Я буду держать тебя (СИ)

— Сожрёт нас… сучка недотраханная, – зло прорычала Кристина. Потом обернулась на Дениса, улыбнулась, словно он не мог слышать всего этого разговора. — Прости, надо идти. Ты подумай, ладно? Насчёт четверга. 
И девка ушла, а Сорока подумал, что ему захотелось втащить ей, потому что – какого хера она сейчас назвала Аделаиду сучкой? И… 
Его отчего-то утянуло в воспоминание утра и то, с какой болью Ада говорила ему, что будут обсуждать её за спиной. Сороке стало не по себе и обидно. Реально обидно – утром, что она по сути, сделала вид, что ничего между ними не было, а сейчас, понимая, почему. 
  
Уселся ненавязчиво наблюдать за тренировкой фигуристок – прям подобрали – блондинка Кристина, брюнетку звали Пелагея, и была рыжая, Гусева, вероятно. Эмма. Их родители называли так, чтобы что? Эмма Гусева? Это же… 
На вид им до двадцати, такие все прыгали, шаги эти, вращения. 
И не сказал бы Денис, который видел и другие тренировки Аделаиды, что она гоняла этих сильнее, чем, например, тех, кому было по десять-двенадцать. То же самое, уж даже он, профан в этих их фортелях, просекал. 
Ида всегда была на льду, всегда с девочками наравне. Строгая, но всё же в ней определённо читалась мягкость и участливость. 
Она умела видеть, когда её воспитанницы реально устают, а когда халтурят из вредности. И сейчас видела и, да, требовала, чистого выполнения элементов, ругалась, когда фигуристки, как-то там не так заходили на прыжки. 
Эту блондинку вообще отчитала, как маленькую. И получила комментарий нелестный в свой адрес за это – Денис не слышал, как и другие, понятно, но видел, точно считал, что сказала Кристина в спину Аде, проскользив мимо неё. 
Вот он бы лещей надавал этой блондинистой… мать её! Охуела! 
Тренировку прервала явившаяся Шепелевская, Аделаида ей что-то там рассказала и ушла со льда. Денис, который к тому времени уже переобулся, рванул ловить злючку свою, чтобы не делась никуда. Но его поймал крокодил Гена с предложением выйти на лёд с ним и другими тренерами против молодёжки. 
Денис завёлся с полоборота. 
А тут Козыря поймал, который зачем-то припёрся на арену. 
У Сороки такой азарт попёр, что словами не описать – Дэн любил игру. А игру, когда Козыря надо прикрывать? Это вообще охуенный кайф! 
Сорокин вошёл в раж, забывая, что всего несколько дней назад внутри страшно было выйти на лёд. Но этого не просрёшь, не растеряешь. Это как дышать, ходить. Отпустило, следом за Козырем, которого тоже растащило внутри игры. Они вообще не жалели мальчишек, но тренера остальные не играли почти – как раньше, Дэн и Колян делали соперников на пару. 
Наконец, за всё это время, что Денис прохлаждался без льда, с травмой этой своей, у него появилась возможность сыграть в тот хоккей, которым он дышал. Держа те скорости, которые мог, тащил, и упивался этим. Он даже не особо разозлился на этого смертника, который ему нос подпортил – срать, эйфория переполняла, чувство себя и льда, игры, это чтение того, что делает Колян и достойная его ответка. 
Ни с чем не сравнить. Только с сексом. Вот с Адой также растащило. Да… 
Стоя под горячими струями воды в душе, он пытался понять, вспомнит ли он код на двери подъезда Ады. Да и не вспомнит – сдёрнет дверь. Хотя приложился о борт и понимал, что вывих старый сейчас даёт о себе знать. В голове ворочилась мысль, что массажиста бы сейчас выцепить. Но на часах уже десять вечера, хотя понятно, что заплатить Сорокин мог за выезд к нему и в двенадцать и два ночи. 
— Дэн, я пошёл, – орнул Козырь. 
— Вали, – фыркнул Денис, забыв спросить, чего это друг припёрся сегодня. 
Сорокин же рассказал, когда можно встретить Виталину и потом видел её среди тех, кто смотрел игру. Аду, кстати, тоже видел, но не думал, что она будет его ждать. Точно свалила его демоница, потому и код искал в памяти… массаж – пох, секс всё исправит. Надо выплеснуть эту эмоцию, потому что вот был бы настоящий матч. Настоящий. И Коляна в смене с ним не хватало. 
