Я буду держать тебя (СИ)

Денис снова глянул на Аду, ухмыльнулся, достал телефон – надо выкинуть что-нибудь этакое, да? 
Потом взял подарок из мешка и пошёл к Витке. 
Говорить с девчонкой и не прижимать, не получилось, но и Сорока ей кто? Уж точно не родной, а если она не считает другом, то какое ему дело? Пусть обижается, просто считал необходимым донести свою позицию про “своих людей”. 
Он правда считал, что свои никогда никуда не денутся. Уж такой был сам. 
  
А ещё так-то, Денис и правда помог бы Виталине всегда, вне зависимости от Козыря, в любых обстоятельствах и считал, что это тоже нормально. 
Правильно. 
Не умел смотреть под другим углом. 
Ну и, усмехнулся про себя, не зря же его благородие Козырь попросил за ней присмотреть… 
А потом случился этот фигурист – непонятно откуда взявшийся хер, полез к кошечке Дениса с программами там какими-то, ещё и с такой, бля, рожей, словно ему все должны отлизать. Правда Ада, красавица, срубила этого уёбка, а тот потом, как ни в чём не бывало, полез к Вите. 
— Агаева? – протянул этот пиздец, после того, как Ада свалила с трибун и Денис бы ринулся за ней, если бы не… — Вита, привет! 
— Привет, Дим, – промямлила девчонка и Сорока загривком почуял, как ей неудобно, неприятно говорить, но игнорить – не катит. Ещё и Шепелевская от этого Градова не отставала, что-то там ему приговаривала, наглаживая спинку. 
“Олимпийский член…” 
Ада выдала, конечно, и только поэтому Сорокин не покалечил этого блондинчика, когда он вздумал на его злючку рычать. 
— А ты чего тут? Не хочешь ко мне в партнёрши? – расплылся этот утырёныш в мерзкой улыбочке 
— Я одиночница. И у меня травма, – ответила на это Виталина. 
— Да ладно, столько времени? – видно этот хер с медалями только так умеет говорить. Словно все ему должны. 
Потому Сорокин вмешался. 
— Она сказала, что не танцует, – переместил корпус так, чтобы закрыть Виту, очень старался не показывать лицом, как хочется втащить индюку. 
Шепелевская покраснела, вобрала воздух, чтобы зашипеть. 
— Воу, понял, – улыбнулся фигурист мерзко и неоднозначно, но и срать. Пошёл на выход. Главное в противоположную от Ады сторону. 
— Сорокин, – Тамара Андреевна выпустила воздух с фамилией Дениса, стреляя гневно глазами. — И костюмы мне верните! 
— Да, мой генерал! – отчеканил Сорокин так, что его вся арена слышала. 
Шепелевская не оценила, прибила снова взглядом и быстро скрылась за своим звездёнышем. 
Денис встал и разделся, сняв шубу морозного деда и отдав её Вите. 
— Там внизу мешок и всё остальное, – ткнул на лавку у катка, — отдашь ей, ок? 
— Хорошо, – согласилась девчонка. 
Сорокину надо было найти Аделаиду. Она взбрыкнула, красиво умыла этого мудилу, но по чесноку-то, Денис понимал, что сказала, а сейчас в угол забилась или… чтоб его, а куда Зарецкий этот рванул? 
Ответ Денис получил почти сразу, потому что вышел из дверей в холл, наткнулся на тренера по гимнастике – со злым и перекошенным ебалом. Сороке стоило неимоверных усилий просто дать Зарецкому пройти и понадеялся, что злым муж Ады был, потому что её не поймал. 
Сам Сорокин смог найти женщину не сразу – но необходимость зудела, плевать, что коньки не снял, плевать, что все на него косо смотрели. Кого-то чуть не сшиб. Он только надеялся, что она не свалила из комплекса, как у неё постоянно получалось, но не свалила. 
Кошечка и правда забилась в уголок – подсобку, где хранилась хоккейная амуниция и где, собственно, Денис прижал её первый раз. 
Она в него влетела, когда он дверь открыл – поймал прямо в руки. 
Аделаида подняла на него глаза полные непролитых слёз и Сорокин бы никогда не поверил, если бы ему рассказали, что он будет терпеть женские слёзы, но с Аделаидой так и было – втолкнул её назад, прижимая к себе. 
— Только из-за мудака не рыдай, – проговорил, ловя кайф, когда Ада вцепилась в него, обнимая. 
— Ты слышал? – пробурчала куда-то в солнечное сплетение. 
— Пришёл узнать, а как у меня с куни дела обстоят? 
И он-то пытался шуткой тупой её вытащить из слёз, которые она очень успешно сдерживала, но по итогу сделал только хуже, потому что Ада издала странный звук, словно смешок, и разрыдалась всё же.
— И чего ты плачешь? – Денис понятия не имел, что можно с этим сделать. — Или это значит, что не умею? – пошутил ещё тупее. 
В спину ударил этот её кулачок – правда, не страшнее котёнка. И Сорокин пошёл в наступление. 
— Денис, – подавилась воздухом Ада, когда он подхватил её на руки и прижал к стене. 
— Прикинь, – одной рукой зафиксировал попу, второй затылок, ухмыльнулся в губы, — я никогда не трахался на коньках. 
— Что? – но удивление, возмущение или что там это было такое, утонуло в нём, потому что от Ады у Дениса сгорали все лампы разом. Взрывались. С фейерверками. Мрак в сознании, голод такой, жажда запредельные. 
— Нас могут… – она попыталась вернуть его в точку разумного, предупредив, что да, да, застукать могут. 
Только её саму тащило, а если он чувствовал в ней отдачу – не ему останавливаться. Если бы не было этих пальцев, хватающихся за него, ног, которые обхватили так, что можно и не держать. Можно добраться до неё, попутно вспоминая, что она же там всё ещё в рубашке этой охрененной, а потом понять, что течёт, что выгибается, что зовёт всем своим телом… 
— Пох, дверь скрипом поднимет кладбище, – и он переместился с ней на руках за стеллаж, вне зоны видимости прохода 
И больше она не возражала. Только очень старалась не стонать, а Сорокин понял, что ему, охереть, как надо слышать эту озвучку от неё. 
Мелкая зараза. Кайфовая до мрака. 
И рыдающая, и злая, и вот такая… бля, вся такая! Как ему надо… 
  
