Реки Вавилона
– Я знаю, что ты не спишь, – говорит она. Ее тихий мелодичный голос – первый звук в его палате за много часов ожидания. Звук и свет – это теперь она, только она, остальное – пустота. – Ничего не бойся, пока я с тобой.
Я с тобой… Он не поверил бы никому другому, но ей верит.
Мучительным усилием он поднимает левую руку, последнее, что у него осталось. Слабую руку, покрытую скользкими от крови и сукровицы лоскутами кожи. На руке три пальца: мизинец, указательный и большой. Остальные два отгнили и отвалились кусками мертвой плоти. Так он когда-то потерял правую руку и обе ноги. Он так много потерял – и так мало от него осталось.
Но она не боится. Она берет его за руку осторожно, однако осторожность эта продиктована не брезгливостью, он чувствует. Она стремится поддержать его, чтобы ему не пришлось тратить последние силы, и не хочет причинять ему боль.
Ей не все равно, даже когда перед ней живые останки. Для нее он все равно человек.
В этот миг он и понимает, что любит ее. Это как странно: раньше, в прошлой жизни, такой далекой, что верить в нее все сложнее, ему казалось, что для любви нужно много причин. Однако все они, такие важные когда-то, не имеют значения с ней. Красота? Возможно, она красива, но он никогда не видел ее, только размытый темный силуэт. Она может быть какой угодно, и это уже не важно. Добрый характер? Ему все равно, какой у нее характер, потому что она способна на доброту в абсолютном проявлении. Ум, чувство юмора, покорность? Да какая, к черту, разница теперь! В ней есть сила, которая поднимает ее над остальными людьми и позволяет уверенно входить в эту палату и держать за руку уродца.
Это любовь в чистом виде, подавляющая боль в его душе, пронзающая насквозь, пронизывающая каждую клеточку его умирающего тела. Он уже потерял слишком много, он больше не может воспринимать ее как мужчина женщину. Теперь она для него высшее существо, поэтому любовь к ней тоже другая. Вечная. Безусловная. Он чувствует: он будет любить ее до конца жизни, что бы ни произошло, какой бы она ни оказалась. Даже если она станет демоном, отнимающим тысячи невинных жизней, он все равно останется на ее стороне, у ее ног, как верный пес.
Зачем думать об этом – о том, чего не будет? Он умрет, она останется. Но она позволяет ему чувствовать хоть что-то, кроме боли и страданий, перед смертью. Он держится за эту любовь, как за последнюю нить, связывающую его с миром людей. Из его глаз, почти бесполезных, катятся раскаленные слезы, обжигающие рваную кожу на лице. Он не хочет уходить вот так, ему нужно так много сказать ей, хотя бы признаться – а приходится мириться с вынужденным молчанием.
Люблю тебя… Люблю… Не уходи, будь со мной, а лучше – убей меня!
Он хочет принять смерть из ее рук, это было бы величайшим подарком для него. Но она этого не сделает, он уже знает и принимает ее решение со смирением того, кто любит.
– Они мне тут хвастали, сколько обезболивающего тебе дают, идиоты эти! – горько смеется она. – Видно, что ни хрена не понимают. Мне жаль, что тебе приходится терпеть их. Но долго это не продлится.
Она очень бережено, чтобы не поранить, сжимает его руку. Как будто они старые друзья и оба знают значение этого жеста. Он чувствует, как в его усталой душе появляются первые искры надежды. Долго не продлится? Неужели – всё? Не нужно больше терпеть, его смерть показалась на горизонте, они знают день и час?
Я люблю тебя… Прости, что не могу тебе сказать…
– Скоро все закончится, – продолжает она. – Просто потерпи немного, тебя увезут отсюда. Есть те, кто сможет тебе помочь. Ты будешь жить!
Жить? Нет! Он не хочет этого, ему страшно от самого слова. Он ждет смерти, потому что только она сможет освободить его. Смерть намного лучше жизни в этих руинах человеческого тела!
Слезы скользят по щекам все быстрее. Он так хочет объяснить ей, что ему не нужна жизнь, ему очень нужно умереть, только это и будет правильным. Он старается заговорит с ней, отчаянно, из последних сил, но его горло покидает лишь очередной хрип.
