Сорока

Тренировки настолько увлекли ее, что даже в те дни, когда их не было, Ксения устраивала себе спортивные разминки, чтобы быть в форме. Да и было чему радоваться: талия стала просто осиная, а совсем еще недавно худющие руки и ноги приятно округлились мышцами. Сорока даже вспомнила танцевальную молодость и потихоньку повторяла дома движения из разных танцев, красуясь перед своим отражением в двери полированного шкафа. Пресс Ксения уже качала на равных с лучшими ребятами из секции, а отжималась от пола почти тридцать раз за один заход и останавливаться на достигнутом не собиралась. За одобрительный взгляд Берсерка или за похвалу старшего тренера она была готова вообще наизнанку вывернуться. Да и ребята, с которыми она тренировалась, окончательно признали ее своей и перестали сторониться или увиливать от работы в паре с Ксенией. Но самое главное, она перестала бояться мужчин из-за их перевеса в физической силе. Исчезла проблема, которая отравляла ей жизнь последние несколько лет. Теперь она запросто спарринговала с парнями и временами даже брала над ними верх (особенно над новичками). Хотя даже если она терпела поражение, то не воспринимала его как конец света или свидетельство собственной неполноценности. Просто еще один повод хорошо тренироваться, не более. Если раньше поднять руку на человека для нее было просто немыслимо, то сейчас она и не помнила об этой своей слабости.
А потом у Ксении появилось непреодолимое желание что-то кардинально изменить в своей жизни. Зная, что лучший способ избавиться от навязчивого желания — это его удовлетворить, начать она решила с гардероба. В тартарары полетели все старые и заношенные вещи, а также те, которые просто перестали радовать глаз. Затем настал черед косметики. Пересмотрев груду модных журналов и перепробовав множество стилей, Ксюша выбрала для себя имидж капельку мечтательной деловой женщины (минимум ярких цветов — подчеркнутая естественность во всем). Новый образ требовал новой помады, теней и кремов. Потратив на них чуть ли не половину своего месячного заработка, Сорока успокоилась, но ненадолго. Пока не решила обновить обувь. Когда же и с этим было покончено, Ксения заново переставила мебель на основе принесенного ей Берсерком руководства по фэн-шуй — восточному искусству организации жизненного пространства.
После того как Майка с Игорем наконец-то справили свадьбу, практически совпавшую по времени с Новым годом (кстати, Майка уже значительно пополнела там, где и была должна), девчонки сообща решили, что пришла пора поменять Ксении прическу, что они и осуществили, пересмотрев груду модных журналов и выбрав нужную модель. Теперь вместо скучного конского хвоста или старомодного пучка Сорока красовалась взлетающим при каждом движении облаком волос, которое, казалось, никогда не находится в покое. И всего-то было дел: хитрым образом укоротить хвост да хорошенько поработать над челкой и боковыми прядями! Плюс небольшое мелирование. Стригла и красила Ксению сестра Майки Оксанка. Она, правда, сначала долго отнекивалась, говорила, что боится что-нибудь испортить, но под совместным напором Майки, Ксении и Игоря в конце концов сдалась.
Майка, конечно, догадалась, в чем дело, и как-то раз, дождавшись, когда они с Ксюшей останутся наедине, спросила напрямик:
— Для своего сероглазого спецназовца стараешься?
— Почему ты так решила? Для себя.
— Да ладно тебе. Мне-то не рассказывай сказок, я тебя уже слишком давно знаю. Думаешь, что если станешь идеальной женщиной — мечтой поэта, то он быстрее тебе сдастся?
— Ну, не так грубо. Хотя, может быть, ты и права. Просто сейчас у меня появилось время, которое я целиком могу потратить на себя. Сделать то, что давно хотела, но до чего раньше все как-то руки не доходили. Знаешь, словно затишье перед… Даже не знаю, как сказать.
— Перед решающим объяснением?
— Ну, где-то как-то. Хотя тоже не совсем. Просто я хочу быть уверена, что выгляжу на все сто и делаю все правильно. Тогда во что бы наши отношения ни вылились, мне будет не так обидно, если что-то пойдет не так. Дэн уже дал мне многое, и даже если он уйдет, мне есть что вспомнить. Хотя, между нами, девочками, не представляю, что со мной будет, если он все-таки исчезнет из моей жизни. Он для меня сейчас тот самый «свет в окошке».
  
— Как-то пессимистично звучит. А ты что, больше не пытаешься форсировать события?
— Нет. Когда сам захочет определенности, тогда поговорим. А пока меня устраивают и такие наши встречи: тренировки, поцелуи в подъезде, чай на кухне, беседы на высокие темы.
— А почему поцелуи в подъезде, а не дома? Или так романтичнее?
— Да я просто неудачно выразилась. На самом деле он меня целует только при встрече и когда прощается. Не переходит каких-то более личных границ. Ну а я ему не навязываюсь, держусь в его ритме. Пусть определится сам.
— Странно, совсем на тебя не похоже.
— Да я сама на себя удивляюсь, не ты одна. И кроме того, я же сказала: пока устраивают такие встречи. А потом посмотрим.
— Слушай, а может быть, у него просто уже кто-то есть?
— Ты про что?
— Может быть, он так себя ведет, потому что не свободен? Ждет его где-нибудь в коммуналке сварливая жена с бигуди на голове и трое вечно орущих сопливых ребятишек. Вот он и отдыхает душой у тебя, а потом сваливает к ней.
— Так у него и кольца на пальце нет! Хотя это не показатель. Да нет, один он, это точно. Я бы сразу поняла, если бы у него кто-то был.
— Так уж и сразу?
— Да ладно тебе, ну даже если он женат, хотя я очень сильно в этом сомневаюсь, это разве что-то меняет? Что так мы просто друзья, что этак, как ни крути. Главное, мне с ним хорошо. Когда захочет о себе поговорить, тогда все сам и расскажет. Да и не женат он, это точно. Иначе бы не говорил о наших будущих отношениях да и намеки многозначительные не выдавал. Как тогда, в ресторане. Я его «смею надеяться» до сих пор слышу, можешь даже смеяться. А в душу к нему лезть, проверять его на правдивость я не собираюсь.
— Ну хоть настроение у тебя из-за этого не портится, это уже радует. Кстати, будешь Пашкиной крестной мамой?
— С большой радостью. Только, может, это не Пашенька, а все-таки Настенька или Оленька?
— Я сказала — Паша, значит, Паша. И никаких инсинуаций! А то тумака дам за сомнения! Или тебе моей интуиции мало? Тогда могу показания УЗИ притащить! Мальчик это, мальчик!
— Щас мужу твоему новоиспеченному пожалуюсь, что его свидетельницу притесняют, тумаками потчуют!
— Ах вот, значит, как! Игорек, меня обижают!
В комнату вошел Игорь, одетый в испачканный мукой передник, и ласково посмотрел на жену.
— Не кричи, рыбонька, а то даже маленького кусочка пирога не дам. Я и так у тебя на поводу иду, помогаю тебе врачей за нос водить. Вот Ксюша сладкое получит, ей диету соблюдать не надо.
— Так нечестно! Вы сговорились!
Ксюша наблюдала за перепалкой счастливых молодоженов и искренне радовалась за Майю. Игорь был красивым, представительным мужчиной, но (слава Богу!) совершенно не в ее вкусе. В последнее время она привыкла видеть вокруг себя накачанных представителей сильного пола, а всех остальных, включая несколько субтильного Игоря, воспринимала как отклонение от нормы, что помогало ей справляться с завистью, которая здорово донимала ее все последнее время в связи с замужеством подруги.
За окном разводил сырость месяц март, раздавался ор неугомонного кота, которого не могли заглушить даже проезжающие машины. Стервец явно наслаждался мощью своих легких и не собирался прекращать концерт. Работать не хотелось совершенно. Да и как таковой работы практически не было — так, повседневная текучка, не больше. Сорока, лениво почесывая карандашом за ухом, слушала завывания кота и машинально делала набросок кроны дерева, стучащего ей в окно, подумывая о том, как бы потактичнее смотаться пораньше домой.
— Занята?
— Да нет, Пал Палыч. Не особенно.
— Это хорошо. Какие у тебя планы на вторую половину дня?