Танго алого мотылька. Трилогия (СИ)

Потом разговор какими-то плавными витками вернулся в прежнее русло, и Бастьен сказал, всё так же качая головой:
— Ах, мадмуазель Кейр, я так жалею, что не предложил вам побыть моей натурщицей до того, как это произошло! У вас было потрясающее лицо.
Кирстин нервно улыбнулась — её несколько насторожил этот внезапный комплимент, хотя в её прежней компании и было принято просить позировать друг другу. Но именно потому, что она получала подобные предложения не в первый раз, Кирстин хорошо представляла, который может стоять за ними подтекст.
  
— Меня уже лепили пару раз, — сказала она небрежно, не уточняя, что в роли мастера выступали студенты первого курса Эдинбургского Университета, — да и я не думаю, что лицо так уж сильно изменится. В конце концов Рей немало заплатил за то, чтобы оно осталось таким, какое было до сих пор. Кстати, — она вдруг вспомнила о давным-давно заброшенной работе, которую начала по просьбе Рея. С Бастьеном она в основном лепила этюды, а то, что начала, отложила в сторону до лучших времён.
Кирстин подошла к стойке, прикрытой полотном, и, подозвав наставника, сняла покрывало.
Тот молчал.
— Вышло не очень хорошо? — обеспокоенно спросила Кирстин.
— Вышло превосходно, — признал тот, — но на портрете в вашем взгляде такая тоска…
Кирстин отошла к столу и, покопавшись в набросках и чертежах, извлекла оттуда фотографии, которые дал ей Рей.
— Вот, — она закусила губу, — я хотела, чтобы получилось примерно так. Вернее, этого хотел Рей. Мне вспомнилось «Похищение Европы»…
— Да, — Бастьен подошёл к ней и тоже принялся разглядывать фотографии, — если бы у тебя получилось, вышло бы очень хорошо.
— Я не смогла рассчитать положение рук, потому что не знала, каким будет материал, — Кирстин закусила губу, — мне не хотелось делать в гипсе саму себя. Слишком легко разбить.
Бастьен улыбнулся одним уголком губ.
— Гипс всё же твёрже глины, хоть и более хрупок. Но я думаю, можно рассчитать так, чтобы сделать первый вариант в гипсе — а потом, когда ты освоишь новые техники, попробовать перенести в мрамор. Лучше так, чем не делать вообще ничего.
Кирстин закусила губу, посмотрела на собственную голову, лежащую на постаменте, и кивнула.
— Тебе было бы хорошо сделать что-нибудь для будущей выставки, — продолжил месье Бастьен.
— Я не успею, — сказала Кирстин с грустью.
— Достаточно одной или двух работ. По крайней мере, ты попробуешь. То, что ты начала, получилось действительно хорошо. Если хочешь, займёмся гипсом, как только тебе можно будет работать.
Кирстин кивнула и поблагодарила.
Дело оставалось за малым — Кирстин не испытывала и толики уверенности в том, что Рей одобрит её проект.
Кирстин подловила его вечером, когда тот выходил из кабинета, и, повиснув на шее, принялась целовать.
— Тебе нельзя, — с тоской прокомментировал Рей и отодвинул её, но Кирстин почувствовала, что тот возбуждён.
— Но мы ведь можем просто посидеть и провести время вдвоём?
Рей кивнул.
— Пройдёмся по парку? — предложил он.
Они вышли в старый парк, окружавший дом, и, держась за руки, пошли по дорожке, уходящей в направлении старинного цветочного лабиринта.
— Месье Бастьен приглашает меня посмотреть, как будет проходить выставка в Laurence Esnol Gallery. Это будет в июле, — невзначай заметила Кирстин.
Рей крепче стиснул руку.
— Что ему от тебя надо?
Кирстин остановилась и, повернувшись к нему лицом, улыбнулась краешком губ.
— Он хочет вылепить с меня портрет, — Кирстин изобразила в воздухе кавычки свободной рукой.
Рей ещё больше помрачнел.
— И ты говоришь мне об этом вот так?
— А ты разве не так говоришь о своих оргиях мне? Я думала, мы можем друг другу доверять.
Рей какое-то время измерял её тяжёлым взглядом, а затем притянул к себе.
— Я не в состоянии тебе доверять. У меня сейчас одна мысль, и она далеко не в голове.
Кирстин хихикнула и коснулась осторожным поцелуем его уха.
— Рей, спасибо, что ждёшь. Но я ведь тоже не виновата. Я тоже хочу тебя и с ума схожу от того, что мы почти не видимся в эти дни.
— Я просто боюсь, что не сдержусь, — признался Рей.
— Ещё полтора месяца впереди. Боюсь, тебе придётся освоить тантрическое искусство любви.
— У меня никогда в жизни не было таких проблем, — мрачно признался Рей, поглаживая её по спине.
— У тебя было много девушек? — Кирстин чуть отстранилась, заглядывая ему в глаза.
— Миллион, — ответил Рей, — ну, тысячу уж точно можно набрать, хотя я не считал.
— И ты всех катал на самолёте?
Рей после этого вопроса помрачнел ещё сильней и, убрав руки с её спины, сделал несколько шагов вперёд, прежде чем Кирстин успела поймать его за запястье и развернуть лицом к себе.
Рей смотрел на неё молча с полминуты.
— Только тебя, — наконец сказал он. — И в свой дом я впускал только тебя. И ни для кого больше не стал бы менять духи. И…
— Рей! Помолчи! — Кирстин притянула его к себе и очень осторожно поцеловала. — Я просто неудачно пошутила.
Помолчала и добавила:
— Трудно поверить, что у такого человека, как ты, никого не было.
— Я же сказал, — Рей положил подбородок ей на плечо, — были сотни других. Но ни одной такой, как ты.
Они постояли так ещё какое-то время, а потом Рей сказал:
— Езжай. Я сниму квартиру на двоих. Я поеду с тобой в эти дни.
— Спасибо, Рей, — Кирстин улыбнулась и поцеловала его ещё раз.
* Это кошмар! — фр.
  
