Вечно дикая

– Боже мой! Свадьба в общественном центре. – Я протяжно стону. – Это худший кошмар моей матери. Буквально.
– Звучит неплохо, если тебе интересно мое мнение, но вена на ее лбу начала пульсировать. И тогда я ушел.
Прижимаюсь к широкой груди Джоны, с удовольствием принимая его утешительные объятия.
– И зачем Мюриэль это нужно было?
– Это не ее вина, и ничего из этого не является неожиданностью. Мы знали, что обе стороны будут пытаться выяснить дату, а твоя мать будет настаивать на свадьбе в Торонто.
Вдыхаю знакомый запах Джоны – мятной жвачки и древесного мыла – и размышляю над словами Роя.
– А чего хочешь ты, Джона?
Его грудь вздымается от вздоха.
– Я сделаю все, что хочешь ты…
– Какого черта! – Я отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза; в них вспыхивает раздражение. – Ты никогда не боялся говорить мне все, как есть или как, по твоему мнению, оно должно быть, но у тебя нет никакого мнения по поводу нашей свадьбы? Как такое возможно?
Джона напрягается.
– Ладно. Ты хочешь знать, что я думаю? Так вот, я думаю, что мы должны пожениться сейчас. Сегодня. Или через три дня, если к этому времени мы сможем оформить документы. Черт, да я был готов подписать эти бумаги в тот же день, когда надел кольцо тебе на палец. – Он протягивает левую руку, и его большой палец касается моего обручального кольца. – Все, кто мне дорог, уже здесь или приедут через несколько часов. И я не хочу провести весь следующий год своей жизни, переживая из-за какой-то грандиозной вечеринки, чтобы кучка чертовых людей, с которыми я никогда не общался и, скорее всего, никогда не буду, поздравила меня и вручила мне конверт с наличкой. Я не хочу выслушивать, что хотят от нас другие. Я не хочу жениться ни в Торонто, ни в Осло. Я хочу стать твоим мужем здесь, сейчас. На Аляске, где я тебя и встретил, где я в тебя влюбился, где я строю с тобой свою жизнь.
Джона глубоко выдыхает, словно испытывая облегчение от того, что наконец-то смог откупорить эту бутылку и выпустить наружу все накопившиеся эмоции. Когда он снова открывает рот, то говорит уже гораздо медленнее и спокойнее.
– Но я понимаю, что не единственный в наших отношениях и что свадьба – это большое событие для многих женщин, так что, если ты хочешь большой праздник, шикарное платье и толпу гостей, я не против.
– Не хочу.
И едва мне стоит произнести это, как сразу понимаю, что это правда. Думала, что хочу пышную свадьбу и то, что должна ее хотеть. Но я бы предпочла провести следующий год, наслаждаясь нашей совместной жизнью с Джоной, а не планируя какой-то один день.
Брови Джоны ползут вверх.
– Не хочешь?
– Я хочу чего-то прекрасного и особенного. Не общественный центр с многократно использованными рождественскими украшениями, – уточняю я. – Хочу красивое платье, но оно не обязательно должно быть заказано за полгода до свадьбы. Хочу, чтобы через пятьдесят лет могла вспоминать день нашей свадьбы как один из лучших дней в моей жизни, но мне не нужно дорогущее шоу с собаками и пони. – Улыбаюсь, вспомнив слова Роя. – Все, что мне нужно, – это ты. И люди, которые рядом с нами уже сейчас.
У Джоны перехватывает дыхание. Он поднимает руку, чтобы заправить прядь волос под мою вязаную шапочку.
– Так что именно ты хочешь сказать?
Изо всех сил сдерживаю глупую ухмылку, которая грозит появиться на моем лице, а волнение так и выплескивается наружу.
– Рой сказал, что я в силах вытащить свадьбу из задницы за неделю и слепить из дерьма конфету.
Джона нахмуривается.
– Ты говорила об этом с Роем?
– Я хотела услышать беспристрастное мнение.
Он заливается хохотом.
– Ну да, Рою определенно наплевать, поженимся ли мы. – Джона наклоняет голову и прижимается ко мне лбом. – Значит, мы сделаем это? По-настоящему?
Я улыбаюсь, несмотря на то, что в животе у меня появляются нервные мурашки.
– По-настоящему. Если ты действительно этого хочешь.
– Мы бы не были здесь, если бы я не хотел. – Он делает медленный, дрожащий вдох. – Думаю, нам стоит съездить в Уасиллу и получить разрешение на брак.
 
