Вперед в прошлое 9 (СИ)

Что повлияло на таймер? Неужели и правда хороший учитель — это фактор, кардинально влияющий на судьбы сотен детей? Но в той реальности Вера никуда не уезжала. Или играет роль появившаяся вероятность отъезда?
А может, Алексеич, останься он с Екатериной, наворотил бы нехороших дел?
Или вообще его переселение к нам — событие скверное, и сейчас начнется обратный отсчет?
  
Глава 22
 
В каждой шутке…
 
В прошлый раз таймер оживал, когда завертелась история со «славянами» — я правильно поспособствовал их ликвидации. А теперь, как и многие разы до того, вроде бы не произошло ничего из ряда вон выходящего. Или просто результат от многих дел суммируется?
Все равно ответа мне никто не даст.
На таймере застыли цифры 12. 03. 2032. Экран ожил.
Это место было знакомо до боли: мощеная диким камнем дорога вела к белокаменному дворцу с зелеными башенками. Левее за белым ограждением высились красные, зеленые, оранжевые, пестрые крыши музеев и теремов — Измайловский кремль, реконструкция разрушенного имения Романовых, популярное среди туристов, коих текла толпа в обе стороны. Приближаясь к экрану и исчезая, прошел выводок китайцев, восторженно снимающих русскую экзотику. Прошествовала дама в кожаном пальто с песцовым мехом, с любовью глядящая на черноглазого и седовласого мужчину в летах.
Запрокинув голову, дама повела плечами и кивнула наверх, и кавалер раскрыл огромный полосатый зонт.
Будто по команде, начали расцветать пестрые зонты. Две девчонки накинули капюшоны и рванули к архитектурному комплексу. Люди задвигались быстрее, и поток стал казаться более плотным.
Если развернуть камеру в другую сторону, то будет виден гостиничный комплекс Измайлово, в народе называемый «Абевегедейкой», я там недавно был, шел мимо на Черкезон.
Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко!
Цифры на таймере мигнули. Время будто поставили на паузу — я сжал кулаки — а потом оно понеслось галопом.
Все набирая скорость, таймер начал отсчет. В плюс! Слаба богу!
Замелькали картинки, день сменялся ночью, и я понял, что теперь время сдвинется ненамного. Так и оказалось: на таймере замерли цифры 14. 04. 2032.
А дальше — инверсионный след, вспышка, черный экран и цифры на таймере. Теперь время сдвинулось на месяц. Маленькая победа!
Зазвонил будильник, возвращая меня в реальность. Когда я был на тонкой грани между сном и бодрствованием, услышал будто наяву: «Дальше попытаюсь справиться своими силами» — это говорила таинственная девушка в прошлый раз.
Наблюдая, как Боря собирается в школу, я думал над тем, что значили ее слова. Выходит, не получается у нее своими силами, без меня никак. Или имелось в виду что-то другое?
Поднявшись, я принялся застилать кровать. И все-таки, что сдвинуло дату катастрофы? Наверное, Вера Ивановна. Точнее, то, что она вложит в буйные головушки учеников. Эх, знали бы учителя, насколько они могущественные и какая на них ответственность! Могущественнее врачей, потому что врачи могут спасти человека, а учителя — вырастить и культивировать человека, вылепить личность из пластичного материала, отвести от края, указать путь.
Наташка и мама щебетали на кухне, оттуда тянуло выпечкой, в доме царила атмосфера праздника, даже кислая физиономия Бориса не портила ее.
Я пошел на запах, открыл дверь, и Лаки рванул ко мне, повизгивая и виляя хвостом.
— Меня так не встречает, — пожаловалась мама и пожурила щенка: — Эй ты, неблагодарный! Забыл, кто тебя кормит?
— Запирание в ванной перекрывает кормежку, — сказал я.
Наташка подвинула мне чашку, стоящую на столе. До чего же она счастливая! Словно это она любимого отвоевала у другой женщины! Я и подумать не мог, что сестрица способна так душой болеть за маму. А ведь ей Алексеич даже не нравится.
