Тень (СИ)

Миронычевский район Города.
Недалеко от здания Городского сельского районного суда.
— Долго ты! Все нормально?
Я в последнее время немного забурел и начал пользоваться автомашиной, так как передвижение на общественном транспорте в этой эпохе в Городе было сущим мучением — очень медленно и ненадежно. Если приложить руку к сердцу, эта проблема в Городе так и не была решена до конца моей первой жизни, в отдаленные районы Города с наступлением темноты общественный транспорт просто не ходил. Но это я немного отвлекся, а сегодня я сидел в своем «Ниссане» в квартале от здания Городского сельского суда, так как хотелось поскорее узнать результаты сегодняшнего судебного заседания. В принципе, ничего не должно было сорвать принятия судом положительного решения. Я собрал максимально возможный пакет документов, доказывающий родство заявителей с умершими стариками из села Журавлевка. В заявления были приложены документы об оплате электрической энергии (мои жалобы от имени ветерана войны и труда во все инстанции без результата не остались, областные власти нашли деньги и починили трансформатор, заодно отобрав его из незаконного владения ушлого кооператора), за воду (водопровод в Журавлевке не работал уже лет пять, но счета выставлялись, поэтому я посчитал правильным заплатить эти символические суммы), что доказывало факт принятия наследства со стороны заявителей. Государство в этом деле должен был представлять юрист из районной администрации, но вряд ли он бы стал возражать, так как в этом случае почти треть села будет вымороченным. И вот я в нетерпении приплясывал возле машины, когда из-за угла появился Саша Яблоков, явившийся в судебное заседание по моей доверенности.
  
— Что суд решил? — уже на автомате продолжил я, прекрасно видя, что что-то произошло.
Лицо моего представителя исказила болезненная гримаса, он опять смотрел в сторону, отворачивая лицо. Волосы были растрепаны, а «казанки» на кистях были сбиты в кровь.
  
