Танго алого мотылька. Трилогия (СИ)

Он выскользнул из рук Майкла. Взял со столика бокал, осушил его залпом и неторопливо побрёл прочь, в дом.
А Майкл остался стоять. Сверху вниз глядя через бортик веранды на лабиринт кипарисовых аллей, он видел, как Рей, сняв белую рубашку и переодевшись в чёрную футболку, в каких ходили охранники и мастера, направляется ко входу в подземный этаж.
Кирстин и в самом деле куда более отчётливо осознала своё положение, когда покупатель воочию появился перед ней.
  
Этот мужчина не был ни слишком плох, ни слишком хорош. Он не был уродом, и не был слишком стар, не выглядел слишком жестоким или «слишком» ещё что-нибудь. Пытаясь представить себе возможные варианты развития событий, различных «хозяев», Кирстин не видела в нём никаких особых недостатков. Он просто был не тем человеком, с которым Кирстин хотела бы жить. Не тем, кого она хотела бы обнимать, и тем более не тем, кому Кирстин хотела бы подарить свою первую ночь.
К месту или нет, в памяти её тем же вечером всплыло старое «просто не хочу». Но теперь никого не интересовало, хочет она или нет. Впору было пожалеть о том, что она не дала Лоуренсу то, чего тот так долго ждал — но Кирстин не жалела. Делать это с Лоуренсом было бы так же отвратительно, как и с покупателем или с кем-то ещё.
«Наверное, со мной что-то не так», — подумала Кирстин, но тут же память услужливо подкинула гибкое, стройное и сильное тело Мастера, и внизу живота стало горячо.
Кирстин, устроившаяся на своей новой широкой кровати в ожидании покупателя, перевернулась на другой бок.
Физически она была уже готова. Новая комната имела небольшой закуток, где можно было самостоятельно принять душ и сходить в туалет. Кирстин не стремилась испытать на себе насилие и боль, и потому, когда Мастер последний сказал ей «будь готова», решила не выделываться и сделать всё как нужно.
Она ждала и ждала, вздрагивая от каждого шороха, даже если тот попросту мерещился ей, но покупатель так и не пришёл.
Кирстин уснула, а наутро её навестил мастер и вёл себя так, как будто ничего не произошло.
Кирстин хотела было спросить, как решилось дело с её будущим владельцем — но что-то её останавливало. «Обида», — поняла она уже потом. Кирстин вообще не хотелось ни о чём говорить с человеком, который собирался её продать.
Да, надеяться на что-либо было глупо, но пока она не увидела Кагерта своими глазами, всё происходящее в сумраке камеры, лишенной окон, до какой-то степени оставалось сном, а всё, что говорили ей мастера, могло быть ложью.
Но теперь Кирстин видела, что это не игра. Её в самом деле собирались продать — мужчине, который даже имени её не собирался запоминать.
Ни фильмы, которые Кирстин ставили теперь немного чаще, ни занятия по танцам, которые начались на следующий день после того, как Кагерт оставил её, не вызывали у Кирстин интереса. Она не хотела ничего.
И Мастер, казалось, видел это, потому что задания его в эти дни были предельно просты, и большую часть он делал сам.
Визиты мастера чередовались с другими уроками, которых теперь становилось всё больше, и потому, когда закончился очередной урок по дизайну, Кирстин устало устроилась на опостылевшей кровати, не глядя на мельтешащий на стене экран, где фрески Да Винчи чередовались со скульптурами Микеланджело. Она не думала, что её в этот день (если это, конечно, вообще был день) ожидает что-то ещё, когда негромкий голос диктора внезапно смолк, свет притух, и в наступившем полумраке Кирстин услышала привычное:
— Надень маску.
Кирстин вздрогнула, огляделась по сторонам, хотя и привыкла уже, что её преподаватели общаются с ней через динамик. Потом собралась с мыслями, взяла с пола оставленную рядом с кроватью маску и надела.
В наступившей темноте негромко щёлкнул дверной замок, и послышались шаги.
Кирстин сидела, напряжённо ожидая, что будет теперь. Раздеться Мастер не приказал и позу, в которой следовало его встречать, не назвал.
