Я буду держать тебя (СИ)

— Кто это? – спросила, кивая на удаляющуюся женщину. 
— Мамашка Виталины, – теперь можно было и скривиться, сдерживая себя, чтобы не сказать чего потяжелее. — Мерзкая тётка. 
— Ты… ты только что ей улыбался. 
— А с ней иначе нельзя. Но на деле – по сравнению с ней даже мой отец мировой чувак. 
Сорокин тоже фыркнул, передразнивая Наталью Аркадьевну, а потом сгрёб в охапку Аду и потащил её, сопротивляющуюся, к машине. 
  
У него будет охуенный вечер и ночь, а вот про увиденное он подумает потом…
  
12
 
Зачем Аделаида предложила? 
Зачем? 
Ругала себя на чём свет стоит, пока он тащил её в сторону своей машины. И как же хорошо, что сейчас никого уже нет в комплексе, как бы она это могла объяснить? Просто… с утра не разрешила подвести её ко входу, а тут – спасибо, что только подмышку себе запихнул и потянул следом, а ведь мог отпредёлённо поцеловать, на плечо себе взвалить опять? Что тогда? 
Только и выпутаться не получалось. 
— Умеешь в руль? – спросил Сорокин, когда открыл тачку с брелка. 
— Что? 
— Водить, Ада, ты умеешь водить? 
— Так болит? – нахмурилась она. 
— Да мне пофиг, у меня проблемы с этим, – отмахнулся Денис, а Ида нахмурилась ещё сильнее. — У меня высокий болевой порог – она отвалится и я не замечу, понимаешь? 
Ему весело, а ей стало не по себе. 
— Денис, тогда нужен врач, да? 
— Серьёзно? 
— И я умею водить. 
— А вот теперь хрен тебе, а то привезёшь меня в травму ближайшую, будем там сидеть ждать с бабульками и алкашами, чтобы рентген сделать, да? – Сорокин указал Иде на пассажирское сидение. 
— Не повезу я тебя в травму, – покачала головой она, Денис прищурился, потом ухмыльнулся и вручил ей ключи. 
Низкий или высокий порог, но и дискомфорт в плече присутствовал. 
Аделаида умела водить, её учил ещё папа, который был профессиональным водителем и за рулём сидел всю свою жизнь, зарабатывая мастерством на жизнь и, как он смеялся, на коньки дочери. Марго тоже умела. И машина у неё была, а с возрастом тётка всё чаще просила за руль садиться именно племянницу. 
Так что Ида была достаточно уверенным водителем, несмотря на то, что у них в семье автомобиль был только один и, конечно, за рулём чаще находился Павел. 
Кажется ей удалось удивить Дениса, когда она спокойно смогла без каких-либо проблем припарковать его “танк” возле своего дома. Хотя и в дороге, как это ни странно, Сорокин молчал, ни отпустил ни одного комментария по поводу умений Иды или манеры её вождения. Она даже озадачилась, так как Паша потому и не пускал её за руль: 
“Ты, давай на коньках лучше, хорошо? А тут я сам, потом объясняй в ДТП, что у тебя просто душа просит развернуться…” 
И она никогда не понимала, что это значит, при чём тут развернуться, душа или… но, признаться, никогда не горела желанием доказать Паше, что она нормально умеет водить, потому что, оказавшись на пассажирском, он вёл себя, как истеричка. Уже через десять минут езды, Аделаида была готова выпрыгнуть прочь, либы бы не слышать занудства и указаний, как ехать, куда смотреть, когда поворачивать и вот это: “тише, держи дистанцию, ты охренела, Ида, у него бампер стоит как вся наша тачка и мы с тобой вместе взятые!” 
А Сорокин вообще молчал, пристигнулся и закрыл глаза. И вполне реально спал всю дорогу. Тишина с его стороны была странно-непривычной, хотя когда это Аделаида успела к чему-то там в Сорокине привыкнуть? Но и по этой же причине привезла его всё же к себе, а не к нему, хотя это было бы удобнее и у неё была бы возможность свалить от него, когда ей будет нужно. 
Наверное. 
— А борщ я весь доел… – проговорил Денис в лифте. — Надо заказать еды? 
— Зачем? – нахмурилась Ида. 
— Ну, готовить на расстоянии ты не умеешь, так что… 
— В морозилке пельмени, – отрезала она. 
— Много? – прищурился Сорокин, выходя за ней из лифта. 
— Не переживай, – отчего-то стало смешно. 
— Ты там хихикаешь? – не упустил её настроения. 
Как у него только получалось? 
