После него (СИ)
Тимур стоял на пороге ванной в расстегнутой рубашке, под которой виднелась покрытая темной порослью загорелая грудь. Не отрывая от меня глаз, он расстегивал манжету на левой руке — медленно, словно завороженный.
Я даже не услышала, как он открыл дверь. Меня закрывала лишь затуманенная от пара стеклянная дверца душа.
Застыв на половине движения, я наблюдала, как он расстегнул одну манжету, вторую, стянул рубашку с плеч и, не глядя, отбросил в комнату. Он уже был босиком, так что оставались только брюки. Звякнувший пряжкой ремень тоже полетел за дверь. Но когда Тимур потянулся к пуговицам на брюках, я зажмурилась и отшатнулась в угол.
Несколько мгновений ничего не происходило, только брызги воды обжигали мою кожу, но тут что-то заслонило свет. Шум воды изменился, и я рискнула приоткрыть глаза.
Тимур стоял под душем прямо в промокших насквозь брюках, которые он так и не снял.
В руках у него был флакон с гелем для душа. Он открыл бутылочку, вылил на ладонь несколько капель и потянулся ко мне.
Его ладони легли мне на плечи, оглаживая их осторожно, будто бы без опасных мыслей. Скользили по мыльной коже медленно и нежно, давая мне привыкнуть к ощущениям. Я стояла, замерев, позволяя ему мыть меня. Смотрела в упор на твердый подбородок, покрытый темной щетиной, не осмеливаясь ни встретиться взглядом, ни опустить глаза ниже, чтобы проверить, как на него действует происходящее.
Ладони Тимура прошлись по моей шее, по ключицам, огладили руки, размазывая гель с тонким запахом по коже. Так и не коснувшись груди, он вернулся к плечам и развернул меня спиной. Прошелся по мышцам, разминая их сильными пальцами, и я прогнулась, подставляясь поудобнее.
Дошла очередь и до живота, и пока мужские руки массировали его со всей возможной нежностью, я чувствовала, как внутри зарождается горячая дрожь.
По ягодицам он прошелся быстро, не останавливаясь.
Приподнял мое бедро, чтобы намылить ногу целиком. Проделал то же самое с другой ногой.
Я подчинялась ему безмолвно, только каждый раз замирая, когда он приближался к самым чувствительным местам. Когда широкие ладони прикоснулись к внутренней стороне бедер, я ощутила, как внутри все сжалось и запульсировало.
В груди давно уже жгло и не хватало воздухи, и теперь этот огонь спустился вниз, к животу, еще ниже…
Тимур прижался к моей спине, а его руки осторожно обняли мою грудь, округлыми движениями размазывая мыльную пену по коже. Я дышала быстро и часто, приоткрыв рот и умирая от предвкушения и тревоги одновременно.
Потом одна его рука скользнула вверх, сжав мое горло властным ожерельем, а другая — вниз, коснувшись нежных складочек между ног.
Я инстинктивно, не задумавшись ни на секунду, развела бедра, позволяя ему накрыть мою промежность ладонью и чуть согнуть пальцы, касаясь того местечка, где сейчас в такт сумасшедшему пульсу вспыхивали короткие вспышки возбуждения.
Откинувшись спиной на грудь Тимура, я вжалась в него всем телом и ощутила, что под влажной тканью брюк скрывается нечто горячее и упругое. Я потерлась об это нечто попой и услышала бархатное рычание прямо над самым ухом.
Горячие губы коснулись моей шеи, а следом острые зубы прихватили тонкую кожу — и сжали.
По телу прокатилась жаркая судорога, вспыхнув огнем между ног — как раз там, куда уже добрались его пальцы. Я закусила губу, чтобы не застонать, но это не помогло. Волны дрожи пробегали одна за другой, заставляя выгибаться и тереться о его пальцы.
Голова кружилась так сильно, что мне пришлось упереться ладонями в стену, чтобы не сползти на пол душа. Горячие капли стекали по нашим телам, смывая мыльную пену, но позволяя коже легко скользить по коже.
Почувствовав, как пальцы Тимура скользнули внутрь меня, я вскрикнула — и ощутила, как сильно дернулся его член. Он судорожно вдохнул, отстранился и, обхватив ладонями талию, резко развернул меня к себе лицом.
