Испытания Сирены (СИ)

В своё оправдание могу сказать, что он пытался проглотить меня.
В конце концов карета остановилась у подножия здания, которое заслоняло свет висящего над головой солнца. Меня вытащили из кареты так же быстро, как и посадили внутрь, а затем поспешно повели через множество дверей и коридоров. Вместо дворца с золотыми светильниками и просторными, светлыми коридорами, как я привыкла ожидать от Каэриса, это место больше напоминало тёмный лабиринт с бесконечным множеством лестниц.
  
Я запыхалась к тому времени, как мы добрались до верха тёмной лестницы, по которой меня буквально протолкнули.
Когда я добралась до верха, то оказалась в большом круглом вестибюле. Как и во всём здании, здесь было темно — тёмные каменные полы, стены, никакого естественного освещения. Всё это озарялось тихо горевшими бра, испускавшими бледно-оранжевый свет. Охранники отпустили меня и вытолкнули в центр вестибюля, затем отступили назад.
Не прошло и пары секунд, как передо мной возникла мерцающая стена света. Я отступила назад, прикрывая глаза от яркого сияния. Волшебная стена принесла с собой завывающий ветер, жуткий холод и запах морских водорослей. Когда я открыла глаза, то увидела, как король Каэриса — Аэвон — выходит из чего-то, похожего на портал.
За ним стояли несколько стражников, а за ними — Делора и окровавленный, слегка потрёпанный Блэкстоун. Стражник поддерживал его. Как только они переступили порог, охранник позволил Блэкстоуну рухнуть на пол.
— Блэкстоун… — выдохнула я.
— Ты бы видела другого парня, приятель, — сказал он с полным крови ртом.
Портал закрылся, и король посмотрел на меня.
— Сюда, — просто сказал он и направился к двери в конце вестибюля.
Я уставилась на него. Впилась в него сердитым взглядом. Не только из-за того, как он обошёлся с моими друзьями — «О Боже, Блэкстоун был моим другом? Нет! Он использует меня, чтобы спасти свою команду» — но также и потому, что они воспользовались порталом, чтобы попасть сюда, а меня провели по улице, как преступницу, и заставили подниматься по миллиарду ступенек.
Что, чёрт возьми, всё это значит?
Я двинулась за королём не потому, что он мне так сказал, а потому, что собиралась высказать всё, что я о нём думаю. Стражники не последовали за нами в комнату, которая примыкала к той, из которой я только что вышла. Мы остались вдвоём с королём в большом зале открытой планировки, похожем на дворец с огромными арками, из которых открывался вид на город.
Для уединения здесь имелись ширмы, сплошь чёрные с золотом. Кушетки, маленькие столики, большие столы, картины и всё такое прочее. Всё было чёрным с золотом, даже ковры. На всех картинах, которые я видела, король изображался в различных позах, как греческий бог. На большинстве из них он держал в руках трезубец. На некоторых из них он голыми руками сражался с акулами, или осматривал свой город под куполом, или топил пиратские корабли молниями, вырывающимися из его пальцев.
Кто-то был по-настоящему самоуверенным… и если бы я выиграла Испытания Сирен, мне пришлось бы выйти за него замуж.
«Дважды бл*дь».
Я уже собиралась поднять палец, указывая на короля, когда он повернул голову в сторону.
— Не хотите ли чего-нибудь выпить? — спросил он глубоким и хрипловатым голосом.
Я нахмурилась.
— Выпить? Нет.
Он провёл рукой по своим длинным белым волосам, направляясь к бару с напитками.
— Вы не возражаете, если я выпью?
— Вы король… почему вы спрашиваете меня?
— Меня воспитывали быть вежливым.
— Не очень-то вежливо хватать кого-то ни с того ни с сего, запихивать в карету, тащить через весь город и заставлять подниматься через пятьдесят лестничных пролётов, но вы поступили так со мной, не особо задумываясь.
Пауза.
— Возможно, мои помощники были несколько грубы… Я разберусь с их неосмотрительностью.