Глава 18. Сюрпризы 
 
В середине мая Кирстин отвезли в местную клинику, и, осмотрев её лицо со всех сторон, врач дал добро на возвращение к прежней жизни.
— Хотя прыгать с парашютом я бы всё же не спешил, — заметил он.
Кирстин кивнула, поблагодарила и первым делом, вернувшись домой, принялась за доработку имеющихся скульптур. Теперь она знала, как рассчитывать вес, и работа пошла быстрей, но график всё равно намечался плотный — две крупные работы нужно было доделать к середине июня, чтобы хотя бы за пару недель представить их организаторам. И то Бастьен обещал организовать небольшое заступничество — все другие работы утверждались уже сейчас.
С Реем в эти дни Кирстин почти не виделась — да и тот в шато бывать почти перестал, только звонил по скайпу каждый вечер — насколько Кирстин знала, у него чередой шли встречи, и он планировал расширить бизнес за пределы Европы. Откуда такой ажиотаж — Кирстин спрашивать не стала, решив, что удивляться тут нечему — Рей и так до сих пор много времени проводил с ней. К тому же у неё и у самой не оставалось возможности думать о чём-то, кроме работы.
Помимо собственного портрета, который требовал особой тщательности и потому не допускал вести работы сплошняком, она взялась сделать пару небольших скульптур попроще — Бастьен советовал взяться за вазы: не слишком трудоёмкий и гарантированный вариант для старта.
— Тебе же важно просто прочувствовать процесс на себе, — говорил он, — а вазы к тому же обязательно купит какой-нибудь миллионер, чтобы украсить сад.
Кирстин только улыбалась. Вопрос денег беспокоил её сейчас меньше всего. Умом она понимала, что должна бы хоть немножко переживать, что живёт за чужой счёт, но на деле сам факт отсутствия этого беспокойства и то беспокоил её больше, чем то, что Рей обеспечивал её всем.
— У Микеланджело тоже были меценаты, — говорила она, разглядывая саму себя в зеркале с утра. «И далеко не такие красивые, как мой», —добавляла Кирстин мысленно.
Однако покровительство Рея не могло решить всех проблем, и вскоре Кирстин поняла это очень хорошо.
Отправдяясь в деканат, она немного волновалась — за прошедший год это был едва ли не первый раз, когда она выходила куда-то одна и по собственной инициативе. Во время всех прогулок её сопровождали Йонас или Рей, а после нападения Рей ещё более усилил контроль, и теперь без Йонаса Кирстин нельзя было выходить вообще никуда.