Двумя пальцами он задрал мой подбородок вверх, заставив посмотреть ему в лицо.
Я лишь на мгновение взглянула в темные глаза — и попалась в ловушку. Разорвать натянутую нить взглядов было уже невозможно. Приоткрыв губы, я хватала ртом то воздух, то текущую воду, погружаясь все глубже и глубже в темноту его глаз.
Теперь Тимур застыл на месте, держа меня за талию и больше ничего не делая, лишь глядя мне в глаза, и на дне его зрачков плавилось нечто невообразимое, невероятное, на что невозможно было смотреть.
Но я смотрела. Смотрела. Смотрела.
Чувствуя близость его обжигающей кожи.
Моя ладонь сама скользнула вперед и накрыла горячую плоть под мокрой тканью.
Ствол был непривычно толстым, совсем не таким, как…
Захотелось его увидеть. Так сильно, что я, не отрываясь от глаз Тимура, медленно опустилась на колени и сама расстегнула его намокшие брюки пуговицу за пуговицей.
Спустила их на бедра…
7. Постель
Мне хотелось зажмуриться, до того непривычно было смотреть на член совершенно чужого мужчины. Так сильно отличающийся от того, что я видела у мужа, словно Тимур и Максим были из разных пород.
Такой темный… И другой формы.
А когда я попыталась обхватить его рукой, пальцы не сомкнулись вокруг головки, хотя я и сжала посильнее.
Тимур втянул воздух сквозь сжатые зубы, и я подняла на него взгляд. Темнота в глазах, смотревших на меня, затягивала в себя до головокружения. Все так же глядя снизу вверх, я высунула язык и дотронулась самым кончиком до гладкой кожи.
Тимур дернулся, словно его пробило электрическим разрядом, и уперся кулаком в стену.
Меня и саму трясло так, будто слабый ток пропустили по коже. Все ощущалось нереальным и далеким. Какой-то иной мир, похожий на бред или сон, в котором я обнимаю губами член почти незнакомого мужчины, имени которого я не знала еще сутки назад.
И все жду, что сейчас ударит гром, и небеса покарают меня за блядство.
Не может быть, чтобы подобное поведение оставалось безнаказанным!
Но гладкая кожа, которой я касаюсь языком, налитая плоть, которую обнимаю губами, напряженные мышцы бедер, в которые вонзаю ногти — все это реально.
Настолько пронзительно по-настоящему, что становится страшно.
Что же дальше?
А дальше Тимур отстраняется и выключает воду.
Избавляется от брюк, помогает мне подняться, закутывает в халат и подхватывает на руки.
Спальня за соседней дверью — всего два шага до кровати, куда он укладывает меня и тут же разворачивает махровую ткань, как подарочную упаковку.
Я тянусь к нему, стоящему надо мной на коленях, уверенная, что сейчас и произойдет все самое главное. Собираюсь обнять его, притянуть, ощутить внутри себя…
Но он сопротивляется.
Вместо того, чтобы накрыть меня своим телом, Тимур спускается ниже, разводит мои колени в стороны и накрывает горячим ртом истекающие влагой складки.
Его язык так точно и остро бьет сразу в нужное место, что я выгибаюсь навстречу с возгласом протеста, перерождающимся в громкий стон.
Мои пальцы скребут по туго натянутым белоснежным простыням, когда очередное движение языка запускает пронзительную волну возбуждения, заставляет низ живота пульсировать сладко-щемящим чувством.
Задыхаюсь, все никак не могу набрать воздуха в легкие, потому что язык движется все быстрее, не позволяя затихнуть одному всплеску, прежде чем на его место приходит другой.
Я настолько теряюсь в этих ощущениях, что не могу сосредоточиться на собственном оргазме. Для этого надо собраться, напрячься, сжать все мышцы до предела. Но то, что делает этот мужчина у меня между ног, напротив, заставляет расслабиться, ощутить, как волна за волной томление растекается во всем теле.
Не могу прекратить стонать, не могу не выгибаться на каждое прикосновение, перестаю считать волны пронзительного прибоя — а он все продолжает и продолжает!