Рукопись антиквара
Впрочем, меня это не касается, у меня свои проблемы.
А Кузнецов смущенно проговорил:
– А, ну да, конечно, я знаю, что это такое, я просто не расслышал… это такая картинка на внутренней стороне обложки… обычно там указано имя владельца…
– Вот-вот! Так ты помнишь, какой экслибрис на той книге, которую ты мне обещал?
– Ну… не точно…
– Не точно! – передразнил его собеседник. – Ты уж постарайся, напряги память! Там нарисованы две закрытые книги, а сверху – еще одна, раскрытая…
Ну да, точно, Берта Альбертовна нарисовала мне этот самый экслибрис…
Кузнецов задумался, словно что-то припоминая.
– Ну, вижу, что-то вспомнил! – поторопил его собеседник.
– Ну да… кажется, один раз я видел похожую картинку…
– И где же? При каких обстоятельствах?
– Дядя иногда участвовал в книжных аукционах. И перед каждым аукционом он просматривал каталоги выставленных на продажу книг. Там печатали выходные данные книги, автор, название, год издания, типография, и всегда несколько фотографий. Так вот дядя увидел в каталоге аукциона одну книгу, и там был этот самый… экслибрис. Дядя тогда очень заинтересовался.
– А что это была за книга?
– Что-то такое про средневековых алхимиков. Я еще спросил его, почему он так интересуется этой книгой – вроде алхимия это не по его части. А дядя мне сказал, что его заинтересовал именно экслибрис. И что есть всего несколько книг с таким экслибрисом… и что хорошо бы эту книгу купить.
– И что, купил он ее?
– Нет, ее перехватил другой покупатель.
– А кто именно, ты не помнишь?
– Кстати, вот сейчас я вспомнил… – Кузнецов покосился на собеседника. – Дядя тогда очень рассердился, что тот перехватил у него книгу, и несколько раз повторил имя покупателя…
– Ну, так что за имя?
Кузнецов состроил жалостное лицо и проговорил:
– Что-то у меня с памятью… только что помнил, а сейчас забыл… вот если бы вы мне еще приплатили…
– Слушай, ты меня лучше не зли!
– И в мыслях не было! Говорю же, что-то с памятью…
– Ладно, черт с тобой! – Человек в очках вытащил еще одну купюру. – Говори уже!
– Надо же – вспомнил! Дядя тогда последними словами ругал человека с такой смешной фамилией – Борис Бобиков…
– Ты ничего не путаешь?
– Нет, не путаю! Он тогда десять раз, наверное, повторял: «Ну и гад этот Бобиков… перехватил у меня книгу…» Я потом про этого Бобикова слышал… точнее, видел его фамилию на книгах. Это писатель, пишет исторические романы про Средние века. Видимо, поэтому ему и понадобилась книга про алхимиков.
– Ладно, держи, заработал! – И человек в золотых очках отдал Кузнецову вторую купюру.
Они обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами и покинули комнату.
Я выждала некоторое время и вышла из своего укрытия. Получается, что здесь мне больше нечего делать. Максим купил книгу и больше здесь не появится. Зато он может появиться у писателя… как его? Бобикова. Потому что ищет книги с таким же экслибрисом.
Зачем они ему? Вот этого я не знаю, но выясню со временем. Спрошу у Максима, когда его найду. А я обязательно его найду, потому что Берри… ну, про это я уже говорила.
Итак, мне надо отсюда исчезнуть, как говорят, по-английски. Главное – никого не встретить.
Я сделала несколько шагов в сторону арки, что соединяла комнату с другим помещением побольше. Вроде бы там никого не было, ну да, в эту галерею нечасто посетители заходят. Вдруг послышались шаги, и появился хозяин галереи, одетый по-уличному.
– Агриппина! – крикнул он куда-то в глубину помещения, и голос его был совсем не такой, как когда он разговаривал с вальяжным посетителем. Теперь в голосе звучали начальственные нотки, еще бы – хозяин галереи, не кто-нибудь. – Где ты пропадаешь все время?
– Я вообще-то работаю! – сказала давешняя мелкая девица, выглядывая из-за дальней двери.
– Плохо работаешь! – начал он ее распекать. – Везде беспорядок, книги валяются, никакого учета.
