Дерзкий роман (ЛП)

— Ничего.
— Ты можешь рассказать мне.
— Ты тоже можешь рассказать мне, — говорит она чопорным тоном.
Я обвиваю пальцами ее руку и сжимаю. Она такая драгоценная. Все, что я хочу делать в этом мире, это защищать ее. Как так получается, что она так молода, но умудряется защищать меня всем, что у нее есть?
— Я достаточно взрослая, — добавляет она.
От смеха у меня болит в груди. — Когда ты была маленькой, — шепчу я, глядя на ее загорелые руки, — ты вот так хваталась за мои пальцы и улыбалась мне. Показывала все свои маленькие десны.
Бет моргает, ее длинные ресницы подпрыгивают вверх-вниз.
— Ты была такой маленькой и беспомощной, но когда ты вот так держала меня за руку, я чувствовала, что могу все. Удивительно, как ты все еще кажешься такой маленькой и в то же время так быстро растешь.
— Мам, все в порядке? — В ее голосе звучит больше веса, чем положено семилетнему ребенку.
Я заставляю себя улыбнуться. — Я идеально.
— Я знаю об этом видео, — признается она.
У меня поднимаются брови.
Бет садится, и ее шляпка съезжает вперед, когда она горбит плечи. — Все в школе говорили об этом. Майкл чуть не ударил ребенка, который пытался плохо отзываться о тебе в моем присутствии.
— Брат Бейли Майкл?
— Да. — Она поджимает губы. Ее брови вытягиваются в букву V. — Но я сама ударила парня, так что ему не пришлось этого делать.
— Элизабет. — Я отступаю. Моя дочь прибегает к насилию, чтобы защитить себя, это одно, но я никогда не хотела, чтобы она принимала это решение из-за меня. — Ты знаешь, что не должна…
— В этом смысл, мам? Что ты собираешься делать с видео?
— Я… мы работаем над этим.
— Ты действительно ошиблась с машиной? — Ее взгляд откровенный и горящий. В мягком свете лампы карие глаза кажутся темно-карими.
Я сглатываю и отвожу взгляд. — Нет.
— Тогда человек, который это сделал, должен извиниться. Несправедливо, что тебя обвиняют, когда это даже не твоя вина.
Если бы только мир мог быть таким разумным.
Это не первый раз, когда мне сваливают вину на ноги, когда мои предложения были отклонены. Я не затаила дыхание из-за того, что на этот раз все по-другому. Если бы Генри планировал сделать заявление, признающее его ошибку, он бы уже сделал это. Радиомолчание на его конце провода говорит мне, что он рад, что это меня вываляли в грязи.
Как козел отпущения, все, что я могу сделать, это принять удар на себя.
Я кладу руку ей на плечо. — Элизабет, я не хочу, чтобы ты беспокоилась об этом. Я справляюсь. — Я поглаживаю ее руку вверх-вниз. — Если кто-то беспокоит тебя по этому поводу, не сопротивляйся им, хорошо? Ты сдерживаешь себя до тех пор, пока больше не будешь абсолютно не в силах. Сначала решай проблему всем, но не насилием, слышишь меня?
Она смотрит вдаль.
— Ты меня слышишь? — Я говорю своим строгим голосом.
— Да, — бормочет она.
Я наклоняюсь вперед и крепко целую ее в лоб. От нее пахнет натуральными средствами для волос и детской присыпкой. Я чувствую, как мое сердце бьется о ребра. Эта маленькая девочка — причина, по которой я зашла так далеко. Я не собираюсь сдаваться сейчас.
— Все будет хорошо, мам, — бормочет она.
Я улыбаюсь. Как и в детстве, Бет заставляет меня чувствовать, что я могу все.
— Спасибо. — Я обнимаю ее и чуть не плачу, когда она похлопывает меня по спине, как будто она взрослая.
— А теперь ложись спать. — Я помогаю ей лечь, еще раз целую в лоб и на цыпочках выхожу из комнаты.
Я ложусь спать в тяжелом настроении.
Мои движения медленные и неуклюжие. Весь мир сейчас выглядит мрачным. Неуверенным. Стинтон пообещал, что найдет способ заставить меня починить машину Милы, но не назвал сроков.
Возможно, здесь нет временной шкалы.