Глава 8
 
Глава восьмая.
Интоксикация.
Июнь 1994 года.
Миронычевский район Города.
Недалеко от здания Городского сельского районного суда.
Судя по остекленевшим глазам Саши, произошло что-то чрезвычайное — мой «представитель по доверенности», как будто закуклился внутри себя. Пришлось хватать его за руку и укладывать в машину, на диван заднего сидения — вполне возможно, что мой представитель натворил нечто ужасное, его уже разыскивают, и нам не удастся незаметно выбраться из узеньких проездов бывшей «промки», где из старых цехов неумело лепили нечто офисное.
Пришел в себя Саша внезапно. Только что я глядел в зеркало заднего вида, пытаясь рассмотреть погоню, а несколько мгновений спустя в зеркале замаячило круглое лицо моего пассажира. Я даже ойкнуть не успел, как Яблоков заговорил, отвечая на мои вопросы, как будто не прошло двадцати минут с того момента, когда я озвучил свои вопросы:
— С судом все нормально. Вынесли решение, в окончательной форме забрать можно будет через семь дней.
— Здорово. — я подмигнул отражению собеседника в зеркале: — Ты большой молодец, очень меня выручил. Тебя куда отвезти?
— У тебя денег нет? А то у меня продукты кончаются. — поделился своей бедой мой специалист.
— Денег нет, только завтра будут. Если хочешь — подъезжай после пяти вечера на площадь Раскрепощенного труда, там пересечемся. Ты где себе руку то разбил?
— Там это…- глаза Саши вновь остекленели на мгновение, но он собрался и заговорил: — Там, сразу после заседания, мужик один, тот, что расписной весь, сказал, что теперь можно дома и продать, раз ты подсуетился и все документы им оформил, а Михалыча можно больше не бояться… Кстати, что за Михалыч?
Я справился с навалившимся приступом ярости и сумел заставить себя не ударить, в сердцах, по педали тормоза, а аккуратно припарковаться у обочины. Произошло то, чего я опасался больше всего. Как говорится, «Мавр сделал свое дело, мавр может быть свободен. Я изначально не собирался водить в суд всю эту разномастную, крикливую и скандальную толпу наследников, которые, в простоте своей, могли ляпнуть что-то, от чего я мог долго отмываться и не отмыться до конца, но человек предполагает, а судья потребовал, чтобы все заявители появились в судебном заседании. С этой ситуацией я справился, никто из 'наследников» ничего в судебном заседании не ляпнул. Но пришла другая беда — бывший уголовник решил меня «кинуть», и, памятуя поговорку, что батьку скопом бить сподручнее, решил организовать на это дело всех наследников.
— И что дальше произошло? — холодея сердцем, поинтересовался я.
— Ну, там еще один, белесенький такой, поддержал этого, расписного…- Яблоков просто бесил меня, выдавливая из себя слова, в час по чайной ложке, как будто он тщательно обдумывал каждый издаваемый звук: — А я сказал, что не стоит такие вещи возле дверей кабинета судьи обсуждать…
Саша опять замолчал, как будто с трудом восстанавливал в голове цепь недавних событий, но все-же продолжил: — Я их вывел за угол здания, сказал. что так не делается. Что ты им денег за дома отдал авансом, но расписной заржал, сказал. что, мол, они тебе все прощают, а я не выдержал и ударил его… несколько раз. И белесенького этого тоже… несколько раз. А потом я испугался, что я их там всех поубиваю и ушел, а они мне что-то кричали вслед…
— Ну ты хоть никого не убил, надеюсь?
— Нет конечно… кажется нет. — Саша опять ушел в себя, так сказать, закачался «на волнах памяти», а я крепко задумался.
То, что господа наследники попытаются в последний момент меня «кинуть» я допускал с самого начала, поэтому обставлял договора с ними по максимуму, вписывая условия, затрудняющими покидание крысами корабля. Тут и эквивалент к курсу доллара, и залог домов в качестве исполнения обязательства, вот только российское законодательство сейчас только в начале своего становления, устойчивой судебной практики нет, одновременно действуют законы, как целиком списанные с западных первоисточников, так и «Основы законодательства Союза ССР», да и вообще, глупо бегать по судам с этими бумажками. Эпидемия, поразившая население бывшего СССР, выразившееся в том, что вполне благополучные обыватели теперь не считают зазорным обмануть ближнего своего, наплевав на все договоренности, породила, не менее популярную, тенденцию, что любое отступление от выполнение договоренностей должно повлечь немедленную «ответку» недобросовестному контрагенту, зачастую с летальным, для последнего, исходом. В противном случае за тобой закрепится репутация «лоха», которого «не кинуть» станет просто неприлично. И если я сегодня — завтра не решу вопрос с «расписным» и «белесеньким», то в ближайшее время к ним присоединяться все наследники, даже те, кто сегодня даже не помышлял «кинуть» своего благодетеля, то есть меня, любимого.
И если личность «расписного» у меня сомнения не вызывала — кроме некоего Прохоров Михаила Ильича, никто под это описание не подходил, то с «белесеньким» надо было разбираться, так как под описание Саши подходили двое наследников.
Вечер того же дня. Общежитие завода «Знамя борьбы».
Машину я припарковал за углом общежития, на всякий случай свинтил с нее государственные регистрационные номера.
— Пошли господа, окропим снежок красненьким. — я бросил взгляд на лицо Саши Яблокова, чье отражение белело в зеркале заднего вида.
  
— Сплюнь и постучи по дереву. — пихнул меня в плечо Виктор Брагин, единственный из присутствующих в этой машине, кто был причастен к местной милиции, да и к милиции вообще. Попытку постучать по его, коротко стриженной голове, оперативник, ухмыляясь, пресек, после чего мы втроем натянули на головы шерстяные шапки с дырками для рта и глаз и решительно двинулись в сторону высокого крыльца.