Зловещее светило

— И нам следовало сказать полиции…
— Конечно, — спокойно и дружелюбно продолжил Святой. — Вам следовало сказать им про письмо. Я уверен, что вы могли бы его процитировать. Что-то насчет того, как ее вынуждают участвовать в какой-то крупной афере, а она хочет, чтобы я помог ей выкрутиться. Сержант Джессер пришел бы в большое возбуждение от этой информации. Естественно, он сразу же понял бы, что у меня, таким образом, появляется мотив для ее убийства, а у того, чье мошенничество она собиралась раскрыть, никакого мотива нет. С вашей стороны на самом деле было очень благородно снять с меня подозрения, и я это высоко ценю. А теперь, раз мы все такие друзья и собрались вместе без полиции, почему бы вам не избавить меня от лишней головной боли и не рассказать мне, что это за афера?
Девушка уставилась на него:
— Вы понимаете, что вы несете?
— Обычно я имею общее представление, — холодным и жестким тоном ответил Саймон. — Могу выразиться еще понятнее, если вам сложно разобраться в том, что я говорил ранее. Ваш отец — миллионер, как мне сказали. А когда затеваются гигантские аферы, я не ожидаю, что большой босс будет сидеть на чердаке и коптить рыбу над свечкой.
Теперь на него уставился Форрест:
— Послушайте, Темплар, мы уже достаточно от вас всего наслушались и натерпелись…
— А я уже достаточно наслушался всего от вас, — не двигаясь с места, перебил Святой. — Давайте заканчивать. Вначале мы все неправильно поняли друг друга, но теперь-то мы можем во всем разобраться. Я ничего не сумею для вас сделать, если вы не выложите карты на стол. Давайте сейчас все выясним и со всем разберемся. Кто из вас двоих прикончил Нору Прескотт?
Он даже не изменил тон голоса, но вопрос прозвучал резко, четко и обжигал, словно удар кнута. Розмари Чейз и молодой человек уставились на него ледяным взглядом, а Саймон ждал ответа, посматривая на них лениво и небрежно. Но ответа он не получил.
Звук поворачивающейся дверной ручки заставил всех обернуться почти с облегчением от того, что кто-то снял напряжение. В комнату вошел высокий, бледный мужчина, в строгом темном костюме с вышедшим из моды воротником-стойкой. Подбородок украшала короткая черная бородка, на носу сидело пенсне, в руке мужчина держал черную ленту. Зайдя в помещение, он робко остановился.
Розмари Чейз медленно выходила из транса.
— О-о, доктор Квинтус, — тихо произнесла она, явно выдавливая из себя слова. — Это мистер Темплар и… э-э-э…
— Хоппи Униац, — подсказал Саймон.
Доктор Квинтус поклонился, и взгляд его черных, глубоко посаженных глаз на мгновение остановился на лице Святого.
— Очень рад, — произнес он низким гудящим басом и повернулся назад к девушке: — Мисс Чейз, боюсь, что от полученного шока ваш отец немного расстроился. Ничего серьезного, заверяю вас, но думаю, что сейчас ему нежелательны дополнительные переживания. Однако он попросил меня предложить мистеру Темплару остаться на ужин. Может, позднее…
Саймон сделал еще один глоток пива и медленно перевел взгляд на девушку. Теперь в глубине его глаз появились ледяные искорки.
— Мы будем рады, — сказал он пренебрежительно. — Если мисс Чейз не возражает…
— Конечно, нет. — Ее голос только чуть-чуть утратил естественность. — Мы хотим, чтобы вы остались.
Святой вежливо улыбнулся, принимая предложение и игнорируя реакцию Форреста, которая явно говорила, что ему не нравится эта затея. Саймон бы в любом случае остался, независимо от чьих-либо возражений. Просто до него лишь сейчас дошло, что из всей подозрительной группы ему предстояло познакомиться еще с Марвином Чейзом.
VI
— Босс, мне сходить в туалет? — спросил Униац, решительно поднимаясь на ноги.
Саймон не мог притвориться, будто с ним не знаком, или сделать вид, будто временно оглох. Униац говорил таким громким голосом и так настойчиво требовал ответа, что Саймону было не отвертеться. Он сглотнул и с отчаянным усилием взял себя в руки.
