Ацтекский вопрос (СИ)

— Если цели будут в досягаемости артиллерии.
Изображает Зигфрид невозмутимость, хотя я то его хорошо знаю. Как был огромным любителем сеять вокруг себя огонь и смерть, так им и остаётся. Просто выдержки прибавилось, научился держать свою страсть под контролем, спуская с цепи лишь тогда, когда это действительно оправдано. Потому и продвинулся вверх ещё сильнее, нежели вознёсся во время тех же Крестовых походов. Особенно второго во время восхождения рода Борджиа, он же пока и последний. Пока, ведь возня с мусульманскими государствами отнюдь не закончена. Лишь притихла до поры. Походы же, которые Крестовые, они очень уж удобный инструмент, если нити управления оными находятся в умелых руках, принадлежащих трезво мыслящей голове. Так что ничего ещё не закончено, просто взята длинная, на несколько, а то и десяток лет пауза. Переваривание завоёванного, оно быстро не происходит, уж я то это хорошо помню из многочисленных уроков истории.
Ладно, сейчас у нас другие дела. Не столь плохие, как я в глубине души опасался. Куйушкиуи уверенно держится, сиюминутной угрозы нет. Правильно оценивая ситуацию, защитники вывесили подобающие сложившемуся положению флаги, кратко, но чётко описывающие понимающим людям текущую ситуацию. Дескать, положение стабильное, держимся, ждём прихода подкреплений. А они, то есть мы, уже тут. Совсем немного времени осталось до того, как и сами — а не только посредством сообщений с дозорного клипера — увидим происходящее у крепости, и поучаствуем в данных событиях от души, пусть, я уверен, кратенько. Практически отсутствуют сомнения, что у находящихся под стенами крепости науа хватает сил и упорства — либо упёртости, а это не критичная разница в данном раскладе — пытаться взять Куйушкиуи с не столь и большим числом орудий на стенах. Только как они запоют, когда этих самых орудий станет намного, в разы, больше. Опустим нюанс, что они сперва будут бить со стороны моря — это особого значения не имеет. Сначала с бортов эскадры, зато потом, под огневым прикрытием, на берег начнут высаживаться войска. Не просто, а с артиллерией.
Помешать высадке? Спасибо, посмешили. При попытке оказаться поблизости от берега крупнокалиберная артиллерия фрегата и галеонов перемешает осмелившихся на это с прибрежным песком. Если же захотят потягаться с высадившимися, построившимися и прикрытыми перевезёнными на берег орудиями отрядами — ветер им в спину, а пули с картечью в лица!
— Ветра почти нет, гроссмейстер. Вот-вот и совсем штиль настанет, — произнес фон Меллендорф. — Будь это раньше, мы бы не смогли нормально подойти к берегу, добавить огня с батарей эскадры.
— Прошлое на то и прошлое. Зигфрид. Оно показывает нам то, что могло бы быть, не сделай мы то или иное. И возможность сравнения.
— А ещё оно хороший, хоть и жестокий учитель, — добавила Изабелла. — Не способных понять и принять необходимые изменения ждёт крах, а может и полное забвение.
Хорошо, когда имеешь полное господство как на море, так и в стрелковом вооружении. Не просто хорошо, а даже замечательно! Скоро мне представилась возможность оценить это ещё и на практике. Какой там Тулум! Оттуда была быстро проведена эвакуация, а потому обстрел, которому подвергся город, по сути вёлся «в пустоту». Здесь же атакующие стены Куйушкиуи воины империи Теночк явно потеряли бдительность или просто не сочли необходимым держать водную гладь если не под контролем, то уж под тщательным наблюдением. Потому пришла пора огребать, причём по полной программе. от всех щедрот подобравшейся на расстояние залпа эскадры.
Жаль… Достать в принципе можно было лишь часть войск науа, находящихся в пределах досягаемости даже самых мощных и дальнобойных орудий. Только и этого хватило для того, чтобы поставить жирную кровавую точку в попытках науа отбить недавно потерянную крепость. Один за другим корабли, выходящие на нужную дистанцию и наиболее подходящее место, отплёвывались порцией бомб, после чего уступали место следующим. Взрывы, замешательство в боевых порядках науа, спешное отступление, не переходящее, однако, в паническое бегство. И всё это под продолжающуюся стрельбу с крепостных стен. Там, понимая, что мы уже вот, прибыли, вообще прекратили экономить боеприпасы, потчуя неприятеля новыми и новыми порциями раскалённого, разрывающегося на куски металла. Для картечи дистанция являлась, хм, далековатой, а вот бомбы, они в очередной раз показывали себя с лучшей стороны. Хвала богам, в окуляр подзорной трубы это было видно если не во всех подробностях, то в достаточной для оценки ситуации мере.
