Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта

Начинался предпоследний этап – 55 километров вокруг города Сент-Этьен. Армстронг был так далеко впереди, что даже если бы последний километр гонки прошел пешком, то все равно бы выиграл. Но ему хотелось доказать, что он по-прежнему самый быстрый велогонщик «Тур де Франс», что не только благодаря команде он одержит свою седьмую победу. В желтой найковской майке он выскочил из стартовых ворот и начал свой путь. Он тенью летел по сельским дорогам. Армстронг немного раскачивался на велосипеде из стороны в сторону, отдавая соперничеству всю энергию до конца. Усилия стоили того, и он обогнал Ульриха на 23 секунды. Эту победу Армстронг одержал сам, и эта победа была очень сладкой. В общем зачете он лидировал на 4 минуты 40 секунд.
В последний день гонки пелотон выехал из Корбей-Эсон и спокойно направился в Париж. Армстронг как всегда позировал камерам с бокалом шампанского еще до финиша.
После победы он выступил с речью. Победителям гонки не разрешалось высказываться с пьедестала почета на Елисейских Полях, и в этот раз организаторы наверняка пожалели о том, что сделали исключение. Речь Армстронга была желчной: он обращался к тем, кто в него не верил, к таким людям, как Дэвид Уолш. «Наконец, последнее, что я скажу людям, которые не верят в велоспорт, циникам и скептикам: мне вас жаль. Мне жаль, что вы не способны на великие мечты. Мне жаль, что вы не верите в чудо, но эта гонка и есть чудо. Это великое спортивное событие, и вам придется в него поверить. Вы должны верить этим спортсменам, вы должны верить этим людям… Ни для кого не секрет, что это очень трудное спортивное состязание, и требуется много работать, чтобы победить в нем. Vive le Tour [19] всегда!»
Через неделю его слова показались пророческими. Складывалось странное впечатление, будто Армстронгу заранее сообщили о намерениях французской прессы.
Дамьен Рессио наконец-то нашел способ определить личность, которой принадлежали те шесть образцов мочи с «Тур де Франс» 1999 года. Сначала он связался с представителями Армстронга, чтобы выяснить, не было ли у спортсмена каких-нибудь медицинских отводов по состоянию здоровья, которые позволяли бы ему принимать допинг. Армстронг через пресс-секретаря заявил, что никогда не принимал допинг. Рессио потребовал доказательств. Армстронг дал свое согласие на то, чтобы журналист отправился в главный штаб Международного союза велосипедистов в Эгль и посмотрел его медицинские карточки начиная с 1999 года. В этих карточках был записан номер Армстронга, который, как и предполагал Рессио, совпал с номером шести тест-положительных образцов мочи.
Эта история была опубликована в газете L’Équipe, на которую работал журналист, но Армстронг свою вину отрицал. Он назвал L’Équipe «жалкой французской газетенкой» и обвинил французскую лабораторию в подмешивании ЭПО в его мочу с целью развязать скандал в прессе.
У Армстронга было много друзей в СМИ, которые либо не обращали на историю никакого внимания, либо рьяно защищали Лэнса.
Газета New York Daily News опубликовала статью, в которой сравнивала европейскую и американскую оценки скандала. Американцы старались оспорить результаты проведенного теста, в то время как некоторые французские националисты горели желанием растоптать Армстронга.
«Раз он не являлся каждое утро с бодуна с бокалом красного вина, значит, он врет, – говорил известный журналист Тукер Карлсон из CNN. – Вы знаете, я всегда защищаю лягушатников. Но тут они просто завидуют».
«Они не против, если мы покупаем их вино или штурмуем немецкие доты. А так им и дела до нас нет, – сказал Майк Лопрести из USA Today. – Они никогда не смирятся с тем, что американец обошел их в любимом национальном спорте».
«Чтобы разнюхать, как результаты попали за пределы лаборатории, не нужен французский пудель, – писал Жиль Лебретон в газете Fort Worth Star-Telegram. – Французы от природы недоверчивы к чужакам, которые приходят на их территорию и делают то, что, по их мнению, делать не полагается».
