Вперед в прошлое 9 (СИ)
Хотелось побыстрее внутрь, узнать сегодняшнюю цену акции, но я заставлял себя стоять на месте. Пока ждал, представил, как Боря трясся перед тем, как продать фальшивые акции, как бродил туда-сюда, не решаясь войти, и все-таки он победил страх!
Время шло, в пункт продажи входили люди и выходили оттуда, и среди них — никого, кто вызвал бы подозрение. Я медленно повернулся к бабушке, качнул головой и зашагал к цели. В темных стеклах витрины было видно, что бабушка неторопливо идет следом.
Внутри пункта продажи было не протолкнуться, гудели женщины, в основном покупатели, и курса купли-продажи акций видно не было за спинами. От нетерпения хотелось крикнуть: «Почем сегодня продают?», но я не хотел привлекать внимания, потому дождался свой очереди, протолкнулся к окошку и увидел курс ровно тогда, когда вошла бабушка. За одну акцию предлагали 47800, а продавали их по 47890. Я почти угадал их стоимость, улыбнулся своим мыслям и навострил уши, поглядывая по сторонам.
В тесном помещении едва умещалось шесть человек, седьмому приходилось ждать за дверью, а охотниками за халявой — прижиматься друг к другу. Акции у меня были в нагрудном кармане, и я достал их, когда передо мной осталась одна женщина. Как и все перед ней, она покупала акции, а не продавала.
Наконец подошла моя очередь, я сунул в окошко пять акций, кассирша посмотрела на них на фоне лампы — все-таки Борины фальшивки обнаружили и теперь осторожничали. Пока я на калькуляторе вычислял свой будущий доход, она протянула мне деньги, я их тщательно пересчитал: двести тридцать девять тысяч, все правильно, спрятал в нагрудный карман, встретился взглядом с бабушкой и протиснулся на улицу.
Вскоре вышла бабушка, отдала мне деньги, и я побежал обменивать их на доллары. Курс оказался 1:1190, и валютчик отдал четыре стодолларовые купюры, не уточняя, где я пропадал и откуда такие деньжища, уточнив:
— Вечером тебя ждать?
— Все, как договорились, — кивнул я, и мы с бабушкой пошли в туалет, где она в кабинке спрятала деньги в нательный кошелек, крепящийся резинкой к груди.
Только сейчас я осознал, что скоро стану обладателем без малого шести миллионов, и мы пытаемся провернуть очень рискованное мероприятие. Но если деньги будут у меня… когда эти миллионы окажутся у меня — с таким капиталом можно стартовать куда угодно, хоть в космос, и в разных направлениях.
Только бы все прошло удачно! С учетом того, что в свои планы мы никого не посвящаем, риск минимальный, мы рискуем, только если кто-то попытается украсть акции на месте. Но даже в этом случае мы потеряем лишь малую часть. Ну и следить надо, чтобы кассиры не обсчитывали, о чем я неоднократно предупреждал бабушку. Как бы ни хотелось поскорее спрятать деньги от любопытных глаз, необходимо их сразу же пересчитывать.
После обмена денег мы отправились во второй пункт продажи, где меня знали. Кассиршу, что неправильно отсчитывала деньги, уволили, на ее место взяли молоденькую кудрявую блондиночку, которая со своей задачей справилась отлично. К знакомым кассиршам я в очереди не стоял, чтобы поменьше о себе напоминать.
Получив деньги, я вышел из помещения, остановился в середине проходной улицы, ожидая бабушку и поглядывая по сторонам по возможности лениво. Она должна была узнать у сотрудниц адреса, по которым расположены пункты «МММ».
Наконец она появилась — всклокоченная и напуганная — подошла ко мне, отдала деньги и спросила, поводя плечами:
— Опять будешь доллары покупать?
Я кивнул и задал встречный вопрос:
— Что по адресам?
— Не знают, что в других городах. Зато знают, что у нас недалеко от железнодорожного вокзала открылась еще одна точка. Давай сперва туда заедем?
— Отлично, конечно. И сразу — дальше. Менять деньги не будем.
Бабушка кивнула.
Дальше — купить четыреста баксов, в туалете спрятать в нательный кошелек, а потом как ни в чем не бывало вернуться в машину. Водитель и не догадывался, что мы проворачиваем, потому радостно встретил нас, улыбнулся и спросил:
— Теперь куда?