25
 
Из спокойного, кайфового сидения на полу Дениса выдернула вибрация смартфона. 
Он ругнулся про себя с досады. 
Этот момент его размазывал, как приход – держал сидящую верхом на себе Аду, обнимающую, прячущую руки под его лонгсвивом. Голова её мирно лежала на груди Сороки. 
Она только пришла в себя после оргазма, который врезал и по Денису. Он закрыл рот протяжно застонавшей женщине, кончил за ней, так, что в глазах потемнело. Выдохнул, накрыл её рот своим, упиваясь этой эмоцией на разрыв. 
Как-то умудрился сесть на пол, не выпуская её из рук. Так она и осталась на нём, он в ней – корячило от сюра и остроты. Там народ туда сюда, ведь пусть и канун праздника, но всё же ещё рабочий день и ледовая арена жила вполне активной жизнью. А здесь полутьма, их дыхание и крышеносный запах секса. 
— Да, – ответил на вызов Сорокин пропавшим голосом. 
Это был доктор его, сказал приехать сегодня. А Денис так надеялся, что у него будет отсрочка в несколько дней – Новый год же, бля! 
— Да, через час-полтора могу приехать, хорошо, – подтвердил, получил ответ и скинул. 
— Что-то случилось? – взглянула на него Ада, задрав голову, когда он не дал ей выпрямится, продолжая прижимать к себе. 
— Надо обследование сделать, – не было смысла скрывать от неё что-то. Ему и не хотелось. 
Так-то уже рассказал столько, чего никому не говорил. 
Она всмотрелась в него с вопросом и волнением. И это её переживание, искреннее и тёплое, хреначило по Сорокину сильнее любого траха. 
— Плановое, просто МРТ там всякие, тесты и прочая хня, – успокоил её, поглаживая по спине, целуя в переносицу. — Потом хочу проверить насколько я всё же хорошо делаю куни. 
— Да иди к чёрту, – зафырчала она, ёрзая. — Это я у тебя набралась, – надула щёчки. 
— Да что ты, – рассмеялся Денис. — Научил тебя плохому? И к чёрту не пойду, мне тебя, демонёнок Ада, хватает. 
  
Она ругнулась, врезала ему кулачком в плечо и всё же увернулась, слезая. Бормоча что-то про стыд, позор и прочее. 
Сорокин поправил одежду встал, снова возвышаясь над ней. 
— Ой, – задрала голову Ада на стеллаж, а потом попыталась достать коробку с верхней полки, карабкаясь по конструкции.