Рей неторопливо приблизился к ней и провёл рукой по щеке, как не позволял себе делать уже давно.
Кирстин задрожала и вскинулась, то ли подставляясь под ласку, то ли силясь сквозь маску разглядеть того, кто вошёл.
— Это я, — сказал Рей.
— Я узнала, — Кирстин накрыла его ладонь своей рукой.
— Я не разрешал.
Кирстин быстро убрала ладонь и в молчании стала ждать, что ей велят.
Рей медленно опустил руку, оглаживая скулу и дальше — острое плечо. Голова Кирстин всё ещё была запрокинута навстречу ему, а губы чуть приоткрыты. Всё последнее время Рей представлял, как касается поцелуем этих губ.
Клиент ничего не говорил про поцелуй. И наверняка Кирстин не была девственницей настолько, чтобы поцелуй Мастера мог что-то в ней поменять.
Скорее Рей опасался, что этот поцелуй поменяет что-то в нём самом.
— Разденься, — приказал Рей и, отступив на шаг, стянул собственную футболку.
Кирстин неторопливо, слегка прогибаясь в спине, чтобы продемонстрировать себя со всех сторон, стянула спортивную рубашку, которая была на ней.
Соскользнула на пол и потянула за шнурок на штанах, так что те легко сползли на пол вдоль бёдер.
Рей закусил губу, разглядывая её. Соски девушки уже немного набухли, будто та так же, как и сам Рей, предвкушала то, что сейчас произойдёт.
Рей шагнул вперёд и погладил её бёдра легко-легко, наблюдая, как учащается дыхание его подопечной.
Затем подтолкнул Кирстин назад, роняя на кровать, и когда та распростёрлась под ним, широко раскрывшись, сам навис сверху и, сняв маску, принялся целовать — плечи, грудь. Кожа Кирстин была нежной и немного солоноватой на вкус, она не успела принять душ. В другое время неряшливость партнёрши разозлила бы Рея, но сейчас ему было всё равно. Он целовал и покусывал один сосок за другим, и на грани сознания слышал музыку стонов и долгих вздохов, заполнившую тишину.
— Что я должна делать? — спросила Кирстин, неподвижно лежавшая под ним. Она крепко сжимала бёдра Рея в тисках своих ног. От близости Рея сердце стучало бешено, так что Кирстин едва слышала собственный голос, и с трудом сдерживалась, чтобы не прижаться к Мастеру ещё плотней.
Рей опомнился и отстранился, глядя на ученицу сверху вниз. Всё, что он делал пока, никак не походило на урок, а Кирстин должна была понимать, что Рей не развлекаться пришёл.
— Заставь меня кончить, — подумав, шепотом приказал он и рывком перевернулся на спину, а Кирстин усадил на себя верхом, — можешь целовать всё что угодно, только не член. Это же касается рук.
Кирстин едва заметно улыбнулась — задание было простым. Иногда Мастер хотел, чтобы Кирстин довела его, совсем не используя рук.
Она чуть покачнулась, потираясь обнажённой промежностью о жёсткую джинсу и, наклонившись, принялась целовать Мастера — сначала грудь, потом живот.
Когда-то ей казалось, что прикасаться к мужскому телу будет противно — но сейчас она с удовольствием вдыхала его аромат.
«Абсолютно точно, со мной что-то не так», — подумала Кирстин, насмехаясь над собой.
Спустившись ниже по телу Мастера, она зубами расстегнула ему джинсы, выпустила на волю тугой напряжённый член. Кирстин ни разу не касалась его ни губами, ни языком, но сейчас любопытство одолело её, и она носом провела по стволу.
Мастер негромко зашипел.
— Ты не запрещал, — на всякий случай произнесла Кирстин и, отодвинувшись чуть-чуть, принялась кружить вокруг него. Она стянула джинсы мастера ещё чуть-чуть, и теперь покрывала поцелуями нежную кожу на внутренней поверхности бёдер.
Свободную руку Кирстин протянула у себя между ног и, нащупав вход, принялась ласкать.
  
Рей наблюдал за своей игрушкой, и его собственные чувства полностью переставали существовать. Реальным было только гибкое тело между его ног, лёгкие прядки отросших волос, щекотавшие кожу, лицо такое чистое и порочное в то же время.
Кирстин пододвинулась вверх, снова принимаясь целовать живот Рея, грудь… шею и чувствительную венку у уха. Бёдра её покачивались у самого паха Рея, вызывая нестерпимое желание, которое скоро должно было пролиться наружу.