— На вокзал, немного не доезжая, остановимся, я скажу где. — Я уселся на переднее сиденье.
Мы тронулись и через десять минут были на месте.
Я специально назвал другой дом, расположенный на той же улице, чтобы Антон Анатольевич не знал, куда мы зашли.
Точка находилась в цоколе сталинки, там раньше был пункт приема стеклотары. Я вошел первым предупредив бабушку, что если клиентов нет, продаем не пять, а десять акций.
Внутри было пусто, грустила кассирша за стеклом. Встрепенулась, увидела, что пришел подросток, и потухла. Убедившись, что опасность минимальна, я сунул в окошко сразу десять акций. Кассирша округлила глаза, перебрала акции, посмотрела на меня, на них — будто бы собиралась кинуть пацана и всем сказать, что он мошенник, требует какие-то акции, которые у него якобы были.
— Проверьте на подлинность, — сказал я, тарабаня пальцами по панели возле стекла. — А то, говорят, всякое бывает.
Вошла бабушка, и кассирша переменилась лицом, посмотрела через акции на свет, отсчитала мне пухлый пресс денег и переключилась на другую клиентку. Я пересчитал деньги, не отходя от кассы: все было правильно — и направился к выходу.
На разломанной детской площадке пили пиво гопники, синхронно посмотрели на меня. Я остановился, холодея и оглядываясь в поисках орудий самообороны, но эта братия быстро потеряла ко мне интерес.
Вышла бабушка, и к машине мы направились вдвоем.
— Десять, — сказала она, я кивнул.
Итого минус сорок акций, это тридцать процентов от имеющегося.
— Давай, если вокруг никого нет, продавать не пять, а десять акций, — предложил я. — Быстрее управимся.
Поскольку адресов мы не знали, я велел Антону Анатольевичу ехать на рынок курортного городка — где еще открыться пункту продажи? Даже если он не там, торговцы рынка должны знать, где его искать.
Наш водитель все никак не мог обогнать медленно ползущую огромную фуру, и минут пять мы нюхали ее выхлопной газ, а потом наконец появилась еще одна полоса, и мы бодро рванули по ней — замелькали дома, кое-где еще темнели забитые картоном окна, и поредевшие после бури тополя.
За городом мы буквально полетели, и я немного успокоился — машина отлично себя чувствовала и не думала ломаться.
Когда я отправился на разведку продавать кофе в городок, куда мы сейчас держим путь, результат меня не порадовал. Теперь цель была другой, но все равно на подъезде к городу возникло гнетущее ощущение, какая-то безнадега навалилась.
Я то и дело поглядывал на бабушку, в ногах у которой лежало ружье. В голове вертелись мысли о том, насколько надежен Антон Анатольевич. Если он заподозрит, что мы буквально набиты деньгами, есть ли риск быть ограбленными?
«Не узнает. Риск минимален», — твердил здравый смысл.
«Догадается. Надо быть начеку и не спускать с него глаз».
И ружье в салоне оставлять опасно — вдруг он посмотрит, что в этом свертке.
Снова здравый смысл сказал: «Каким параноиком надо быть, чтобы подозревать пожилую женщину и подростка в околокриминальных делах?»
Да и что изменит, если я буду психовать? Натупить могу, да. Так что надо сохранять рассудок холодным. Хватает бабушки, которая сама не своя, понимая, какая сумма у нас в руках. Нас не просто убьют за нее — растерзают.
От города до города час езды, и в полдвенадцатого мы были на рынке. Бабушка пробежалась по торговым рядам, узнала, где продают акции «МММ». Один пункт оказался здесь же, на рынке в ларьке, возле него стояли две зазывалы с плакатами, надетыми, как фартуки, толпился народ. В ларьке справа продавали всякую мелочевку, слева был ржавый железный монстр с надписью: «Кофе, пирожки, сладости».
Наблюдение никого, похожего на карманников и условно опасных личностей не выявило, и мы действовали, как всегда: я подхожу к ларьку первым, бабушка — спустя минуту. Поскольку тут было людно, мы продали по пять акций.
Еще было два пункта: в спальном районе и на набережной.