Капитан повесился! Предполагаемый наследник

– Я… я споткнулся. Потерял равновесие.
– Быть такого не может. Почему ты держал нож так высоко, словно специально в меня метил?
– Мне ужасно, ужасно жаль, Дэвид, прости… Передать не могу… Никогда не прощу себя за это.
Дэвид нахмурился и грозно посмотрел на него…
– Не понимаю… – начал было он, но вдруг потерял сознание.
Юстас тотчас склонился над ним, сунул пальцы под бинты, прямо в рану, и растянул края. Пальцев его коснулась теплая кровь. Он слегка подвинул ногу, чтобы усилить кровотечение. И вдруг Дэвид ни с того ни с сего открыл глаза и уставился на него. От неожиданности Юстас со вздохом отшатнулся. Дэвид не без труда сел, поглядел на испорченную повязку, затем снова на Юстаса, в глазах его загорелось подозрение.
– Боже! Ты специально! Ты пытаешься меня убить! Чертов убийца, если я дотянусь до ружья…
Юстас отпрыгнул назад и поднял ружье. Но у Дэвида и так ничего бы не получилось – он снова упал в обморок. Юстас не решался подойти ближе, боялся неожиданного нападения отчаянного, умирающего человека. Он поднял нож и спрятал его за камень. Время шло; уже было два часа дня. Дэвид снова открыл глаза; он посмотрел на Юстаса в холодной ярости и попытался привести повязку в надлежащий вид. Юстас знал, что кровопотеря только увеличивается – это лишь вопрос времени, осталось ждать час или два. Однако он не мог смотреть в эти свирепые, безжалостные глаза; он обошел Дэвида и оказался у него за спиной; умирающий повернул голову, словно ждал удара сзади. Но Юстас поднялся на вершину, сел и стал смотреть на море.
Теперь, когда дело было сделано, Юстас задрожал. Все это ужасно. Кровь и страх от приближающейся смерти были для него привычны, однако он думал, что никогда не сможет забыть глаза Дэвида. Пока тот жив, Юстас не сможет стать с ним лицом к лицу. «Пока тот жив»? Боже, что, если Дэвид это переживет? Юстаса охватила паника. Он тут же вскочил с места и подкрался к краю, чтобы посмотреть… Дэвид исчез!
С приглушенным криком Юстас стал оглядываться по сторонам. Невозможно, чтобы… А, вот же он, в десяти ярдах ниже, лежит лицом к земле. Должно быть, пополз и снова упал в обморок. Юстас осторожно подошел к нему, сжимая в руке ружье. Возможно, это хитрость и Дэвид так пытается до него добраться? Нет, сомнений быть не может – он без сознания. Еще не умер – чувствуется слабый пульс; однако капитан уже не очнется. Юстас взял тяжелое тело за подмышки и потащил его к изначальной точке у туши, а тогда попытался придать ему максимально удобное положение; затем исследовал рану – да, кровь еще сочится, хотя и слабее.
Юстас оправился и начал думать. Уже почти три часа; Дональд вернется совсем скоро, но пока здесь никого нет, нужно все как следует обставить. Прежде всего олень – он напрочь о нем забыл. Юстас обнаружил, что несчастное животное умерло само, без помощи ножа, который был нужен для другой цели. Что ж… Все равно. Нужно резать – слегка, так, чтобы можно было подтвердить историю. Сделано. Юстас стер свои отпечатки с рукояти ножа, прижал ее к ладони Дэвида и затем позволил ножу выпасть из нее. Затем он обследовал землю и нашел кровавые пятна на траве и камнях – там, где полз Дэвид, – и избавился от них. На этом все закончилось. Осталось сидеть и ждать. Четыре часа – лодки не видно. Пульс у Дэвида еще был, но теперь его мог обнаружить только врач. 4.30. А вот и лодка, как раз вовремя. Юстас тут же зажег три сигнала. К небу потянулись три дымовые колонны, гнущиеся по ветру. В бинокль он увидел, как Дональд тянется к своему и направляет взгляд на дым. Юстас подскочил и дал сигнал. Руки его повторяли: СОС… СОС… Дональд тоже подпрыгнул и дал ответный сигнал, а потом повернул лодку к ближайшей точке берега, бросил якорь, вскочил в шлюпку и принялся яростно грести к суше.
Юстас наблюдал за тем, как лодочник, широко шагая, поднимался на гору, и понял: настал поворотный момент. Убедит ли их его история?
– Боже правый, сэр, что случилось с капитаном?
Дональд, весь в поту, тяжело дыша, стоял и смотрел на бледное безжизненное лицо и окровавленную перевязку.
 
