Волк (ЛП)

Он обхватил оба пистолета и опустил на них взгляд. Один он взял в тюрьме, ему выдали его для использования против людей и только в ходе наркоторговли. Другой он достал из рюкзака, прихваченного из той квартиры. Он знал, сколько пуль было в первом… и понятия не имел, сколько в последнем.
Подойдя к двери, Люкан прижался спиной к стене и выглянул. Когда свет погасили, его волчьи глаза приспособились к темноте.
Хэтчбек припарковали впритык к заднему бамперу угнанного «Катлесса», и когда Мэйхэм выбрался из машины и достал три коробки пиццы, Люкан прошептал молитву Старшему Волку, пусть он и не верил в него. В Нее. Не важно.
— Я у тебя в долгу, — прошептал он Ей, выходя из дома. Потом сказал громче: — У тебя получилось.
Мэйхэм был как обычно весел, мужчина поднимал коробки как трофеи, добытые в полосе препятствий.
— Я привез сырную, сырную с пеперони и сырную с сосисками и пеперони.
— А ты…
Заключенный кивнул через плечо.
— Стащил галлон бутилированной воды. Лучшее, что смог сделать. Вода в багажнике… вот, держи.
Люкан принял коробки, сжав их между двумя девятимиллиметровыми, чувствуя исходящее тепло и запах сыра и соуса.
— Я за водой…
— Я занесу…
— Нет.
Мэйхэм застыл, открывая багажник.
— Почему нет? Ты сказал, что тебе нужна помощь.
— Оставайся здесь, — отрезал Люкан. — Ты не войдешь внутрь.
Люкан зашел в дом, сгрузил коробки с едой на обитую столешницу и выскочил на улицу.
— Забудь, — сказал он, выходя спустя секунду. — Даже не начинай.
Мэйхэм прислонился к хэтчбеку, скрестив руки на груди, держа галлон воды двумя пальцами. И он не улыбался.
— Я не стану обсуждать это. — Люкан шагнул вперед. — Отдай мне воду. Буду должен тебе. На этом все.
— У тебя проблема, заключенный.
— Может да, может нет. Как бы то ни было, тебя это не касается.
— Черта с два, еще как касается. Ты просил меня приехать с едой. Если тебя поймают с… что бы там ни было… я буду соучастником.
— Никто не знает, что ты здесь.
— Гарантий нет. Ты знаешь, как это бывает в колонии. Секрет не утаишь, а то немногое, что остается в тайне, может быть использовано против тебя.
— Значит, меньше знаешь, крепче спишь, верно?
— Нет, в данном случае, если ты не имеешь прикрытия… то в большей опасности нахожусь я.
— Мне не нужно прикрытие.
— Тебе нужна была пицца. И что ты будешь делать с едой завтра…
— Достану сам. Мэйхэм, тебе пора…
— Я знаю, что ты притащил сюда медсестру. — Когда Люкан прищурился, второй заключенный покачал головой. — Так что здесь может быть два варианта: ты либо трахаешь ту женщину в мантии, либо она лечит кого — то по твоей просьбе. Раз ты не попросил меня привезти букет красных роз, думаю, дело не в свидании.
Подавшись вперед, Люкан выхватил воду.
— Сделай себе одолжение и перестань думать обо мне, этом доме и всем, что НЕ происходит в данный момент.
— Ты просил меня приехать сюда.
Придурок подразумевалось его тоном.
— А сейчас прошу тебя свалить отсюда нахрен.
Впервые глаза Мэйхэма блеснули агрессией, которая шла в контрасте с его как — правило — уравновешенным поведением.
— Ты не хочешь делать это в одиночку, волк, — сказал мужчина низким голосом, выдергивая воду из рук Люкана. — И я говорю не о том, что происходит в этом дырявом доме. Я говорю о тюрьме. Нас осталось всего триста, мужчин и женщин, и Палачу нужен каждый из нас. Тебя отпускают в Колдвелл вести дела потому, что в случае твоего невозвращения дела твои плохи. Но поблажки не будут длиться вечно. Твое отсутствие заметят, если тебя не прикрыть, или ты планируешь покинуть это место меньше чем через час на перекличку?
— Черт. — Люкан прошелся туда — сюда. — Я не могу сейчас уехать.
— Тогда что ты сделаешь с перекличкой? — Когда Люкан не ответил, Мэйхэм протянул пластиковую кружку. — Моя цена: я хочу знать, что, черт возьми, происходит. Еда и вода — бесплатно.