Сорокин сейчас, охуеть, как ощутил это. 
— Эй? – он как раз одевался, когда призвал получается злючку свою. Аделаида заглянула в раздевалку. Не ушла, офигеть! — Ты ещё здесь? 
— Да, – Денис потянул рукой так, чтобы плечо более менее отпустило. 
— Как твой нос? – спросила Ада, не заходя внутрь. 
— Пох вообще, – отмахнулся он, кайфуя в неё. Как дебил. 
— Плечо? – сразу поняла она, что дело не в носе, конечно. — Массажист молодёжки только ушёл, могу его… 
— Да не надо, норм, правда. 
— Я могу сделать, хочешь? – предложила она, заходя всё же. 
Сорока прям рубанул себя, чтобы не съязвить, чтобы шутку не отпустить, потому что она предложила совершенно искренне, с заботой этой, мягкой своей. Читалось в ней. Она бы кому-то ещё предложила тоже. И Денис подумал, что не хочет, чтобы кому-то другому, но и шутку отпустит тупую, а она колючкой станет и снова начинай сначала… 
— А ты умеешь? – самое тупое и нейтральное, что в голове осталось и он смог выдать быстро, чтобы не стоять дебилом, тырясь в неё. 
Аделаида сразу пожалела, как предложила, ждала что Денис пошутит, включит звездеца тупого, со всеми его “гы-гы-гы” – она уже немного понимала его, поэтому не ждала другого, но и не предложить не могла. Приложился он очень хорошо, сейчас она видела этот жест, который говорил, что ему дискомфортно, просто лицо это – типа идиотское…
— Пришлось научится, – ответила она на вопрос про умение. 
— Пришлось? – Сорокин с трудом натянул толстовку. 
— Ну, на арене только массажисты-мужчины, а девочки не очень хотят к ним ходить, – она пожала плечами. — Мы просили как-то руководство найти нам массажистку, они нашли, но… 
Аделаида вздохнула. 
— Что? 
— Она, Эльвира её звали, была достаточно милая и скромная, как все считали, но потом тут, – она сделала жест головой, обводя пространство раздевалки, — случилось побоище, и… 
— Побоище? 
— Да, парни из молодёжки, человек восемь, но понятно, что они втянули других, и… тут всё разнесли, – она показала наверх, — там полки были… 
— Я знаю, да, я же в этом комплексе занимался, – улыбнулся Денис. 
— Вот их тоже снесли. 
— Не хера себе. Нахуя? 
— Они считали, что она… типа с ними, и серьёзно, у кого-то даже кольцо было куплено, чтобы предложение ей сделать. 
— Да ладно, – заржал Денис, собрав вещи. 
— Вот так, – улыбнулась Ида, хотя как вспоминала творящееся, смешно не было, — но это… трое попали в больницу, пять с травмами разными по домам сидели. Андреич тогда рвал и метал просто, сезон сорвали, потому что были среди травмированных и парни из основного состава. 
— Я себе представляю, Гена не любит такое, вообще. А она чего? 
— Не поверишь, – тут уже и Ида рассмеялась, — её, конечно уволили, а она через полгода вышла замуж… за шахматиста. 
— Ты гонишь? – Денис остановился. 
— Я бы не поверила, если бы не знала об этом, – кивнула женщина. — Реально. Живёт, где-то в Европе. 
— Ну, что сказать, массажистка-богиня! 
— Шахматистам тоже нужен массаж, – пожала плечами она. 
— Жопы-то, да! Тут знаешь ли… – и он рассмеялся, шутка была ужасно пошлая, но всё же Ида сама начала. 
Денис вышел, пока Аделаида сдавала ключи и опять расписывалась в журналах на охране. 
Прямо у выхода стояла перекошенная злостью мама Агаевой. Сорокин не мог ошибиться. Точно! 
— Доброго вечера, Наталья Аркадьевна! – а ещё он видел, как уходил Ник и с ним, чтоб ему, собственно Виталина! 
Женщина набирала что-то дрожащими пальцами в телефоне. Глянула на него зверем. Узнала. Точно узнала. 
— Не узнали меня? Богатым буду! Денис Сорокин, – он расплылся в самой своей радушной улыбке, что была в арсенале – той, что для прессы подготовлена. 
  
Наталья Аркадьевна окинула его таким взглядом, словно он таракан… потом фыркнула и, развернувшись, ушла, подбирая с асфальта какую-то вещь. 
— И вам всего самого наилучшего! С наступающими вас, здоровья, счастья! – проорал ей в спину Денис, почувствовал, как Ада подошла со спины.