Мой ненавистный футболист
В этот раз пляж пустовал.
Мы покидали вещи на настил и побежали к воде кто куда. Я отправилась на край причала: прыжки в глубину с высоты всегда были моей слабостью. Пожалуй, второе место в своей спортивной таблице я бы отдала вовсе не шахматам, как сообщила Вику (он был прав, в шахматах я не разбиралась), а прыжкам в воду – это тоже захватывающий, потрясающий вид спорта.
Я встала спиной к воде, глубоко вдохнула и винтом [3] нырнула в воду, с головой уйдя на глубину. Вынырнула и забралась обратно на причал по лестнице. Второй раз я нырнула обычным сальто, согнувшись вперед, раскрылась в воздухе и вошла в воду солдатиком. Не знаю почему, но другие девчонки так не прыгали, хотя исполнить сальто и винты для каждой было легкотней. Они не получали от этого удовольствия, возможно. Всем больше нравилось расплыться по озеру: лечь на воду и отдыхать. А я как будто научилась плавать, только чтобы крутить винты в воду и с головой уходить на глубину. Меня это расслабляло и успокаивало.
В этот раз для успокоения пришлось прыгнуть раз двадцать – только так удалось остыть и привести мысли в порядок. К девчонкам на берег я не вернулась, села на причале и смотрела, как на противоположном берегу плавали дзюдоисты.
Лерка пришла ко мне и плюхнулась рядом:
– Мир? – спросила она.
– У нас и был мир, Лер.
– Знаю. Просто иногда мне ужасно обидно, что ты такая… скрытная. Ничего не рассказала о вашем плане с Жанной.
– Потому что этого плана не было – я уже объяснила.
– Да, но… все равно ты скрытная.
– Что за глупости? Что я скрывала?!
– Сейчас скрываешь, – обвинила Лерка. – Я вижу, тебя что-то беспокоит, вот ты и устроила марафон по нырянию в воду. Ты так же прыгала в день приезда, когда Труха назвала тебя расхлебанной макарониной при легкоатлетах и заставила приседать сто раз. Даже Жанна заметила – что-то у тебя произошло!
Ох уж эта Жанна, ничего от нее не скрыть.
– Произошло, – неохотно призналась я. – И я собиралась рассказать! Позже, когда все обдумаю. Но раз ты здесь… в общем, когда я покидала один из футбольных свинарников, меня застукал Вик.
– Вик?! – охнула Лерка так громко, что слышал наверняка весь лагерь. Втянув голову в плечи, она зашептала: – Ой, прости. Просто… тот самый Вик?
– Тот самый.
– Красавчик Вик?
– Ничего он не красавчик.
– Тут я бы поспорила. Олька позавчера нашла его страничку – там такие фотки… Ты не видела? Она скидывала в общий чат. Там все с футбольных матчей, но на одной он без футболки.
– Он же дрищ, на что там смотреть? – не поняла я восхищения.
Мы всю жизнь находились в окружении других спортсменов. Если на кого и можно было поглазеть без футболки, так это на парней-гимнастов. Там объективно все выше всяких похвал, начиная от плеч и заканчивая икроножными мышцами, потому что такая она, гимнастика, – нужно все, везде и сразу. И на кольцах «крест» удержать, и акробатику выкрутить, и на перекладине все перелеты вылететь. При этом перебора с мышцами у гимнастов не было – с лишними объемами физически тяжело. Да, гимнасты все мелкие, но речь об эстетике и фотографиях, на которых рост не угадать.
А тут тощий футболист!
Не стоит того, чтобы коллекционировать его снимки в общем чате. И вообще… помешанность на Вике абсолютно всех девчонок раздражала. Никто не знал, какой он на самом деле… шахматист, блин.
– Что он сделал, когда тебя застукал? – сменила тему Лерка. – Что сказал?
– Он не совсем застукал… я шаталась возле его домика. Пришлось сделать вид, что пришла к нему.
– И как? Получилось?
– Вроде того. В общем, мы болтали, ели чипсы…
– Я знала, что мне не почудилось! От тебя несет беконом – это мои любимые.
– Да, прости. Я сделала это только ради прикрытия.
Лерка смерила меня изучающим взглядом, но решила простить:
– Угу. Так что было дальше? И… ты правда с ним болтала? Вик же такой… ну, неразговорчивый.