– Да. Сразу после того, как забросим Саймону яйца и жестоко разочаруем мою маму. И мою лучшую подругу. – Мне становится грустно. Моя мать будет не единственной, кто расстроится. Еще я огорчу Диану. – И, наверное, мне стоит позвонить Мюриэль, чтобы сообщить ей хорошие новости.
– Она все еще у нас.
– Что? Ты оставил ее с нашими родителями?
– Мюриэль сказала, что уходит, но все еще не уехала. – Джона хмурит брови. – С ними все должно быть в порядке, ведь там Саймон.
Я протяжно стону и, схватив его за руку, тяну к двери.
  
Глава 8
 
Не знаю, чего я ожидала увидеть, но точно не Мюриэль, мою маму и Астрид, смеющихся за кухонным столом. Свадебные журналы закрыты и сложены в аккуратную стопку, разбитая кофейная чашка убрана, как будто ее и не было.
Саймон все еще возится у плиты.
А Бьерн стоит у раковины и сосредоточенно моет посуду.
– Что, черт возьми, произошло, пока нас не было? – бормочет Джона, пока мы тихонечко снимаем ботинки и верхнюю одежду.
– Должно быть, это Саймон.
Он всегда рассуждает здраво, хотя я и понятия не имею, что можно такого сказать, чтобы так резко изменить ситуацию. Я протягиваю ему коробку с яйцами.
– Рой дал дюжину.
– О! Вы вернулись. Великолепно. Думаю, завтрак еще не остыл. – До сих пор одетый в фартук Саймон поспешно забирает у меня яйца и тайком подмигивает. – Это ваша свадьба. Скажи нам, чего ты хочешь, и мы с радостью подчинимся.
– А как же мам-зилла? – шепчу я.
Он отмахивается.
– Даже она. Может быть, не с такой радостью, как остальные, но у нее были уже две собственные свадьбы. И если она хочет третью, то сначала ей придется развестись со мной.
Мюриэль на своем табурете разворачивается к нам и улыбается широкой, преображающей ее лицо улыбкой.
– Я как раз рассказывала о том, как Тоби встретил гризли за «Пивным домиком». У него не было с собой ничего, а медведь не отступал, сколько бы он ни кричал. Тогда он сделал единственное, что пришло в голову, – исполнил «Знамя со звездой». – Плечи Мюриэль трясутся от смеха.
– И что произошло потом? – с любопытством спрашиваю я.
Судя по всему, ничего ужасного, потому что мой друг жив и здоров.
– Ты что, ни разу не слышала, как этот мальчик пытается петь? Бедное животное удрало оттуда без оглядки. – Мюриэль с усмешкой слезает с табурета. – Думаю, нам стоит накрыть стол к завтраку.
Она огибает стойку и уверенно направляется к шкафчику, где хранится посуда. Иногда мне кажется, что она знает эту кухню даже лучше, чем я.
– Держи, Бьерн. Мне бы очень пригодилась твоя помощь. Мое правое бедро уже не то, что раньше.
С бедром у Мюриэль все в порядке.
И прежде чем Бьерн успевает сообразить, что происходит, она уже вручает ему стопку тарелок.
– Давай. Их нужно расставить вон на том столе, который смастерил для них Рой. Им уже давно пора воспользоваться по назначению.
Даже не взглянув в сторону Джоны, Бьерн идет накрывать на стол.
Астрид манит Джону к себе.
– Я живу так, как хочу, и я счастлива, – шепчет она, касаясь его щеки. – Так, как позволено и тебе.
Он тяжело вздыхает.
– Прости меня, я вел себя просто как придурок.
Моя мама тоже ловит мой взгляд. Ее брови сходятся, и она произносит:
– Прости. Я слишком увлеклась.
Улыбаюсь и отвечаю:
– Знаю.
Мама закатывает глаза, но потом тоже улыбается. Иногда, когда ею руководят эмоции, она ведет себя крайне неразумно, но еще хуже, когда у нее в голове зарождается какая-то идея. По крайней мере, мама всегда это признает.
– Во сколько приезжают Агнес и Мейбл? – спрашивает Мюриэль, расставляя столовые приборы.
– Они будут здесь около часа.
Бросаю взгляд в сторону Джоны и вижу, что он внимательно наблюдает за мной. Его губы трогает легкая улыбка, которая всегда была моей слабостью. Подхожу к нему, и он прижимается, обнимая меня за плечи. Я смотрю на него – единственного, кто действительно имеет для меня значение, – и добавляю: