ты циничный!
— Нет! Все не так… Я не хотел, блять. Я… Мне что-то подмешали. В выпивку. Как отрубило… И я не успел…
— Если бы я пришла минутой позднее, она сосала бы тебе глоткой, а потом подставилась писькой… И ты бы не отказался. Так?!
Платон мрачнеет, в глазах застыло выражение мучительной вины и гнев.
— Этого не было. Не было! Я люблю тебя. Хочу быть с тобой. Неужели одна ошибка все между нами разрушит?!
— Ошибка. Как просто все у тебя…
— Один раз оступился, Поль. Один раз! — сверкает глазами муж. — Говорят, один раз… вообще не считается!
Не считается? Неужели он это говорит на полном серьезе?!
— Тогда пригласи ко мне того красавца, которого ты только что от меня отогнал, я займусь с ним сексом у тебя на глазах, а потом мы с тобой заживем долго и счастливо! — выдыхаю я.
Муж мрачнеет.
— Нет. Ты в своем уме? Я не позволю!
— В чем дело, милый? Ты же сам сказал, один раз не считается.
Мужу нечего на это сказать, а мне не простить его измену…
Кажется, это конец… и развод?!
— Где ты его нашла?
— Я? Мне и искать не пришлось… Он сам искал со мной встречи.
— И ты сразу согласилась? Не раздумывая!
— Конечно. Почему бы и нет? Я сегодня заявление на развод подала и скоро стану свободной. Детей у нас нет, счет в банке у меня свой имеется, раздел имущества как-нибудь переживу. И не переживай, пусть твой бизнес с потрахушными обмываниями сделок останется при тебе. Не желаю в твоей грязи барахтаться!
— В моей грязи не желаешь барахтаться, значит?
— Да.
— Барахтаться и не придется, — добавляет он мрачно и уходит, резко развернувшись.
Потом бросает на меня еще более темный, нехороший взгляд напоследок.
Сердце грохнулось в пятки.
Что он задумал?!
Глава 16
Полина
— Знаешь, какая разница между принципиальной бабой и всеми остальными? — раздается негромкий, но властный голос.
Я подпрыгиваю от неожиданности и крепче прижимаю к себе сумку.
Из темноты на меня наплывает угловатая мужская фигура.
Я узнаю в мужчине Воронова, партнера моего мужа. Ошарашенно оглядываясь по сторонам, пытаюсь понять, сколько он так за мной крался, бесшумно, оставаясь в тени, а я и не заметила.
— Предупреждаю, у меня перцовый баллончик.
— Так разница какая? Не подскажешь? — упрямо гнет свое Воронов.
Сейчас он еще больше похож на уголовника, чем прежде. Есть такие люди, чью натуру не скрыть выглаженному костюму и дорогому лоску парфюма. Истинная натура все равно пробивается наружу.
Если учесть, что сейчас Воронов в костюме, но только в спортивном, в мягкой кожанке, кепочке и кедах, его истинная натура чувствуется в каждом движении.
— Вы, что не слышите? У меня баллончик, и я пущу его в ход! Брызну в вашу наглую рожу и глаза бесстыжие!
— Баллончик? Этот? — скалится Воронов, достав из кармана своей куртки баллончик.
  
Хлопаю по своему карману — там пустота!
— Что? Как? Когда? Аааа…
Кажется, вспомнила!
У остановки возле бизнес-центра была толпа, я с кем-то столкнулась. Кажется, только локтями!
Неужели этот подозрительный тип шел за мной все время от самой работы?
Страх екает в горле: больше никаких пеших прогулок, Поля! Плевать, что норму в десять тысяч шагов не выполнила, зато жизнь сохранишь!
— Вы меня преследуете?
— Побеседовать решил.
— Поздним вечером? — я едва не взвизгнула, напуганная до чертиков.
— Люблю это время. Ну, как там, было у Сереги… Алый мрак в небесной черни Начертил пожаром грань… — произносит нараспев, будто издеваетесь.
— Хватит. Чего вы меня преследуете?
— Эх, не разговорчивая. А я за жизнь люблю пообщаться. За философию.
— Вы пьяный?
— Ты не хочешь отвечать, тогда я сам скажу. Разница между принципиальной бабой и бабой обыкновенной только в том, по какой причине они ломаются. Обычная баба ломается, чтобы набить себе цену. Принципиальная — потому что считает, что так правильно, етить. Итог один — сдаются. Так хера ли ломаться? Какой резон?
— Я вызываю полицию!
Демонстративно лезу за телефоном в сумочку и вспоминаю, что опускала его в другой карман куртки после того, как ответила на звонок.
Но сейчас мои карманы пусты…
Смотрю с возмущением на Ворона, тот с улыбкой протягивает мне телефон.
— Возьми телефончик, Полина.
— Вы вытащили его у меня из кармана.
— Размялся. Босяцкую молодость вспомнил, романтику! — Ворон придерживает телефон в последний миг. — С мужем помириться не хочешь?
— Не ваше дело!
— Мое. Я твоего пацана выбрал не просто так.
— Кого выбрали? Пацана?!
— Пацана. Платон твой, как есть, пацан. Зеленый. Амбициозный. Умный… Шибко деловой. По жизни счастливчик — семья хорошая, учеба на отлично, по гранту, друзья верные, не гнилые, жена красивая, бизнес льется, как песня. В говне не марался, никого не сливал. Не предавал, не подставлял, даже врагов не нажил! — усмехается. — Вокруг него только завистников куча и мелких подлецов… Голова светлая, никого не кидал на бабки. Поэтому я решил с ним плотно сотрудничать. Понимаешь?
— Не очень. Ваше сотрудничество меня не касается.
— Говорю, Платон твой — надежный человек. Был. И нет его. После расставания с тобой фляга у парня посвистывает, хер знает, к чему это может привести. Так что… Не глупи, Поля. Оступился пацан, не топи его.
— Ах, как все у вас просто! Как самому оступиться и едва не утонуть во рту какой-нибудь шалавы, так это запросто, а мне даже посидеть в кафе и о говняной погоде поболтать нельзя, сразу обзываетесь и ярлыки вешать готовы! Знаете, что…
— Ну?
— Катитесь к дьяволу.
— Не, я жару не люблю. Я больше по холоду… Отрезвляет, — дует на пальцы, согревая их дыханием. — Подумай, Полина.
Да к черту вас всех!
Советчики нашлись.
Назло…
Вот всем назло пойду в эти выходные свидание с Матвеем и буду флиртовать с ним так, чтобы у него аж яйца зазвенели!
Чтобы аж из трусов выпрыгивал…
***
Платон
Случайно уловив обрывок разговора Дмитрия, жду, пока он закончит беседу.
— Дим?
Он оборачивается и улыбается натянуто.
— Да? В чем дело?
— Ты мне скажи, в чем дело. Услышал твой разговор с риелтором, ты ищешь квартиру?
Лицо моего зама мрачнеет.
— Да, ищу. Нужно переехать, ищу достойный вариант. Не студию, мне нужна хотя бы двушка. Чтобы забирать детей с ночевкой…
— Забирать детей?
С удивлением смотрю на своего заместителя, тот кивает, в глазах — тоска.
— Да, Платон. Детей забирать с ночевкой. Хорошо, оба пацаны, а то для разнополых детей пришлось бы искать трешку.