Время разбрасывать камни, и время собирать их (СИ)

Именно что «почти»…
Выстрел в помещении прозвучал оглушительно громко. Моя нога уже дотянулась до руки стрелявшего, откинув её влево, и пуля ушла чуть в сторону. Авдеева на линии стрельбы уже не было, меня тоже не задело. Но за моей спиной вскрикнул Гарик, громко матерясь…
Я по инерции пролетел чуть вперёд и навалился на сержанта сверху вцепившись в пистолет, отводя его вверх. Прозвучал ещё выстрел… А я с размаху ударил лбом прямо в нос менту. И ещё раз. И ещё…
  
Чьи-то руки присоединились к моим, выворачивая пистолет из рук стрелявшего. Я попытался ещё раз ударить мента, но кто-то оторвал меня от сержанта и поднял на ноги. Ментозавра скрутили и сковали ему руки за спиной наручниками.
По моему лицу текла кровь, но я этого уже не замечал. Перед глазами завертелись какие-то мушки… Меня даже немного затошнило. Руки, держащие меня, ослабили хватку, и я смог обернуться, чтобы посмотреть на Гарика. То сидел у стены и зажимал левое плечо ладонью.
— Ты как? — тяжело дыша и хлюпая разбитым носом, спросил я.
— Нормально. — улыбнулся мне в ответ Гарик, и слегка поморщился от боли.
— Кость не задета? — поинтересовался я у него.
— А хрен его знает. Вроде бы нет. Кровь вот только…
— Поздравляю тебя! — решил пошутить я. — Тебя только что лишили девственности, продела в тебе новую дырку.
— Ты дурак, Сашка! — рассмеялся Гарик, морщась при этом. — Не смеши меня. Смеяться больно…
— Скорую уже вызвали. — сообщил голос Авдеева за моей спиной. — А тебя не задело, Саня?
— Нет… Только нос мне разбил этот утырок… Завтра я буду, как тот енот с синяками под глазами.
— Товарищ полковник! — внезапно обратился к Авдееву один из прибывших вместе с ним сотрудников. — Задержанный…
Он указал на лежащего мордой в пол сержанта.
— Что с ним?
— Не дышит.
— Точно?
— Пульса нет.
— Скорая приедет… Вот пусть и посмотрят.
— А с этими что делать? — снова спросил сотрудник, показывая на расставленных вдоль стены остальных местных милиционеров.
— Разоружили?
— Так точно.
— Группу вызвали?
— Сразу же.
— Дождитесь группы и рассадите всех по отдельности. Следователь их ещё допрашивать будет по существу творящихся у них тут правонарушений.
* * *
Первыми прибыли бойцы Особого отдела. Они стали методично упаковывать ментов, уводя их одного за другим. Потом приехала «Скорая». Гарика перевязали, а мне напихали в нос ваты… Нас запихнули в одну машину, и мы поехали в больницу.
Гарик лежал на носилках и смотрел в потолок. Когда машину потряхивало на ухабах, он морщился от боли.
— Ты как? — участливо спросил я его.
— Жить буду. — отмахнулся парень.
Он снова надолго замолчал, а потом посмотрел на меня и спросил:
— Саня! А ты кто такой?
— Я? Человек…
— Да это понятно. Только вот ты не простой человек… И что это за полковник за нас заступаться приехал?
— Гарик! Я тебе один умный вещ скажу… Только ты не обижайся… Если не хочешь, чтобы тебе соврали, не задавай напрямую вопросов.
— Вот оно как. — задумчиво проговорил Гарик.
— Я тебе всё потом расскажу. Но не сразу. Договорились?
— Замётано. — ответил парень. — А как ты думаешь, полковник возьмёт меня к себе на службу.
— Ты даже не знаешь к какой спецслужбе он относится.
— Сашка! Не держи меня за идиота. Я же в погранвойсках служил. А эти войска к КГБ имеют прямое отношение…
— Давай об этом позже поговорим. Не гоже языком попусту трепать.
— Понял. — ответил Гарик и снова надолго замолчал.
Поздний вечер 03 июня. 1974 год.
СССР. Москва. Новогиреево.
А в больнице я надолго не задержался. Несмотря на то, что башка у меня и гудела, и трещала, да и подташнивало меня слегонца, я всячески отрицал всё это. Знал ведь, что если врачам только дать повод… Залечат до смерти. А тошнота и головокружение после удара по голове — это явные симптомы сотрясения мозга. Успокаивал себя я тем, что раз есть сотрясение, значит и мозги в голове присутствуют…
