Хищник, который меня купил (СИ)

Мы стояли на пороге здания, которое напоминало готический старый храм с исторических голограмм Земли-один. Только не было витражных окон. Окон не было вообще…
Просто громада серебристого металла. И входные ворота – такие же – литая пластина – которая разойдётся тремя лепестками и пустит нас с Чезаром в это закрытое учреждение.
Двери откроются… когда я буду готова.
Я делаю судорожный вдох и такой же выдох… Не могу!!!
  
“Селена?..”
Я думала, меня вывернет наизнанку от одной мысли – снова оказаться в тюрьме. Пусть и в качестве свидетеля.
Пусть это и шиарийская территория… то есть моя. Теперь моя.
И всё равно я дёргалась.
“Селена, любовь моя….” 
Голос Чезара в моей голове. И его горячая рука, нежно взявшая мою, маленькую и прохладную. Ладонь к ладони. Как лекарь псионик берёт за руку рецепиента, чтобы отчистить от загрязнения его пси-поле. Как держу Чезара за руку я, когда очищаю его пси… То есть теперь это наше пси. Редкое самоочищающееся поле. Одно на двоих.
Наше псионическое слияние с моим будущим мужем (мамочки, мужем!) раздвинуло границы возможностей каждого из нас. Чезару была не страшна перегрузка и загрязнение гамма-волнами – я начинала его очищать в автономном режиме при загрязнении выше пяти процентов. Мой дар псионика не был ограничен силой лечения… или уничтожения при физическом прикосновении. Я могла подхватить какой-то предмет псионической силой, заставить его зависнуть в воздухе, могла оттолкнуть кого-то, могла охватить мыслью пространство – лишь одолжив псионическую силу Чезара. Она теперь принадлежала и мне.
И я больше никогда не буду беззащитной.
Больше не окажусь в положении жертвы.
Хотя псионический дар здесь был совершенно ни при чём.
Всё дело было в этом мужчине. Точнее, в том, как я сумела вырасти над собой прежней рядом с Чезаром.
– Селена, я всегда рядом с тобой, – ласковое дыхание Чезара опаляет мне висок, – но даже если бы ты была без меня. У нас правовое государство. С тобой здесь – ничего не случится. Я знаю, к этой мысли ещё надо привыкнуть после всего, что ты пережила. Я знаю все твои чувства, Селена, вся твоя память – мне открыта. Я проживаю каждое твоё воспоминание вместе с тобой… И позволь мне сделать кое-что ещё с твоей памятью...
Я согласно киваю.
Я крепче сжимаю руку моего шиарийца. Чувствую, как его осторожный хвост скользит под подол моего длинного платья, медленно, но уверенно оплетает щиколотку.
И от этого становится легче.
Я прикрываю глаза. И поддаюсь картинке, которую показывает мне Чезар.
И словно возвращаюсь назад. Переживаю всё заново. Все страшные картины муки, побои. Головную боль. Отбитые руки, голод, жажду, истощение. Привкус собственной крови во рту, и наконец – апатию. И вдруг – что-то надламывается в моих воспоминаниях. Меняется. Я проживаю всё то же самое – но уже с ощущением – что знаю, насколько счастливый исход ждёт меня после всех кошмаров.
И все эти сцены пробегают перед мысленным взором изменённые. Рядом стоит мой Чезар. Мой защитник. И я в моих новых воспоминаниях – совсем не такая, как была. А скорее как сейчас – в длинном традиционном шиарийском платье. С волосами, убранными в изящную косу. С объединёнными пси-полями с моим будущим мужем.
И теперь, когда Гуаньский тюремщик или его карцерный медик тянут ко мне свои руки или пыточные “научные” приборы – типа железного щупа, по которому пущены концентрированные гамма волны – новая-я в моём воображении отвечаю им ударом обратного лечения. Или мой защитник-муж с лёгкой улыбкой ломает им кости. Руки, ноги, шеи…
И когда последний мучитель падает к моим ногам, корчась от критической пси-перегрузки, с лицом, испещрённым чёрными змейками вздувшихся вен, и кровью, запёкшейся вокруг носа и рта… я выдыхаю с облегчением: вот я теперь какая.