— Я не знаю, Хоппи, — смело ответил он. — А как ты себя чувствуешь?
— Я чувствую себя прекрасно, босс. Просто подумал, что это может быть подходящее место.
 
— Может быть, — лихорадочно согласился Саймон.
— Это была прекрасная мысль, босс, — заявил Униац, хватая предназначенную для него бутылку.
Саймон крепко ухватился за спинку стула.
— О-о, не стоит благодарности, — слабым голосом произнес он. — Это не имеет ко мне никакого отношения.
Хоппи выглядел озадаченным.
— Определенно, вы мне это предложили, босс, — великодушно настаивал Хоппи. — Вы сказали, что в следующий раз мне следует забрать бутылку с собой и где-нибудь с ней запереться. Поэтому я и подумал, не взять ли мне ее в туалет, — это может быть подходящим местом, — выдал Униац резюме потока посетивших его мыслей.
— Сядь! — рявкнул Святой с яростью.
Униац опять опустился в кресло с выражением болезненного непонимания на лице, а Саймон повернулся к остальным.
— Простите нас, — веселым тоном извинился он. — Хоппи поспорил сам с самой насчет одного дела, а у него, можно сказать, всего одна извилина.
Форрест гневно и холодно посмотрел на него. У Розмари на губах появилась полуулыбка, но она быстро исчезла. Доктор Квинтус почти поклонился с открытым ртом. Надолго воцарилось молчание, во время которого Саймон буквально улавливал в воздухе треск размышлений Форреста и Розмари насчет его собственного здравомыслия. Все другие реакции, которые Саймон преднамеренно пытался вызвать у них, уже забылись. Отрицательно сказались две последовавшие одна за другой паузы. Да, чары рассеялись, и Святой снова вернулся к тому, с чего начинал. Он понимал это и, смирившись, перешел к светской беседе, во время которой еще мог представиться шанс.
— Я слышал, что ваш отец попал в ужасную автокатастрофу, мисс Чейз, — сказал он.
— Да.
Единственное односложное слово не давало ничего, кроме подтверждения факта. Однако девушка не сводила глаз с Саймона, и он безуспешно пытался понять, что же теперь выражает ее лицо.
— Надеюсь, он не очень сильно пострадал.
— Довольно сильно обгорел, — пробурчал врач. — Знаете ли, машина загорелась. Но, к счастью, жизни его ничто не угрожает. На самом деле он, вероятно, отделался бы несколькими синяками, если бы не предпринимал героических усилий по спасению секретаря, который оказался в ловушке, в обломках машины.
— Я что-то об этом читал, — соврал Святой. — Его ожоги оказались смертельными, не так ли? А как его звали?
— Бертран Тамблин.
— О да. Конечно.
Саймон достал сигарету из портсигара, закурил и посмотрел на девушку. Его мозг продолжал работать на пугающей скорости, но теперь он вел себя вполне спокойно. Он неторопливо вел беседу, как делает принимаемый в доме друг при обсуждении не слишком важного вопроса, тем не менее представляющего интерес для всех собравшихся.
— Я вспомнил сейчас… Вы сказали сержанту, мисс Чейз, что обратили внимание на перемену в поведении Норы Прескотт после гибели Тамблина.
Розмари молча смотрела на Саймона, ничего не отрицая и не подтверждая. Никакого ободрения от нее он тоже не получил, но продолжал говорить все таким же рассудительным тоном:
— Не замечали ли вы, что они были дружны до несчастного случая? Может, они испытывали какую-то особую привязанность друг к другу…
Саймон заметил, как Форрест и доктор Квинтус повернулись к девушке, словно у обоих возник неожиданно большой интерес к ее ответу. Но она не смотрела ни на одного из них.
— Я не могу быть в этом уверена, — заявила она так, словно очень тщательно подбирала слова. — Конечно, они постоянно пересекались во время работы. Мистер Тамблин являлся личным секретарем отца, почти его вторым я. А потом у нас появилась Нора. Она работала на мистера Тамблина почти столько же, сколько на отца. Иногда я думала, что она… очень нравится мистеру Тамблину, но не знаю, отвечала ли она взаимностью. Разумеется, я ее об этом не спрашивала.
— А у вас случайно нет фотографии Тамблина?