– Когда ему надо – очень даже разговорчивый! – заверила я, вспомнив, как он вел себя на футбольном поле, да и потом, за пресловутыми чипсами. – А ему было надо! Оказывается, ногомячники некоторое время конфликтуют с дзюдоистами. Не знаю, с чего все началось… Роман сказал, что со змей, подкинутых им в форму. Но ответочка уже была, а значит, черед футболистов бить по мячу этого конфликта. И они, а точнее он, ударил. По мне!
– Он тебя ударил? – Лерка прикрыла рот рукой.
– Что? Нет, конечно! Футболисты меня сфотографировали.
– Голышом?
– Господи, Локтева, ты совсем рехнулась с такими теориями?! Когда мы с Виком ели чипсы, один из его прихвостней стоял в кустах и все снимал. Теперь эти фотографии наверняка дойдут до Романа, что плохо.
– Да, ему не понравится, точнее… А что там на фотографиях такого? Или Роман не хочет, чтобы ты растолстела на чипсах?
– Соберись! Дело не в чипсах, а в общении с врагом. И фотографии – обманчивая штука, на них… кому-то может показаться, что мы с Виком… улыбались друг другу. Флиртовали даже.
– А это было? Ну, в реальности?
– Спятила?! Конечно, нет!
– Не бесись, я просто спросила.
Возможно, я недостаточно успокоилась и мне надо еще немного понырять. Бесил меня этот Вик, до невозможности бесил! Тем, что о нем все так много говорят, а еще тем, что меня уделал и заполучил компромат.
– Как думаешь, Роман расскажет тебе про фотографию, если увидит? – осторожно поинтересовалась Лерка. – Потому что я думаю, что он такой… знаешь, собственник. Если снимок неоднозначный, то… хорошо не будет. Никому из нас; как бы Роман потом не натравил на нас дзюдоистов.
Об этом я не подумала, но в чем-то Лерка была права.
– Может, нам достать телефон, на который был сделан снимок? – продолжила подруга. – Завтра вечером, когда все уйдут в досуговый центр. Возьмем телефон, удалим фото.
– План хороший, – согласилась я, – но вряд ли осуществимый. Во-первых, мы не знаем, как выглядит телефон рыжего гнома. Мы даже не знаем, в каком домике он живет, но даже если выясним и стырим телефон, разблокировать его все равно не сможем – сомневаюсь, что среди нас притаилась хакерша. Да и толку от этих телодвижений не будет – полагаю, фото уже в общем чате ногомячников.
– Тогда… нужен другой план?
– Нужен другой план.
Глава 12
На ужине мне наконец перепала еда – гречка со шпинатом и кешью.
Блюдо слишком напоминало те, что мы поглощали на сборах, стало быть, Труха-таки договорилась об отдельном питании для нас. Эта тема поднималась с первого дня, мол, не должны гимнастки есть то же, что и завалящие футболисты с их котлетами и колбасками гриль, которые подавались по четвергам, пропитывая столовую ароматами костра, мяса и паприки. Колбаски гриль и нам доставались – по одной на двоих, но теперь, похоже, их заменит стручковая фасоль. А вместо ароматных круассанов с шоколадом, что подавались на завтрак по вторникам, мы будем жевать курагу.
После голодного дня и не одного десятка прыжков в воду я накинулась на гречку похлеще, чем это делала Лерка, и смела порцию быстрее остальных, постанывая от удовольствия. Кажется, я даже улыбнулась, но улыбка сошла на нет, стоило поймать на себе чей-то внимательный взгляд.
Это был Вик.
Опять он на меня пялился. С этакой загадочной полуулыбкой, от которой меня передернуло. И нестерпимо захотелось швырнуть в него тарелкой, чтобы он уже перестал так смотреть. Это неприлично, в конце концов.
Я нахмурилась, а он улыбнулся еще шире.
Теперь мое желание швырнуть в него посудой сменилось другим, более кровавым – хотелось швырнуть в него стол, стул и вафельницу, за которой стояла бравая повариха, выпекая свежие вафли для всех желающих. Такое всепоглощающее желание крушить врага часто звалось спортивной злостью, но моя злость не имела ничего общего со спортом. Хотя… возможно, в каком-то смысле все же имела, потому что я хотела растоптать врага, заставить его жалеть о том, что вообще со мной связался.