Время любви

– Марко не смог выбраться, он ужинает со своим дядей.
– О, какая жалость… – Сесилия нервно дернула плечиком.
– Жалость? Что за ерунда? Дядя Марко – доблестный генерал, который чрезвычайно много сделал для вас, итальянцев. Вы должны быть ему благодарны, Сесилия.
– Я испытываю благодарность ко всем американцам, – поторопилась с ответом девушка.
– Так-то лучше. – Винченцо расплылся в улыбке и возбужденно добавил: – Сейчас у нас с Марко выдалась великолепная возможность отдохнуть и расслабиться. – Он жестом подозвал официанта и заказал два двойных виски для себя и бокал шампанского для Сесилии. – Ну как, шины больше не прокалывали?
Собственная шутка явно пришлась Винченцо по душе, и он разразился громким хохотом. В это время официант поставил перед ними напитки, тем самым избавив Сесилию от необходимости отвечать. Но Винченцо тут же задал новый вопрос, и девушка заметила, что язык его заплетается.
– Никогда не пробовали виски, милашка?
С одной стороны, Сесилии нравилось, как он выговаривает итальянские слова, с другой – Винченцо был нетрезв. Все это смущало ее. Опустив голову, она согласилась:
– Да, вы правы, я еще не пила виски, да и зачем?
Винченцо пододвинул стул поближе и прижал свой стакан к губам девушки.
– Ну так попробуйте!
Резкий запах алкоголя ударил в лицо, и Сесилия быстро отвернулась. Однако от Винченцо не так легко было отделаться. Схватив Сесилию двумя пальцами за подбородок, он повторил:
– Я сказал – пробуй!
Девушка послушно глотнула и сразу поперхнулась.
– Фу! Это очень крепко!
Его снова разобрал смех. Потом, вспомнив то, о чем он говорил раньше, Винченцо сбивчиво заговорил:
– Да, нам страшно повезло… Из этого отеля мы съехали! – Он гордо вскинул голову. – Нас пригласила самая настоящая графиня! Не только нас с Марком, конечно, а еще нескольких американцев. Она называет свое жилище квартирой, а по мне, так это целый дворец. Графиню волновало, что к власти придут коммунисты и займут помещение, поэтому она решила сдать его нам. Ха! Винченцо Парзини живет во дворце графини ди Примидини! Подумать только!
Он уставился затуманенным взглядом куда-то вдаль.
– Я уже написал письмо домой. Представляю, что там будет. Сестренка сойдет с ума! Одни картины чего стоят! Жаль, я плохо разбираюсь в живописи. – Тут Винченцо вспомнил о присутствии Сесилии и с упреком заметил: – Ты даже глотка шампанского не выпила.
Она торопливо поднесла бокал к губам.
– Простите, я заслушалась.
– Давай пей, а я посмотрю.
– Вам действительно очень повезло, – пробормотала Сесилия, стремясь протянуть время.
– Ты что, боишься меня? – подобревшим голосом спросил Винченцо. – Надеюсь, ты мне доверяешь?
– Конечно, – сказала девушка, выдавив слабую улыбку.
Винченцо встал из-за стола и, взяв ее за руку, помог подняться.
– Вот и хорошо, что доверяешь. Должен признаться, ты мне очень нравишься.
Здание, где он теперь жил, находилось совсем рядом с «Гранд-отелем». Они шли быстрым шагом. Рука Винченцо обнимала Сесилию за талию. Она не сопротивлялась, но внутренне вся напряглась как струна и время от времени облизывала пересохшие губы.
Когда они оказались на месте, девушка застыла.
– Но это же пьяцца Навона…
– Да. А ты уже здесь бывала?
– На каком этаже ваша… квартира?
– На первом. А что?
– Да нет, ничего, – на ходу сымпровизировала Сесилия. – Просто я боюсь высоты.
Когда-то – Боже, как это было давно! Сесилии тогда только что исполнилось десять лет… – Белла Тортелли, ее покойная ныне мама, работала в услужении у синьоры Паравичини, которая жила в этом доме на четвертом этаже.
Среди многочисленных обязанностей Беллы был уход за цветами, и довольно часто она приносила домой подвядшие розы и гардении, других цветов синьора не держала. Дома Белла подрезала стебли и на время ставила цветы в горячую воду. А потом происходило чудо – они оживали.