Зато Гарика прислонили тут надолго. Ранение оказалось не слишком опасным. Кость не задета. Но его всё же оставили в больнице после того, как зашили рану и обкололи всякими противостолбнячными препаратами. Надо будет завтра его навестить там. Как он там сказал? «Русские — своих не бросают!» Правильный пацан.
Интересно, обратил на него внимание Авдеев? По мне, так вполне себе ценный кадр. И служил, где надо, и дерётся неплохо. Пока его не развратили после дембеля на гражданке пьянки и гулянки, стоит прибрать к рукам такого бойца.
Домой меня отвёз Серёга Карпин, с которым мне пришлось знакомиться по новой. Ну не мог же я ему сказать, что несколько месяцев назад при других обстоятельствах и в другой реальности, мы уже с ним не только познакомились, но и подружились. Несмотря на это, новое знакомство прошло примерно так же, как и в прошлый раз. Только вот на этот раз он появился до того, как кто-то погиб.
Или нет… Один уже коньки отбросил. Но о нём я жалеть не стану и добрым словом его не вспомню. Пусть земля ему будет стекловатой.
Правда я так и не понял: «На фига он начал стрелять?» Если бы не это, отделался бы банальным увольнением из органов или условным сроком, а так… Что-то в этой истории не сходится. Надо будет потом уточнить у Авдеева про этого сержанта поподробнее.
Карпин уехал сразу же, как сдал меня с рук на руки тёте Наташе. Лёха, судя по всему, давно уже был дома. Он вместе с тётей Наташей возился на кухне. Ну, что с ним поделать? Он и в прошлой жизни увлекался кулинарией, и мог сотворить чудо из обычных вроде бы продуктов. Вот такое невинное хобби может быть у первоклассного снайпера и матёрого киллера…
Увидев мою разбитую физиономию, тётя Наташа аж руками всплеснула. А узнав, что это меня так отделали в отделении милиции, она и вовсе рассердилась.
Зато мои двусторонние синяки под глазами и распухший нос с ватой в ноздрях, так развеселили Лёшку, что я чуть было не врезал ему по морде.
Да, нет, не врезал, конечно. Но пообещал это сделать в будущем, если он будет ржать над побитым братом вместо сочувствия.
— Ну ни фига себе ты песенки попел под гитару? — продолжал иронизировать Лёшка.
— Так кто ж знал-то, что тут это под запретом. — отмахнулся от него я.
— Авдеев вовремя приехал? Я как сюда прибежал, сразу же ему позвонил.
Откуда Лёха узнал телефон полковника я и спрашивать не стал. В прошлый раз, когда тётю Наташу убили… Никак не могу стереть из памяти её побелевшее лицо и лужу крови на полу вот в этой самой комнате. Да… Только тогда мы узнали, что она родная племянница полковника, дочь старшего брата Авдеева, погибшего на войне. Так что все телефонные номера по которым можно было бы найти дядю Володю ей наверняка были известны.
— Да. Как раз вовремя. Нас там с Гариком уже убивать начали.
— И как Гарик? — оживился брат.
— Сквозное пулевое в плечо. Кость не задета. Сейчас отлёживается в местной больнице, зашитый и обколотый антибиотиками.
— А вот с этого места поподробнее! — потребовал Лёха.
Пришлось рассказывать ему всё, с того момента, как нас привезли в отделение. И про садистов-ментов, и про эпическую битву «двое против всех». Ну а как вишенка на торте, эпизод с охреневшим сержантом, открывшим пальбу из табельного пистолета.
— Я вот одного не пойму, Саня! — начал Лёшка, убедившись, что тётя Наташа нас не слышит, уйдя в другую комнату. — Ты вроде бы сам бывший сотрудник, а ментов терпеть не можешь…
— Я не могу терпеть оборотней и одуревших от данной им власти придурков. Тех, кто на государевой службе творит беспредел, утоляя свою ущербность и садистские наклонности.
  
— И что стало с тем сержантом-недоумком?
— Я, похоже, его убил, когда заехал ему в висок кулаком.
— И что сказал Авдеев?
— Я не дослушал. Нас с Гариком в больницу уже отгрузили. Но, думаю, что он всё разрулит. Там свидетелей было — целое отделение.