 
Трупы, трупы… раненые просто и те, кто вот-вот умрёт. Обычное в таких случаях дело, привычные декорации к батальным драмам, коим несть числа в любой части света. Я к подобному привык давно, а в этом мире в новинку сначала было разве что число остающихся после боёв тел. Парадоксально, но факт. Или наоборот, всё естественно по причине того, что эпоха массовых сражений уже с последней трети XX-го века заметно пошла на спад. А там и вовсе свелась к минимуму… в развитых частях мира.
— Тлатоани и/или его военачальники не щадят своих воинов, — задумчиво так вымолвила Изабелла, через собственную подзорку также наблюдающая за оставленным противником полем боя. — Что-то неправильное во всем этом просматривается.
— Разное отношение к ценности жизни своих вояк, — пожимаю плечами, не находя причины сколько-нибудь беспокоиться. — Мотивация опять же. Или смерть в бою, или смерть же, но на жертвеннике. У науа с этим легко и просто. Было раньше, да и после реформ не так чтоб сильно всё переменилось по сути своей. Лишь в количестве людей, попадающих под обсидиановые ножи жрецов.
— Посмотрим, Чезаре. Вот высадимся на берег и посмотрим. Сама не поленюсь как следует расспросить Фиорентино с ди Ларго, допросить захваченных пленников. Чую я, не так всё просто, как кажется на первый взгляд.
— Дерзай! Если что-то важное вскроется, я от твоих слов никогда не отмахивался и делать этого не собираюсь.
Носик кверху и вся преисполненная чувства собственной значимости. Право слово, вот как будто я это хоть изредка отрицал? Женщины… даже самые близкие и лучшие из них. Меж тем процесс высадки на берег таки да начался и набирал обороты. Спуск на воду лодок, их загрузка со всей возможной аккуратностью, подъём из трюмов новых грузов, которые должны были занять места взамен уже погруженного, когда лодки вернутся на второй, третий и последующие заходы. Работа кипела. В основном, конечно, на грузовых галеонах, но и в трюмах «Громовержца» хватало того, что следовало переместить на берег. Мы пришли сюда не просто так, а капитально, с намерением использовать Куйушкиуи как сперва форпост, а потом тыловую базу обеспечения при наступлении вглубь империи Теночк.
Безопасность! Неотъемлемая часть для тех, кто стоит во главе войска и уж тем более носит на голове корону, если же два этих фактора сочетаются…. оно и понятно. Иными словами, мы с Изабеллой могли сойти на берег лишь тогда, когда исчезнет даже тень вероятной угрозы как со стороны возможных недобитков науа, так и… наших новых союзников. Политика, ети её за ногу! Нельзя было исключать, что среди жителей Куйушкиуи есть те, кто полностью поддерживал империю Теночк — по каким причинам… это не имело ровным счётом никакого значения — но при этом затаился до поры, выжидая подходящего момента. А что может быть более подходящего, нежели возможность попробовать больно укусить врагов той самой империи? Особенно если вспомнить особое отношение к жизни и смерти у людей Мезоамерики. Вот и получилось, что сперва державшие оборону крепости тамплиеры прибыли на «Громовержец» собственными персонами.
Весьма довольными персонами, следовало отметить. Как Джузеппе Фиорентино, так и Диего ди Ларго выглядели настоящими триумфаторами, имея на это полное право. Дипломатическая часть миссии, её военная часть, скорее даже части — всё удалось. А вот как именно удалось последнее — это мы с Белль и желали узнать.
Адмиральская каюта на флагмане, что и неудивительно, находилась в нашем полном распоряжении. И вообще, «Громовержец», как именно флагманский корабль, изначально обустраивался с предельным комфортом для долгого плавания, допустимым по нынешним временам. Неудивительно, что тут можно было и гостей принимать. В относительной тесноте, но уж точно не в обиде.