На столе были бутерброды с сыром, колбасой и настоящим бабушкиным маслом, не спредом. Роскошь! Большинство моих ровесников о таком только мечтают. И кофе, и дорогой листовой чай. Ужасно, когда роскошью считаются обычные вещи. Мы ведь не туземцы отсталые!
Хорошо хоть друзья закрыли базовые потребности благодаря торговле на рынке.
Когда вошел Боря, мама сказала:
— Вася приедет в двенадцать. В шесть будет первый совместный ужин и знакомство.
— У нас тренировка, — сказали мы с Борей хором.
— До восьми, — добавил я.
Мама улыбнулась и выдала вместо ворчания:
— Какие вы у меня молодцы!
Мы с Борисом переглянулись и промолчали, жуя бутерброды.
— Бабушке ты сказала? — поинтересовался я чуть позже.
Мама закивала.
— Конечно! Она вечером будет.
— Что говорит? — уточнил я.
— Рада за меня.
По дороге в школу я думал, что счастливый человек — всегда добрый. Ему кажется, что солнце светит ярче, жизнь балует, и хочется, чтобы все вокруг улыбались. Если взять маму, какой она была весной, и нынешнюю, то перемены очевидны. Она перестала распускать руки и орать на нас, начала с нами разговаривать, слушать, не осуждая, научилась доверять нам свои проблемы. Да, она по-прежнему многого не понимает и боится брать на себя ответственность, но это уже качества личности.
Возле шелковицы нас ждали девчонки. С заговорщицким видом Гаечка держала свернутый ватман, а Лихолетова — пакет.
— Что у вас? — спросил я.
— Увидишь, — сказала Гаечка. — Первый у нас русский? Будем Верочку встречать.
Лихолетова хлопнула по пакету.
— Тут подарок.
Алиса расстегнула выцветшую дорожную сумку, где были свернутые из цветной бумаги хризантемы, и объяснила:
— Живых цветов не найти, все померзли. Мы эти с мамой весь вечер делали. Развернете плакат, каждый подарит по цветку, будет красиво. — Она вздохнула. — Жалко, что мы с Борей в другом классе.
Вспомнилось, как Верочка расплакалась, когда я сказал, что мы сняли для нее квартиру. Наверное, и сейчас расчувствуется.
Лихолетова подошла ко мне и заискивающе заглянула в глаза.
— Я знаю, ты можешь добыть ключи от кабинета русского, чтобы мы попали туда раньше Веры Ивановны. Иначе сюрприз не получится.
Я почесал макушку, кивнул:
— Постараюсь. Боря, оставайся тут, встречай остальных и скажи, чтобы нас не ждали. Саша, Рая, идем, дрэк уже должен быть у себя.
* * *
Войдя в класс, Вера Ивановна сразу же глянула на доску, куда мы с Гаечкой прикрепили ватман с огромными буквами написано «Спасибо, что остались с нами!» Улыбнувшись, учительница повернулась к классу, хотела что-то сказать, но мы дружно поднялись и принялись аплодировать, скандируя:
— Спа-си-бо!
Лихолетова заблаговременно раздала всем бумажные хризантемы, и мы один за другим подошли к учительскому столу и положили туда по цветку. Даже Баранова и Райко участвовали. Даже опоздавший Карась, выписавшийся из больницы. Весь стол укрыли цветы.
Верочка смотрела на нас, приоткрыв рот, и не находила слов. Ее раскосые глаза блестели, но она посчитала неприличным пустить слезу при учениках и держалась. Когда все расселись по местам, учительница не знала, что делать, глянула на цветы, на нас, снова на цветы и прошептала, приложив руку к груди:
— Спасибо вам, ребята. Так поддержали! И за встречу спасибо, и за… возможность остаться. — Она отыскала взглядом меня и дальше говорила, будто бы обращаясь к одному мне. — Я полюбила этот город и эту школу. И летнее море, и южный лес. Думала, все, пора уезжать в морозы… А теперь точно останусь, буду бороться за свою мечту.
Гаечка зааплодировала, весь класс ее поддержал в едином порыве. Даже Баранова была с нами солидарна. Все любили эту маленькую хрупкую женщину.
Подождав, пока мы затихнем, она глянула на доску и сказала строгим тоном:
— Но делу — время, потехе — час. Давайте сперва поговорим о Шолохове, а потом — о его рассказе «Судьба человека». Но поскольку я сегодня добрая, тем, кто его не читал, «двойки» не поставлю. Итак, кто не читал? Покайтесь, и отпущу ваши грехи.