Вперед в прошлое 9 (СИ)

В понедельник, двадцатого декабря, после уроков я поехал в пункт продажи акций, с удовлетворением отменил повышение цены до 40 100 за штуку. На данный момент у меня 125 акций, это пять! Миллионов! Рублей! То есть пять тысяч баксов! Нехилый такой стартовый капитал для бизнеса.
Двадцать седьмого они будут стоить минимум 47000 за штуку, а это плюс почти девятьсот тысяч! По сути, цена участка, который я собираюсь покупать.
А вдруг лавочку за эту неделю прикроют? Нет, не должны — перед новым годом все заняты приготовлением к празднику. Стоит ли девятьсот долларов того, чтобы рискнуть и неделю подождать? Или хотя бы миллион вернуть уже сейчас? Это двадцать пять акций, а потеряю всего… Я мысленно умножил 25 на 7000. 175000 за неделю. И это ни разу не «всего».
  
Глава 26
 
Что день грядущий нам готовит?
 
27 декабря 1993 г., понедельник
Сегодня мне предстояло обменять акции «МММ» на рубли, сумма получалась фантастическая, и нас с бабушкой немного потряхивало.
«Как пригодился бы дедов пистолет!» — думал я, глядя, как бабушка прячет ружье в чехол, перебирает патроны — не с дробью, с жаканами, как на кабана. Двустволка — два выстрела. Но, в принципе, огнестрел — очень весомый аргумент в споре. Надеюсь, приводить этот аргумент не потребуется, и нам удастся пропетлять и ни во что не вляпаться.
С уроков я отпросился на два дня, заранее сдав материал по физике, английскому, математике и химии, Верочка проверять знания по русскому не стала, поверила на слово, так что я еду добывать деньги со спокойной совестью, но оголенными нервами.
Чтобы не метаться, я приехал к бабушке в воскресенье на мопеде и остался ночевать, чтобы добывать миллионы отправиться в полдевятого утра. Водитель на «копейке», Антон Анатольевич, сорвет джекпот: я обещал ему заплатить десять тысяч за полный рабочий день, плюс залить полный бак бензина. Столько же заплачу бабушке, которая согласилась играть роль моего телохранителя.
В прошлый понедельник я все-таки решил рискнуть, придержать двадцать пять акций, и рассчитывал, что за неделю мне капнет около двухсот тысяч рублей — как компенсация за то, что нервничал эти семь дней, следил за новостями, интересуясь судьбой Мавроди.
В одном пункте продавать все акции «МММ» было рискованно, заинтересованные лица могут запомнить Рокфеллера местного разлива, а потом, если сразу по голове не настучат, — наведаться в гости, город-то у нас небольшой, найти человека проще простого. Я и так изрядно засветился в самом первом пункте продажи акций. Потому мы с бабушкой решили устроить вояж по окрестным городам. В одном месте десять штук продадим: пять — я, пять — бабушка. В другом столько же. Потом — в третьем. Правда, сумма все равно получится солидная, но сколько у нас на руках, никто не будет знать. Ну а зачем катаемся по городам, водителя в известность мы не поставим. Платят — крути баранку и помалкивай.
— Это же надо, — ворчала бабушка. — Знала бы, что у меня дома миллионы лежат — спать не смогла бы. Из дома не выходила бы.
— Именно поэтому я тебе и не сказал.
Мне хотелось улыбнуться, но от напряжения свело все мышцы, в том числе мышцы лица, и получился бы оскал.
— И сколько же ты потратил? — Бабушка подошла к зеркалу, расчесала волосы, накрасила губы, поглядывая на мое отражение.
— Примерно в семь раз меньше, чем получу, — ответил я.
Она замера с помадой в руках, моргнула.
— Вот дура старая, не послушала тебя! Все доллары покупала. Эх…
— Все правильно, — ободрил я бабушку. — Акции могут сгореть в любой момент, как бывало в нашей стране с деньгами. Так что я сильно рисковал.
Бабушка часто задышала, приложив руку к груди, словно ей стало плохо с сердцем. Накапала себе корвалол с пустырником и валерианой — в доме запахло сердечником.
— Господи, это ж с ума можно сойти… Не с моими нервами в таком участвовать! А если бы сгорели акции? Это все равно что дом проиграть!
— Если здраво оценивать риски, то не так страшно.
Про память взрослого я, конечно, умолчал.
— Как… ну как ты их оценишь, когда в стране творится такой беспредел!
— Да элементарно. Вот ты растишь кабанчика на убой, так?
Бабушка нахмурилась, кивнула, я продолжил:
— Ты же не станешь его резать, пока он не вырос и не ожирел?
— Не стану.
— Вот и «МММ» так же! Сперва нужно, чтобы кабанчик, то есть народ, ожирел, почувствовал, что система работает, поверил в нее и потащил им последние деньги. Сейчас как раз начал накапливаться жирок. Еще, наверное, месяц, может, два, и можно резать. Понятно?
— Ну-у, если так — то да, — сказала бабушка.
Залаял Боцман, известив о том, что приехал Антон Анатольевич.
— Пять миллионов, — ворчала бабушка. — В конверте под половицей. С ума сойти! — Она посмотрела на меня, как на инопланетянина, качнула головой. — Мой внук за полгода стал миллионером!
И мне, и себе бабушка сделала мешки на резинке, которые надевались под одежду и крепились к голому телу. Туда мы деньги и положим. Бабушка была одета в брюки и свободную молодежную кофту с широкими плечами, под которой не разглядеть эти мешочки.
Накинув куртку, она перекрестилась на образа, взяла зачехленное ружье, обернув его пледом, чтобы не пугать водителя. Ее шестьдесят акций лежали во внутреннем кармане куртки и в сумке, у которой десятки отделений.
С этим свертком бабушка уселась позади, я — рядом с водителем, который не заподозрил, что сзади — женщина с ружьем.
— Центральный рынок, — распорядился я и добавил: — Потом, когда мы вернемся, поедем дальше.
О том, что придется прокатиться по разным городам, водитель был осведомлен. Я мысленно прокрутил в голове маршрут: предположительно два пункта продажи акций в одном курортном городке, два в другом — минус сорок акций. Один в городке, что будет на пути в областной центр (а может, и нет там ничего, глушь ведь) — минус десять акций. И как минимум четыре пункта в областном центре — минус сорок. Ну и у нас в городе минус двадцать акций.
Должны продать все. Как пойдет, сколько в каком городе будет пунктов продажи и будут ли они там вообще — вопрос. Должны быть!
При самом плохом раскладе уж двадцать с чем-то акций точно продадим — столько мне нужно для того, чтобы купить приглянувшийся участок.
— С богом, — проговорила бабушка, и Антон Анатольевич завел мотор.
Машина дернулась, чихнула, но завелась. Я напрягся, спросил:
— Точно мы по пути не поломаемся? Обидно будет, если встанем, когда столько срочных дел в разных городах.
…и карманы набиты деньгами.
— Перед каждым выездом проверяю техническое состояние авто, — уверил нас водитель, трогаясь и выкручивая руль при развороте. — Не переживайте!
Не переживать не получалось. Теперь паранойя раскачивала страх, что машина сломается, это ведь автопром! А в нем сломаться может что угодно и когда угодно, и обычно это происходит в самый неподходящий момент.
У отчима тоже была машина, он каждое воскресенье гонял свою «Волгу» на яму и крутилей гайки — то есть лошадка у него надежная, но вовлекать Алексеича я пока не собирался, чтобы не лез с расспросами и не догадался, сколько у меня денег на самом деле. Понаблюдаю еще за ним и буду решать, стоит ли его посвящать в часть своих дел.
Минут десять я прислушивался к машине, боясь услышать подозрительный шум, удары или ощутить вибрацию, но вроде все было в порядке.
Через двадцать минут мы были в центре города. Антон Анатольевич припарковался возле администрации, а мы направились к пассажу через центральный вход, где промышлял валютчик, которому я на сегодня заказал две тысячи долларов и попросил задержаться до семи вечера.
Я помахал ему, он кивнул, улыбнувшись.
Мы с бабушкой спустились по ступеням и разошлись, остановились возле стоянки, метрах в пятидесяти от нужного места и в пяти — друг от друга. Когда окружающие не думают, что мы заодно, проще друг за другом присматривать. А еще надо было понаблюдать за пунктом продажи акций со стороны — недавно я видел там личностей, похожих на воров, теперь же никого подозрительного не наблюдалось.