О, счастливые, беззаботные годы! Сесилия вновь почувствовала, что дух матери витает над ней, защищая от всяческих напастей. Девушка улыбнулась собственным мыслям и расслабилась. Следивший за ее лицом Винченцо решил не терять времени и опытной рукой притянул Сесилию поближе.
 
В просторной, богато украшенной гостиной их ожидала бутылка шампанского в полном льда ведерке.
– Подарок от дядюшки Марко.
На самом деле шампанское – и, уж конечно, не одна бутылка – было выкрадено из обширных подвалов графини. Ничего, не обеднеет, в который раз решил Винченцо.
Он хрипло хохотнул, достал два бокала и разлил вино.
Тут Сесилия заметила кучу плиток «Херши» на серванте, и глаза ее вспыхнули от радости.
– Ах! Сколько шоколада!
– Значит, шампанскому ты предпочитаешь сладкое? – ухмыльнулся Винченцо.
– Да! – восторженно откликнулась Сесилия. – Я ужасно люблю шоколад. Помните, вы подарили нам по плитке на площади Святого Петра? Я до сих пор помню этот чудесный вкус!
Это его снова рассмешило. В великолепной гостиной с высоким потолком и вмурованными в стены гербовыми щитами графини этот смех прозвучал громко и хрипло, эхом пролетел по комнате и заставил зазвенеть хрустальные подвески люстры. Смеясь, Винченцо откинул голову назад, вены на его шее вздулись, а рот широко раскрылся, обнажая белые зубы.
Девушку охватило предчувствие беды. Воздух вокруг мгновенно стал каким-то вязким…
– Пей шампанское.
– Простите, что вы сказали? – вздрогнула она.
– Я говорю – пей шампанское!
В полном смятении Сесилия поднесла бокал к губам и единым духом осушила его до дна, словно умирала от жажды.
– Что же ты не пожелала мне здоровья? Вежливые люди желают друзьям здоровья, прежде чем выпить, разве не так? Могу поспорить, немцы тоже щедро дарили тебе шоколадки!
– Что?
– Что слышала! Поди не глухая!
Окончательно опьянев, Винченцо тяжело поднялся из кресла и навис над девушкой.
«Бежать отсюда, скорее бежать!» – лихорадочно заметалось в ее мозгу.
– «Ах, спасибо!» – кривляясь, передразнил Винченцо. – «Ах, как вкусно!» Целовалась с немцами ради плитки шоколада, раздвигала ноги, а потом получала свой приз. – Его лицо исказила гримаса отвращения. – Шлюхи! Все вы шлюхи, все до одной!
Не веря своим ушам, Сесилия отчаянно замотала головой.
– Нет, нет, это не так!
Покачиваясь, он снова налил в ее бокал шампанское.
– Пей!
– О нет, спасибо. – Сесилия болезненно сморщилась. – Мне не следует больше пить, мне будет плохо…
– Черт побери! – взревел Винченцо. – Ей предлагают лучшее шампанское в мире, а она говорит, что от него ей будет плохо. – Прижав бокал к губам девушки, он взвизгнул: – Пей, дрянь!
– Оставьте меня! – крикнула Сесилия, отталкивая его руку. – Мне пора домой.
– Ах-ах, ей пора! Да что ты из себя корчишь, черт бы тебя побрал!
– Ну пожалуйста, отпустите меня, – тоненьким голоском заскулила Сесилия, чувствуя себя беспомощным ребенком.
Вместо ответа Винченцо с размаху запустил бокал в стену и залепил гостье две пощечины подряд. Удары были такой силы, что девушка упала на пол, отбиваясь изо всех сил, но вконец озверевший мужчина продолжал пинать ее ногами, извергая проклятия то на английском, то на итальянском.
– Грязная свинья! Шлюха! Продажная тварь!
Рухнув на Сесилию, Винченцо заломил ей назад правую руку; левой она отчаянно вцепилась ему в волосы и выдрала целый клок. Он взвыл от боли. Ярость придала Винченцо новые силы, и он, рванув пуговицы на ее кофте, впился зубами в упругую грудь девушки. На минуту, показавшуюся целой вечностью, Сесилия потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, все уже было кончено. Обессиленный и опустошенный, Винченцо лежал на ней, обдавая своим дыханием. Девушка с ужасом поняла, что под тяжестью его тела вот-вот треснут ее ребра. Она слабо пошевелилась, стараясь вывернуться из-под него, но, внезапно придя в чувство, он схватил ее за руку.