– Я не успеваю, вот Изабелла прислала наконец человека мне в помощь…
Я испугалась, что сейчас этот тип захочет со мной познакомиться, документы заставит показать, спросит что-то про Изабеллу, которую я знать не знаю, и отскочила в сторону. При этом я наткнулась на неустойчивую гору книг, она опасно накренилась, книги собирались уже с грохотом упасть, когда я подскочила, подхватила одну книгу, другую, а кучу подперла плечом.
И сама себе удивилась: чего я боюсь-то?
Ну рассекретят они меня, выгонят отсюда, так мне того и надо! Притворюсь полной дурой, скажу, что не так поняла Агриппину, наболтаю с три короба да и уйду!
Но оказалось, что хозяин вовсе не жаждет меня увидеть, он высказал еще раз Агриппине свое недовольство и ушел. Сказал, что у него важная встреча, но даже мне в отдалении было ясно, что никакой встречи у него нету, разве что с любовницей в ресторанчике решил пообедать, благо лишние денежки от вальяжного типа перепали.
Хотя что это я, на такого мелкого жулика ни одна приличная девушка и не посмотрит. А неприличную в ресторан не обязательно водить, и так обойдется.
– Козел! – сказала Агриппина громко.
Я была полностью с ней согласна, но решила не усугублять свое положение и, дождавшись, пока она ушла по своим делам, тихонько прокралась к выходу.
И только на улице заметила, что все еще держу в руках книгу из галереи. Книга была старинная, в красивой, немного потертой обложке. Называлась она «Проклятие Великого тамплиера».
И что теперь делать? Я подергала дверь, она оказалась заперта, видно, сама захлопнулась за мной.
Звонить, стучать, а когда Агриппина откроет, признаться, что взяла книгу случайно? Она мне не поверит, и вообще, это вызовет подозрения. Так что я спрятала чужую книгу в сумку и неторопливо пошла в сторону от галереи.
Ничего, не обеднеет этот жулик, и так дядину коллекцию, считай, по ветру пустил. А мне чужого тоже не надо, так что Берте Альбертовне эту книгу отнесу, у нее сохраннее будет.
Конечно, того пути, которым вел меня старичок, я не запомнила, но, пройдя через двор, вышла в незнакомый переулок, а там спросила дорогу у женщины с коляской. Уж как дойти до Пяти Углов, всякий местный человек скажет.
Главное – это не встретить тут того типа, который тоже ищет те же книги, что и Максим. Он-то меня может узнать.
Я благополучно добралась до метро, в вагоне было мало народу, так что я села и задумалась о своем поведении.
Что я делаю? Чем я вообще занимаюсь? Бегаю по городу, встречаюсь с разными людьми, нахожусь на виду. То есть делаю то, что категорически запретил мне Октавиан.
Не болтаться по городу, потому что можно встретить знакомых, не устраиваться на работу, потому что там придется предъявить настоящий паспорт и диплом, не общаться ни с какими знакомыми, ни с бывшими одноклассниками, ни с соседями, даже с теми, с кем в детском саду на одном горшке сидела.
Это только кажется, что детство было очень давно, а глядишь – и найдется кто-нибудь, кто тебя узнает, расскажет кому-то, кто в курсе, что тебя ищут, – и все, конец котенку. Известно же, что Петербург – город маленький.
И вот я, поклявшись Октавиану, что буду выполнять все его наказы, нарушаю нашу договоренность. Потому что он сказал, что спасти меня можно только так: я должна сидеть тихо, как мышь под веником, и во всем слушаться его.
А я вот… и это он еще про Берри не знает. Но не могу же я бросить собаку!
Тут я вспомнила, что вообще-то мне нужно работать. Говорила уже, что делаю кое-что для Октавиана, и за это он мне платит деньги, на которые я, собственно, и живу, то есть покупаю еду и кое-что из одежды и обуви, к примеру, если кроссовки совсем разорвутся.
Так вот, деньги у меня скоро кончатся, а Октавиан как раз должен мне за работу.
Так что, когда я шла к дому от станции метро, то остановилась на минутку у того же столба возле магазина и быстренько проглядела объявления, которые граждане вешают туда с упорством, достойным лучшего применения.