 
Нужно ли говорить, что большого интереса в США эта история не вызвала. Однако и решению в пользу Армстронга иска к компании SCA Promotions, которая до сих пор не выплатила ему его пять миллионов, не помогла. Адвокаты Армстронга отправили в SCA документы, подтверждающие, что он успешно прошел все необходимые тесты на допинг, что никаких правил не нарушал, что должен получить свой бонус, и точка.
На одном из первых судебных заседаний стороны договорились передать дело в третейский суд. Информация об арбитражных слушаниях конфиденциальна, но Армстронг был уверен, что дело обязательно получит огласку. Лучшим решением для него было бы отказаться от претензий, но в таком случае он терял пять миллионов долларов, а вернуть свои деньги он был настроен решительно.
Боб Хамман старался продвинуть дело всеми возможными способами. Сначала он позвонил Бетси Эндрю. В разговоре с ней Хамман был очень серьезен. Бетси слушала его глубокий низкий голос, неторопливую речь и после некоторых сомнений решила ему довериться. У ее отца был небольшой ювелирный магазин в Детройте, поэтому она симпатизировала Хамману как владельцу малого бизнеса, которого, как ей казалось, Армстронг обманывал. Они начали созваниваться чаще. Бетси передавала ему все сплетни, которые ей удавалось услышать про Лэнса, а Хамман пытался выяснить, что из этого правда. Он называл Бетси «капитан Ахав» [20]. «Капитан Ахав, рад слышать твой радостный голосок, – начинал он разговор. – Удалось разузнать что-нибудь? Кто-нибудь еще решился рассказать правду?»
Однажды Бетси назвала ему еще одного потенциального свидетеля – Стефани Макилвейн. В свое время она убедила Макилвейн поговорить с Дэвидом Уолшем, и та стала ценным источником информации для его книги и статей. Макилвейн подтвердила каналу ESPN, что случай в больнице действительно имел место.
Однако рассказать Уолшу и телевидению об инциденте в больнице было одно (она знала, что они ее не выдадут и что никто, кроме них, не узнает, что это рассказала она), и совсем другое – оказаться вовлеченной в судебный процесс, где ей, возможно, даже пришлось бы давать официальные показания. Они с мужем все еще работали на фирму Oakley, которая продолжала спонсировать Армстронга. Когда Бетси позвонила Стефани с просьбой поговорить с Хамманом, та заартачилась. В итоге SCA вызвал ее в суд для дачи показаний. Она уведомила об этом свое руководство, в том числе основателя компании миллиардера Джима Джаннарда.
За несколько дней до того, как Фрэнки должен был давать показания, ему позвонил Лэнс и сказал, что его главный онколог Крэйг Николс из индианаполисской больницы собирался подписать письменное заявление о том, что того объяснения в его больнице не было. Лэнс не пугал Фрэнки, просто предупредил, что все свидетельства не будут иметь никакого смысла после показаний врача. Бетси восприняла тот звонок как угрозу. Ей казалось, что таким образом Армстронг говорит им: «Я за вами слежу. Я все держу под контролем».
В октябре 2005 года Бетси отправилась давать показания. Встреча была назначена в зале переговоров в одной из гостиниц недалеко от Детройта. На заседание явились два нежданных участника – Лэнс и Барт Кнаггс. Бетси запаниковала. «Господи, господи, господи», – твердила она шепотом себе под нос. Тем не менее она пересказала сцену в госпитале, в том числе признания Лэнса и свою личную драму – попытку расторгнуть помолвку с Фрэнки. Все это время напротив нее за столом сидел Лэнс и то пристально глядел на нее, то набирал одно за другим сообщения в телефоне.
После того как Бетси закончила, Лэнс и Кнаггс покинули зал и отправились в аэропорт, сев на частный самолет до Нью-Йорка, где Лэнс вместе с Шерил отправились на съемки популярного вечернего телевизионного шоу. Лэнс был задействован в юмористическом скетче, в котором актер в образе француза требовал от него образцы мочи и кричал: «Это наша гонка! Перестань побеждать! J’accuse! [21]»