Запретный французский (ЛП)
Мы расстались только сегодня утром. Я оставалась у него дома, в его постели, завернувшись в простыни всю ночь, пока Эммету не пришлось вставать на работу, а мне одеваться, чтобы вернуться домой, принять душ и поспешить к Моргану.
Он предложил мне все: сменную одежду, завтрак, своего водителя.
Я поцеловала его в губы и выскользнула за дверь, не желая быть обузой.
Теперь я понимаю, насколько это было глупо.
— Тебе не стоило беспокоиться.
— Ты могла бы остаться.
— В твоей постели? — спрашиваю я, понизив голос.
Он ухмыляется.
— Да. На самом деле, мы могли быть там и сейчас.
Кладу подарки на столик у входа рядом с нами и качаю головой.
— Нет. У меня другие планы.
Он с любопытством приподнимает бровь.
— Свидание.
При этих словах он чуть не смеется.
— Настоящее, — добавляю я. — Ты купишь мне пиццу в каком-нибудь захудалом местечке, и это будет лучший кусок, который мы когда-либо пробовали, и мы разопьем бутылку дешевого вина, в ресторане будет слишком шумно, и мы едва сможем расслышать друг друга, и все, о чем ты будешь думать, — это как убедить меня пойти с тобой домой в конце вечера.
Он помогает надеть шерстяное пальто, затем завязывает пояс на талии.
— Думаешь, придется убеждать? — спрашивает он, и все это дьявольское обаяние буквально сочится из него.
— Боже, нет, но, по крайней мере, я могу сделать, чтобы это выглядело именно так, верно?
Он смеется и наклоняется, чтобы поцеловать меня. Сначала поцелуй целомудренный, но, возможно, он стал бы глубже, если бы бабушка не откашлялась у нас за спиной.
Мы отпрыгиваем друг от друга, как два подростка. Я опускаю взгляд в пол, стараясь, чтобы щеки не загорелись.
— И куда это ты собрался с моей драгоценной внучкой? — спрашивает она, и, хотя вопрос формальный, по ее тону видно, что она рада видеть его здесь.
Он смотрит на меня.
— Видимо, за кусочком пиццы.
— Понятно. И, Лейни, ты вернешься до того, как я лягу спать?
Встречаюсь взглядом с Эмметом, и по выражению его лица совершенно ясно, что ответ — нет. Я вообще не вернусь сегодня вечером.
— Думаю, нет.
Я готова к выговору или, по крайней мере, предупреждению, но вместо этого она кивает и прижимается поцелуем к моим волосам.
— Тогда приятного времяпрепровождения. И, Эммет, позаботься о ней, как следует.
Он почтительно кивает, мы выходим через парадную дверь и спускаемся по ступенькам. Машина ждет у обочины. Водитель уже направляется к нам, чтобы открыть заднюю дверь.
Я тяну Эммета за руку.
— Давай прогуляемся.
Он не возражает.
— Я буду на связи, — говорит нам его водитель.
Затем мы остаемся вдвоем, идя рука об руку по тротуару.
— Есть ли какое-то место на примете? — спрашивает Эммет.
Напрягаю мозги, чтобы вспомнить название хотя бы одной пиццерии в городе.
— Нет. Бабушка предпочитает изысканные блюда.
Это издевательство. Будем гулять, пока не найдем что-нибудь.
— Знаешь, по чему я действительно скучаю? По пицце, которую подавали в кафетерии в Сент-Джонсе.
Он смеется.
— Она была на удивление вкусной.
Возможно, сейчас слишком холодно для неспешной прогулки, но мы не торопимся, и вряд ли мы единственные такие. Храбрые бостонцы усеивают тротуар. Некоторые поспешно засовывают руки в карманы и кутаются в пальто, но большинство выглядят совершенно равнодушными к погоде. Дети с красными носами и обветренными щеками играют в догонялки, проносясь мимо нас и заливаясь смехом, словно невосприимчивые к пронизывающему ветру. Мама толкает коляску, тихо напевая своему малышу. Мы с Эмметом продолжаем разговор о наших любимых блюдах в Сент-Джонсе.