Ей показалось, конечно показалось, что он совершенно точно не приставал к ней в дороге, чтобы не отвлекать? Быть может был не уверен, что она вообще куда-то там доедет, но и не лез к ней – предпочёл просто закрыть глаза, может помолился там, например, богу, чёрту, матом покрыл и рукой махнул, типа “пох”, и всё… 
Но Аделаиде и правда было очень напряжённо за рулём его машины и разговоры ей были не нужны. Она переживала, как на экзамене, хотя какого хрена, не понятно, да и “экзаменатор” дрых и одобрительное “удв.” поставил ей уже после того, как вывалился из машины. 
И она, да-да, всё ещё безумно ругала себя за то, что предложила ему сделать массаж… это, как и вождение – она умела, она знала, она уверена в своих способностях, но только… 
И это “только” всегда было с ней. Сколько бы она не достигала, как не забиралась на ступени вверх, доказывая, что она способна на большее, талант, работа, упорство – всё в топку этого “только”, которое она всегда находила в себе. 
Так и в браке – она была счастлива с мужем… только… 
Денис перехватил её рукой, когда она уже почти закончила делать массаж, Ида даже понять не смогла откуда столько прыти, ловкости и вообще, что-то там о плече больном? Нет, видимо этого здезданутого и правда ничем не прошибить – она оказалась под ним. Ей даже взвизгнуть не удалось, не то что сказать что-то против, но и… 
Она же понимала, куда это всё приведёт, да? 
Хотя абсолютно точно не верила, что после вчерашнего найдёт в себе силы на новые… 
Найдёт. 
Денис найдёт. 
С ней же на руках он оказался в душевой. 
— Целый день проды хочу, – шепнул в неё, врубая ледяную, мать его, воду и целуя. Снова так, будто от этого зависела его жизнь. — Давай, контраст – холодно и горячо… – и это его “горячо”! 
От холода воды Иду пробила дрожь, но и тело Дениса, горячее до невозможности, его напор яростный. Язык властно изучающий её рот и жар наполнял тело, внизу тянуло с болью уже. 
И если бы Ида могла соображать, то сказала, что никогда не заводилась в своей жизни так быстро. Словно вспыхивала. И мысли свелись лишь к тому, что очень надо, чтобы он не останавливался, чтобы продолжал это безумие “на контрасте”. Она почти разошлась оргазмом, когда пальцы Дениса властно накрыли промежность и он надавил пальцем на клитор. 
— Ты ж моя девочка, Ада, – шептал, целуя ключицы и возвращаясь к лицу, пальцы накрыли полушария груди, слегка коснулись напряжённых сосков, вытягивая неконтролируемый стон, и отзываясь одобрительным рыком внутри самого Дениса. 
Она чувствовала себя этой самой девочкой. Невероятно. 
В голову всё же попытались проникнуть какие-то мысли сомнения, стыда, много, очень! Хлынули, но встретились с такими преградами, которые нельзя было снести – их же Сорокин держал, вот прям в его спину и ударили, но и правда непрошибаемый. 
Аделаида выскользнула из его хватки, всё же умудрилась. Отчаялся, почти уверенный, что она сейчас уйдёт в глухую оборону, ему снова придётся начинать сначала – он же почувствовал, как она расплавилась, поддалась, а потом закрылась, но… кажется у Дениса сегодня день охеревания – потому что вот чего не ожидал, что Ада опуститься на колени… 
Сорока застонал, почувствовав её губы, язык на члене, рыкнул, закрывая глаза, но чтоб ему – вообще не соображал рядом с ней, совсем не соображал! 
Глянул вниз, от картинки покосилось всё… 
— Сука, – рыкнул, пытаясь дёрнуть Аду на себя. 
Не хотел он жестить, не хотел, но мозги в кисель, и ему просто необходимо до одурения вдолбиться, а она упирается, и Денису ничего не осталось, как сделать это так, как она получается… попросила? Сделала сама? 
  
Просто не привык он к такому странному сочетанию внутри женщины стыдливости, трепетности, бля, мягкости, но и всё же умела она быть колкой и когтистой, огненной, а тут это становилось его наркотой – как именно Ада отдавалась. Полностью. Вообще где-то на такой грани, острой, яркой, что Денис не мог держаться – ему надо было дышать там же, чувствовать это.