– Несчастный случай, Дональд, просто кошмар, – заикаясь, произнес Юстас; настоящее волнение помогало ему играть роль сочувствующего. – Дэвид хотел выпустить оленю кровь, но нож попал ему в ногу. Повредил артерию, я даже не знаю… Мы так и не смогли остановить кровотечение.
Дональд обследовал перевязку.
– Перевязали вы как положено; должно было сработать. Он не умер?
– Нет, не думаю, но он несколько раз терял сознание. Боюсь, все очень плохо. Надо отнести его вниз.
Они сделали из двух тростей и плащей убогие носилки, повесили ружье и бинокли на плечи и начали медленно спускаться. Дональд подобрал нож, сложил его и спрятал в карман. К счастью, спустились они спокойно, иначе их хилые носилки не выдержали бы. На то, чтобы добраться до берега, ушел час; они положили носилки в шлюпку, а через пару минут – в покачивающуюся на воде лодку. Когда Дональд отвернулся завести мотор, Юстас пощупал пульс – ни малейшего удара.
 
Глава 11
 
Прокурор
 
Путешествие обратно в Гленэллих стало для нервов Юстаса ужасным испытанием. Чего стоил укрытый одним только брезентом мертвец на дне лодки… Однако хуже всего были настойчивые вопросы Дональда – лодочник едва не свел его с ума. Не то чтобы Дональд выказывал какие-то подозрения – он просто был взволнован и живо интересовался произошедшим. При первой встрече Дональд показался Юстасу спокойным, даже хладнокровным, но сейчас он говорил без умолку, снова и снова желал услышать, как все произошло, одну за другой высказывал собственные теории на этот счет и подробно излагал чужие истории, словно пересказывая некий «свод несчастных случаев» западного побережья.
Они вернулись в небольшую бухту почти в семь вечера, и, к дальнейшему своему волнению, Юстас увидел Бланш, Джоан и старика Макшейла, которые ждали их у причала. Охотник наблюдал за ними в бинокль. Внезапно Юстас понял, почему – Дональд приспустил красный флажок на середину флагштока, и Макшейл сразу же это заметил. Высадка, объяснения, перенос тела Дэвида в дом – все это оказалось для Юстаса долгим, изнуряющим кошмаром, а он и без того был измучен всем, через что ему пришлось пройти. Побледневшая Джоан Хоуп-Фординг впала в истерику, Бланш вела себя гораздо спокойнее, хотя и была потрясена до глубины души. Макшейл вел себя уважительно и проявляя искреннее сочувствие, но его чересчур интересовали детали; в конце концов Юстасу удалось переключить его на Дональда.
Бланш взяла на себя все заботы. Прежде всего нужно было позвать врача, а поскольку телефона в Гленэллихе не имелось, то Дональд поплывет за ним в Маллейг. Кроме того, следовало сообщить полиции. Она не знала шотландских порядков, представления не имела, есть ли у них коронеры, но полицейские должны с этим разобраться. Бланш посоветовала Юстасу принять ванну и поесть перед тем, как его начнут мучить расспросами. Он уже наскоро описал ей случившееся и был безумно благодарен за то, что его на время оставят в покое. Юстас полчаса пролежал в жаркой горчичной ванне – он страшно замерз в тяжелом пальто, но без рубашки и жилета, во время плаванья назад), и нервы его потихоньку успокоились, и можно было нормально подумать. Он понимал: расспросы врача и полиции окажутся суровым испытанием, но верил, что сможет их перехитрить. Главное, что он совершил то, зачем сюда приехал, – и это поистине его триумф. Дэвид больше не стоит у него на пути, и, как только старого Бэрреди и инвалида Дезмонда постигнет неминуемая участь, он пожнет богатый урожай, семена которого посеял сейчас.
В десять часов в доме услышали звук возвращающейся моторной лодки Дональда. В ярком лунном свете Юстас разглядел и вторую лодку покрупнее, которая шла вслед за первой. Через пару минут на берег ступили две фигуры, одна из них в полицейской форме. Второй коренастый мужчина сразу же подошел к Юстасу и представился.
– Доктор Кеннеди, – сказал он. – Вы, должно быть, мистер Юстас Хендэлл. Дональд о вас рассказывал. Ужасная история, сэр. Со мной констебль окружной полиции Лэнг. Вы же понимаете, что будет проведено расследование. Мы постараемся сделать все так, чтобы не ставить вас, родственников и друзей капитана Хендэлла в затруднительное положение, однако ряд формальностей необходимо уладить, тут уж ничего не поделаешь.