Есть вероятность, что он мог мне солгать. Не то чтобы он был выше этого.
И все же у меня не складывается ощущения, что он был таким.
Пока мы работали в гараже, сегодня, Макс Стинтон, казалось, был почти… человеком.
Волосы растрепаны.
Галстук развязан.
Я не думаю, что он осознавал, что расстегивает рубашку и закатывает воротник, поскольку в гараже становилось все жарче и жарче.
  
Я не думаю, что он понимал, как я за ним наблюдала.
То, как я смотрела на него, заставляло мое сердце биться в такт.
Он был напряжен во время этих телефонных звонков. Король, управляющий двором даже издалека. Я могла только представить, как команда на другом конце провода тряслась от страха, когда он молча размышлял. Я представила, как они яростно строчат, когда он дает указания, а затем выбегают посмотреть, что сделано.
Власть — это когда выдвигается идея и команда людей превращает ее во что-то конкретное. Что-то осязаемое. Он указывает направление, одним движением пальца указывая на горизонт, и команда кладет руки на весла и толкает этот корабль через штормовые воды.
Я всегда ненавидела богатых — нет, я всегда ненавидела Stinton Group за то, что они безжалостно покоряют всех и вся на своем пути. Но я понимаю, что глава, носящий корону, должен знать, как нести вес этой власти. Эта ответственность.
И Макс Стинтон делает это с изяществом.
Он работал как недосыпающий тигр.
Я понимаю, что он весь день где-то пропадал.
Даже после того, как узнал, что его брата больше нет.
Это отрезвляет меня. Эта мысль.
Тревор был ошибкой по-пьяни. У меня не было с ним эмоциональных связей, и если бы я не переживала смерть своего отца, я не думаю, что меня бы так сильно тянуло к нему или к его истории.
Однако Тревор был братом Макса.
Его брат мертв, и всем на это наплевать.
Зачем им это?
Прямо сейчас Stinton Group не нужен скорбящий брат Макс. Все, что кто-либо видит, когда смотрит на него, черт возьми, все, что я видела, когда смотрела на него этим вечером, был принц Stinton Group, демонстрирующий свое доминирование и творящий всякую чушь.
Он может быть негодяем, но это не значит, что я должна быть придурком в ответ.
Кроме того, я попросила его доверять мне.
Эта дорога ведет в обе стороны.
Когда я потеряла своего отца, меня утешали не широкие жесты жалости или соболезнования. Это были простые вещи. Просто напоминание о том, что у меня есть с кем поговорить, если я подавлена. Что я была не одна.
Я хватаю телефон и отправляю Максу фотографию леденца на моем комоде.
Я: Ты, наверное, все еще работаешь как сумасшедший в этот час. Это напоминание о том, что нужно съесть что-нибудь сладкое, если ты чувствуешь усталость.
Учитывая время, я ожидаю, что он проигнорирует мое сообщение до утра. Не то чтобы я сейчас была важным активом для Stinton Group. Из-за меня компания теряет деньги из-за скандала с Милой Дюбуа.
Однако мой телефон немедленно звонит с его ответом.
МАКС: В отличие от тебя, я дорожу своим здоровьем. Никаких леденцов для меня.
Я улыбаюсь, мои пальцы порхают над телефоном.
Я: Вот почему ты всегда несчастен.
МАКС: Отлично. Прибереги это для меня. Может быть, это даст мне магические способности механика.
Я фыркаю, глядя на экран, в то время как в моей голове звенят тревожные колокольчики.
Он заставляет меня смеяться.
Я нахожу его очаровательным.
Может быть, потому, что уже поздняя ночь. Или потому, что я испытываю чувство товарищества, увидев все давление, под которым он находится в Stinton Group.
В любом случае, моя защита полностью ослаблена. Мне не следовало бы получать столько удовольствия, переписываясь с таким мужчиной, как Макс Стинтон, в это время ночи.
Я: Ничто не спасет тебя, Стинтон. Даже магия.
Я забираюсь в кровать и прислоняюсь к изголовью. Поджимая под себя колени, я натягиваю одеяло на себя. Сон подступает к моим векам, но я борюсь с ним.
Это не потому, что я хочу поговорить с Максом.
Черт возьми, нет.
Я просто ненавижу оставлять разговоры в подвешенном состоянии. В общем.