Люкан откинул голову назад, чтобы видеть мерцающие звезды. Потом снова направил на него взгляд.
— Какое тебе дело до этого?
Пожав плечами, Мэйхэм ответил:
 
— Мне больше нечем заняться. И сколько уже мне не дают посмотреть ящик? Твоя драма станет моим любимым шоу.
— Это, черт возьми, не шутки.
— Я и не говорил. Но я сказал, что нужен тебе, и обозначил свою цену. Чего тебе стоят слова.
Жизнь Рио, подумал Люкан.
— Господи Иисусе, — пробормотал он.
— Прошу прощения? Я скорее похож на Люцифера.
— Нет, ты похож на ребенка. — После напряженных переглядываний Люкан схватил кружку. — Ты не спустишься в подвал. Ты останешься на первом этаже.
Когда он отвернулся, Мэйхэм пошел следом за ним.
— Где твоя обувь?
— Не на моих ногах.
— Это я вижу.
Открывая заднюю дверь, они оба вошли в кухню…
Мэйхэм остановился, когда его ноздри расширились.
— Человек. Дело в гребаном человеке?
В этот момент дверь в подвал распахнулась, и Надя застопорилась на последней ступени, держась за косяк.
Мэйхэм и Люкан рванули к ней на помощь, но она только отмахнулась от них. Переведя дух, женщина сказала именно то, что Люкан не хотел слышать.
— Нужно госпитализировать ее. Ей достались два удара по голове, нужно наблюдение. Я не могу больше здесь оставаться, а ты не знаешь, что делать, если у нее случится приступ.
Мэйхэм вскинул руки, подошел к пицце и открыл одну коробку. Когда он вгрызся в кусок, Люкан выругался.
И еще раз.
* * *
Хосе только что оставил управление, закончив писать отчет о месте преступления в том наркопритоне, когда зазвонил его телефон. Он сейчас не ехал в сторону дома, а направлялся через город в пригородную часть.
По плану был дом, по факту вышло иначе. После стольких лет службы он знал, что не стоит давать обещания жене и планировать внерабочее время. Это проверенное правило, и он не будет скучать по нему, когда уволится.
— Да, да, понимаю. — Он переместил телефон к другому уху, которое лучше слышало. — Кирпичное да? Трехэтажное… Да, уже паркуюсь. Да, вижу тебя.
Припарковав свою машину параллельно дороге между минивеном и грузовиком, он выбрался и закрыл ее. Головная боль, которая преследовала его уже пару часов, мистическим образом испарилась, как только он ответил на звонок капитана. Который возражал, чтобы его называли шефом.
Принимая все во внимание, должно быть наоборот, думал Хосе, выжидая, когда две машины проедут мимо. Но фокусировка, несмотря на дискомфорт — для него из разряда привычки или навыка.
То или другое, но он отточил его со временем.
Когда дорога очистилась, он перебежал двухполосную. Перешагал, точнее.
— Капитан, — поприветствовал он, поднимая руку.
Стоя возле входа неприметного кирпичного многоквартирного дома, Капитан Стэнли Кармайкл был одет в штатское… то есть в костюм темного цвета. Но его галстук был развязан, синяя полоска шелка свободно висела на шее. Мужчина курил, сигарета, сжатая зубами, истлела уже наполовину, а у подошвы сбитых лоферов виднелись два окурка.
— Хосе, спасибо, что пришел, — раздалось усталое приветствие.
— Стэн, что случилось?
Когда Хосе подошел к низким бетонным ступеням, и подумал о том, как часто они стояли вот так рядом в разных, но таких похожих контекстах: они в одно время окончили академию, казалось, сто тысяч лет назад. Но у Хосе не хватало терпения на политические лавирования, его всегда привлекало расследование преступлений. Его приятель, с другой стороны, всегда преуспевал в рукопожатиях, причем продуктивных. Даже двигаясь вверх по карьерной лестнице, он оставался подключенным к делам на каждой ступени, от новобранцев до рядовых копов и самых высших чинов.
— У меня проблема, — сказал капитан.
Когда парень просто уставился куда — то вдаль и продолжил курить, Хосе прислонился к перилам с одной стороны крыльца.
Порой вопросы были излишни, даже если тебя вызывают на разговор, иногда тишина и синхронное дыхание — подготовка к тяжелым вещам.