Она замечает. Он не видит, как она улыбается, но чувствует это.
– Я понимаю больше, чем ты думаешь. А ты, в свою очередь, понимаешь меньше, чем тебе кажется. Ты попал в чужой мир, тебя ни о чем не спрашивали, просто втянули в это и все. А для меня этот мир родной. Поэтому верь мне, когда я говорю, что все будет хорошо.
Он хочет верить, но не может, не после всего, что с ним случилось. Она и не ждет от него ответа. Она наклоняется к нему и нежно касается губами его лба. Быстрый поцелуй, легкий, но это та ласка, о которой он и мечтать не мог, только не в этом теле, от одного взгляда на которое людей выворачивает наизнанку.
Счастье взрывается в нем теплым светом, он задыхается от любви. Он не сдерживает в себе это чувство, как раньше, он позволяет ему расти. Зачем сдерживаться, если у него ничего хорошего, кроме этой любви, не осталось? Для него ничего не изменится. Но он знает, что сможет думать о ней в момент смерти, и ему будет легче…
…Он резко поднялся в постели, по-прежнему окруженный темнотой. Его кожу, теперь абсолютно здоровую, покрывала испарина, его сильное гибкое тело трясло от страха. Проклятый сон!
Это было так давно, много лет назад, и он надеялся, что время сотрет воспоминания. Может, и не уничтожит их, но, по крайней мере, сделает не такими яркими.
Он ошибся. Они прожгли его душу насквозь, остались в ней навсегда, он не мог и уже не мечтал забыть тот день, когда впервые обнаружил, как сильно и слепо он умеет любить.
Но этот сон не возвращался к нему каждую ночь, нет, напротив – он был редким гостем. Слияние ночного кошмара и искрящегося счастья, которое нельзя почувствовать без боли. Если бы это снилось ему каждую ночь, его уже накрыло бы безумие, о котором он мечтал тогда!
Этот сон был маяком, тайным знаком, предупреждением. Он откинулся на влажные от пота простыни, пытаясь отдышаться. Он думал о том, что сон никогда не приходит просто так.
Раз он вспомнил тот день, значит, она снова близко.
– Я ведь все еще люблю тебя, и ты знаешь об этом, – прошептал он в темноту, окружавшую его со всех сторон. Голос звучал легко и ровно, давно вернувшийся и покорный ему. – Я никогда не перестану, но… Не приходи сюда больше.
* * *Полина Зимовская старалась казаться спокойной и невозмутимой, как другие молодые следователи, стоявшие рядом с ней, хотя внутри у нее все замирало от страха. Не из-за того, что на металлическом столе под яркими лампами лежал уже вскрытый труп – мертвецов она за свою жизнь видела больше, чем хотелось бы. Нет, Полину пугала не сама смерть, а ее неправильность, необъяснимость, тайна, скрытая за ней. Чем больше ты знаешь об убийце, тем проще тебе защититься. Но что делать, если ты не знаешь ничего?
Она терпеть не могла неведение и неопределенность. Поэтому Полина и вызвалась стать следователем «особого» отдела – того, о котором редко говорили и немногие знали. Отдела, который координировал работу полиции в паранормальном мире.
Когда она впервые услышала о таком, ей показалось, что это неудачная шутка. Полина не была религиозна, в мистику она никогда не верила, напротив, ей был ближе строгий научный подход. Но из-за этого ее, пожалуй, и отобрали среди сотен молодых специалистов. Она стала следователем несколько лет назад, показала отличные результаты, поэтому и получила приглашение на курсы.
Такие, как она, не гонялись за привидениями, не охотились на ведьм и не устраивали ловушки для демонов. Им полагалось наблюдать за людьми, которые умели гоняться за привидениями, охотиться на ведьм и устраивать ловушки для демонов.
Полина закончила курсы с отличием, но иного от нее никто и не ожидал. Теперь ей предстояло отправить на первое задание, посмотреть, как на самом деле выглядит мир, который им раньше показывали лишь на слайдах. Она надеялась, что к новичку отнесутся снисходительно, дадут миссию попроще, что-нибудь понятное и безопасное. Возможно, так и было бы, если бы не резня на пароме.