Как раз перед тем, как свернуть за угол, я оглядываюсь на дом бабушки, и на мгновение я уже не стою на тротуаре с Эмметом. Я стою на балконе своей комнаты и задумчиво наблюдаю за вереницей людей, которые приходят и уходят, точно так же, как делала это сотни раз до этого. Испытывая острое чувство одиночества, я опускаю голову на руки и перегибаюсь через перила, глядя сначала на женщину с коляской и ее милым ребенком. Затем мое внимание привлекают бегущие дети, и я улыбаюсь, на мгновение испытывая то же дикое ликование, что и они, когда обгоняют других пешеходов. Наконец, взгляд останавливается на красивой паре, держащейся за руки, на элегантно одетом мужчине с темными волосами и теплой улыбкой, который смотрит на женщину, стоящую рядом с ним, так, словно она подвесила луну. Они так влюблены.
Это зрелище достойно старой черно-белой пленки, снимка, который выдержит испытание временем. Он не может оторваться от нее. Они делают два шага вперед, почти сворачивают за угол и скрываются из виду, а затем он прижимает ее спиной к кирпичной стене — на виду у всех — и наклоняется, чтобы поцеловать.
— Боже, я скучал по тебе весь день, — вот что он говорит ей, и его губы осмеливаются спуститься к ее шее.
Мне не нужно гадать, любит ли она его так же, как он ее.
Мне не нужно представлять, что она счастлива.
Я больше не та девушка на балконе.
— Я тоже скучала по тебе, — говорю ему, приподнимаясь на цыпочки, чтобы крепко поцеловать его в губы.
Эпилог
Лейни
Уже полночь, и на территории Сент-Джонса пустынно и тихо. В небе вырисовывается огромная луна, наш единственный источник света.
Эммет стоит в конце причала, отвернувшись от меня, и смотрит на сосны по ту сторону озера. На нем черный костюм, почти такого же цвета, как спокойная вода, расстилающаяся перед ним. Несмотря на поздний час, он, как всегда, безупречен, ни одна прядь волос не выбилась из прически. Он словно только что сошел со страниц журнала GQ.
Я иду босиком по холодной траве, благоразумно сняв туфли на каблуках. Мои волосы распущены и рассыпаются естественными волнами. Длинное белое платье на мне когда-то принадлежало матери. Я нашла его, разбирая с бабушкой несколько коробок с ее вещами. Я упомянула, как сильно оно мне понравилось, и она втайне отнесла его в чистку и починку.
Платье свободного кроя, почти воздушное по своему стилю и простоте. Оно хорошо сочетается с букетом, который я собрала в школьном саду. Это розы, которые я бы оставила для Эммета в дни нашей юности, немного увядшие, с коричневыми краями, но все равно прекрасные.
Не сомневаюсь, что в лунном свете я представляю собой то еще зрелище. Уверена, если бы мои сверстники из Сент-Джонса увидели меня сейчас, они бы сказали:
— Я же говорил вам, что она призрак!
Эта мысль заставляет меня улыбнуться.
Либо Эммет слышит тихий скрип деревянных досок под моими ногами, когда я ступаю на причал, либо он чувствует мое присутствие, потому что поворачивается и смотрит, как я иду к нему по нашему импровизированному проходу.
Завтра мы отправимся в Париж, наденем дизайнерские наряды и предстанем перед толпой из пятисот приглашенных гостей, улыбаясь перед вспышками фотокамер и повторяя: «Я согласен». Мы выполним обязательства, которых ожидают от нас наши семьи. Однако сегодняшний вечер только для нас.
Планирование свадьбы прошло именно так, как я и ожидала. Мы и не надеялись, что у нас будет семейная церемония. С самого начала бабушка наняла команду профессионалов, чтобы воплотить в жизнь свое видение. Фредерик тоже был не промах. На каждом шагу он неизменно добавлял безумия. Больше людей, больше прессы, больше еды, больше цветов.
Пышность этого дня не будет уступать королевской свадьбе, и репортажи появятся в газетах в воскресенье утром. Я уже видела некоторые фрагменты. После двухлетней помолвки наследник GHV снят с продажи, и вам не повезло, дамы — Эммет Мерсье официально женат, а вы ВИДЕЛИ кольцо?
Мы с Эмметом сразу же пришли к компромиссу. Сегодняшний вечер был его идеей.
Однажды вечером, несколько месяцев назад, он вернулся с работы и застал меня на кухне. Я застыла перед обеденным столом из старинного дерева, покрытым в беспорядке бумагами, образцами, буклетами и досками для вдохновения, все было свалено в кучу передо мной. Список дел был длиной в милю.