Он налил себе выпить. На этот раз не зелёного вина фейри, а старого доброго красного вина. Вероятно, это тоже вино фейри; я сомневалась, что кто-то сбегал на Землю собрать виноград с наших виноградников. С другой стороны, он же король, так что мог бы поручить кому-то сделать это, если бы захотел.
— У вас, должно быть, есть вопросы, — сказал король Аэвон.
— Множество, — ответила я. — Не хочу показаться неуважительной, но у меня выдались несколько очень напряжённых дней, а сегодняшний был особенно трудным.
— Я понимаю.
— Уверена, что управлять королевством тоже довольно напряжённо, но я просто не знаю, что произошло. Кажется, что-то изменилось.
Король осторожно пригубил вино, которое, по-видимому, было достаточной нагрузкой для его внушительных бицепсов, чтобы заставить их напрячься.
— Изменилось? — переспросил он, не отрываясь от своего бокала.
— Я имею в виду, что из-за вас меня протащили по улице, моего опекуна, похоже, арестовали, а моего чемпиона избили. Я проиграла испытания? Вот что происходит?
Король посмотрел на вино, затем перевёл взгляд своих оранжевых глаз на меня. Я почувствовала всю тяжесть этого взгляда и, честно говоря, не была готова. Это всё равно что смотреть на солнце. Наблюдение за тем, как он смотрит на меня, обожгло мои сетчатки глаз. Мне пришлось отвести взгляд, хотя это, вероятно, было неправильным поступком.
— Дайте мне минутку, чтобы рассказать вам историю, — сказал Аэвон.
— Историю?
— Жила-была Сирена, похожая на вас. Она была великолепна… сильна, мудра и прекрасна. Говорили, что её голос был настолько силён, что достигал слуха каждого в Летнем Королевстве. Стоило ей просто заговорить, и все слушали. По своей прихоти она могла покорять сердца всех, кто слышал её пение, потому что это было её главной целью. Петь.
— Я не уверена, что понимаю.
— Позвольте мне просветить вас, — сказал он, продолжая. — Видите ли, у этой Сирены был любовник, и от этого любовника она забеременела. Через некоторое время она больше не могла выступать на сцене. Чем меньше она могла петь, тем слабее становился её голос. Вместе со слабостью пришло отчаяние. Видите ли, целью всей её жизни было петь достаточно громко, чтобы однажды её услышали сами Боги, и эта цель таяла у неё на глазах.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Как только Сирена родила, она стала одержима идеей вернуть себе голос. В отчаянии она перерыла все библиотеки, пока не нашла упоминание о существе, обитающем в глубинах океана; о существе, которое, как она думала, могло быстро вернуть ей то, что она потеряла. Она в одиночку погрузилась в глубины, разыскала это существо и заключила с ним сделку. Существо дало ей инструмент, с помощью которого она могла петь, и она использовала его, чтобы пробить дыру в царство Богов — окно, через которое можно было петь. Только Бог, услышавший её голос, был жесток и порочен, и это сразило её.
Почему моё сердце так колотится?
Почему я так напугана?
Я хотела поговорить с Бабблз, услышать её голос, но я знала, что она не может говорить. Если бы она заговорила, если бы король обнаружил её сидящей в моих волосах, он убил бы её, а может быть, и меня тоже.
Я с трудом сглотнула.
— Что значит «сразило её»?
— Это отняло у неё не жизнь, а горло, — сказал он. — С этого момента она больше никогда не пела, а вместо этого выла и визжала, и все, кто слышал её голос, увядали и умирали. В ярости она вернулась в Летнее Королевство и опустошила его. Те немногие, кто остался в живых, объединились, чтобы изгнать её обратно, и она была ранена — инструмент, который ей дали, разбился вдребезги и потерян навсегда. Но она не была убита. Летние Фейри отступили в Каэрис, последний бастион надежды для нашего вида. Мы поклялись, что сделаем всё возможное, чтобы уничтожить её, но мы знали, что никогда не добьёмся успеха, пока не заполучим его.
О нет.
— Дайте угадаю… — сказала я. — Трезубец Левиафана.
Король Аэвон поднял свой бокал с вином и сделал ещё один глоток.
— Он сказал вам его название?