Образы мучителей рассыпаются, как будто состояли из сухого песка. Они слабые и жалкие. А я – шиарийка. Я Селена. Мы с Чезаром – пара очень сильных псиоников, таких как мы единицы – как среди людей и, так и среди шиарийцев.
И на этой ноте я открываю глаза.
Я на пороге орбитальной станции-тюрьмы Союза “Хасмадей-один”. И я держу за руку своего шиарийца, за которого через два дня официально выйду замуж. На моём запястье – изящный помолвочный браслет из редкого дорогого металла – проводника псионической энергии, который Чезар мне подарил.
И теперь я улыбаюсь, легко и искренне.
Я смотрю на своего мужа, в его смеющиеся золотистые глаза.
– Пойдём, поможем правосудию, – почти со смехом говорю я Чезару и мягко тяну его ко входу в здание.
Лепестки дверей расходятся в стороны, открывая взору на удивление приветливый светлый холл.
И мы с Чезаром заходим в это здание – просто здание, просто красивый технологичный казённый дом. Ничего такого в нём нет. И у меня даже не учащается сердцебиение.
Я словно перенесла одну ногу через порог – к новой жизни. Нужно лишь завершить этот шаг.
Осталась формальность. Тех людей (или кто они там?) надо наказать, хотя я ничего к ним не испытываю. Потому что всё должно быть по закону. И я больше не боюсь смотреть им в глаза. Теперь… пусть они боятся.
 Глава 23 
Селена 
Чезар завёл меня в белую, словно стерильную комнату. Она не отталкивала и не порождала ассоциаций с тюрьмой или допросной. И даже с кабинетом.
Пустовато. Окон нет, но потолки высокие и много воздуха… А в центре комнаты – стол. С одной стороны пара кресел для посетителей с мягкими светло-серыми сидениями. Это для нас.
И с другой стороны – кресло повыше. Более представительное.
Не для подследственных – это сразу ясно. Скорее для местного сотрудника. Который и проведёт эту встречу.
И тут неприметная дверь в дальней от нас стене комнаты распахнулась, и вошёл высокий, широкоплечий, темноволосый мужчина. Явно не шиариец. Военный и суровый, в белом мундире служителя Союза со знаками отличия, выдающими значимые заслуги. Хвоста нет, черты лица чуть тоньше чем бывают у шиарийцев, кожа светлее, а глаза наоборот — совсем тёмные. Но двигается всё равно как хищник, лишь чуть более упруго и легко и… конечно! – у него в руках трость – очень специфический атрибут.
Получается, в идеально сидящей на нём форме дознавателя, в зал вошёл черноволосый атлантианец. Поэтому красивое лицо мужчины носит легкую печать высокомерия.
Ну да у них вся раса такая.
Атлантианец – это, в общем-то, неплохо, но…
Почему?..
Почему следствие ведёт не шиариец?
– Приветствую, виан Чезар, виана Селена… – немного натянуто улыбается атлантианец, занимает высокое “кресло начальника”, а нам кивком предлагает занять места напротив.
– Алеф… – лицо Чезара чуть напряглось.
Явный плюс совместного пси поля – мне не пришлось долго гадать, откуда знает этого атлантианца мой будущий муж. Я лишь дёрнула за ментальную ниточку, и понятие “Алеф” раскрылось каскадом картинок-воспоминаний.
Чезар знает этого атлантианца давно.
Он пересекался с ним не раз – у Алефа высокий пост в Союзе. Алеф – педант, начальник-мучитель для своих секретарей и гениальный ищейка. Его дёргают лишь на самые безнадёжные и запутанные дела. Как-то Чезар подрался с Алефом. Эта трость в руках атлантианца — их традиционное оружие! И Чезар помнит как эта "трость" с глубоким синим камнем-набалдашником стекла со своей правильной формы, обратилась змееподобным существом и напала!!! Рвала плоть моего Чезара, пускала кровь... Как много боли!..
Меня замутило. 
Но следующее воспоминание пришло внахлёст, пока я не сделала никакой глупости: Алеф и Чезар пожимают друг другу руки: Алеф помог Чезару добиться терпимого состояния здоровья, блокировать разорванную связь с братом в закрытом медицинском учреждении. В обход правил…
Так они… типа как друзья?
Так почему же Чезар напрягся?
“Потому что, любовь моя… если Алеф здесь, значит, Союз будет его устами что-то у нас просить…”