Газлайтер. Том 26 (СИ)

Диана лениво приоткрыла глаза и как раз увидела, как сквозь стену сруба прошла Горгона по имени Змейка. Данила, похоже, знал о её появлении заранее. Даже не удивился. Значит, сам позвал хищницу мысленно. Стоило признать: конунг использовал мидасий с умом, раздав кольца из него самым важным вассалам.
Когда-то Красивая воевала с горгоньими кланами — те нападали на её родной остров, и крови пролилось немало. Но эта змееволосая милашка была не такой. Тоже свирепая, но почти сама.
  
— Поедешь с ним, Змейка, — распорядился Данила, не оборачиваясь, все еще ковыряясь с какими-то артефактами, что рассовывал по карманам разгрузки. — Посидишь рядом с Горзулом в машине. Присмотришь за ним, хорошо?
— Фааа-ка. Порву, — зарычала Змейка, вытянув верхнюю пару рук, а нижнюю сжала в кулаки. Чешуя на плечах слегка шевельнулась, как у рассерженной рыбы.
— Дай ему шанс, — мягко настаивал конунг. — Он же тебе подарил головы тех монахов. Сам их посушил перед этим. Старается парень.
— Порву! Фака! — упрямо рявкнула Горгона, потрясая своими внушительными формами, нырнула в стену и была таковой.
— Видимо, ей и вправду не нравится Горзул, — решил Данила.
Диана зевнула в усы, медленно потянулась, обвила хвостом лапу. Данила был могущественным телепатом и заботливым лордом да и мужем хорошим, но в такие моменты, как с Змейкой, особенно ясно проступала его молодость. И, пожалуй, как раз тогда он ей нравился даже больше.
Красивая уже давно наблюдала за этим театром, тихо мурлыкая от удовольствия. Она была постарше, чем самая опытная из жён Данилы — мудрая златовласая альва, и знала она тоже чуть больше нее. Она-то прекрасно понимала то, чего Данила не знал: слово «мазака» для Горгоны — это не просто «господин». Конунг не осознавал, что Змейка действительно скорее порвет того дотошного Горгона, чем подпустит к себе.
А вообще конунг, стоит повториться, нравился Красивой. С того самого момента, как спас тигрят — её приёмных малышей, осиротевших на Боевом материке. С тех пор Диана с интересом наблюдала за этим телепатом. Сначала — из простого любопытства. А потом… просто потому, что вдруг захотелось быть рядом. Видеть, как он спасает альвийский народ, как защищает местных людей от гулей, как морочится, восстанавливая разорённые деревни. Мороки было море, риска — ещё больше. Но он не жаловался, а просто упорно делал добрые дела
На Фемискаре мужчин не было вовсе. А таких, как конунг, Красивая не встречала даже за пределами родных земель.
Вот и не удержалась тогда — подарила ему на свадьбу кусок руды бесценного мидасия. Поступок, мягко говоря, необдуманный. Даже глупый. Потому что вассалы Багрового Властелина сразу заподозрили в ней уроженку Фемискара.
Эх, совсем не в её духе. Будто на миг мозг отключился. Глупая оборотница взяла и подставила конунга под удар.
Красивая могла бы исчезнуть. Уйти без следа, раствориться в других мирах. Но смысл? Что, если Багровый однажды явится к Даниле и спросит: «Где она?» А он и сам не будет знать. Это поставит его под удар. Без возможности уклониться.
Да, Данила — смелый, сильный. Но и у него есть предел. Хотя и Багровый не такой кретин чтобы заводить врагов и нападать всех направо и налево.
Но все равно Даниле и так хватает проблем. Этих гомункулов, гулей и прочего добра. Зачем добавлять к этому ещё и её? Уж нет, она лучше побудет еще рядом и с интересом понаблюдает и даже поучаствует. Вот прямо сейчас.
Она поднялась и подошла молча, шаги мягкие. Ткнулась полосатым боком в его бок, заглянула снизу вверх. Глухо мурлыкнула:
— С тобой…
Данила взглянул на оборотницу и улыбнулся, чуть удивлённо:
— Со мной на вылазку поедешь, сударыня? Ну давай.
Придется конечно снова идти на холодную улицу, ну ничего. С конунгом — тепло. Даже в сугробах.
* * *
Красивая, похоже, снова засиделась — раз захотелось клыки поточить об гомункулов. Я не возражал — крупная тигрица точно не помешает в Западной Обители. Она в ответ потёрлась о бок, мурлыкнула что-то одобрительное. Что у неё на уме — не разберёшь. И ладно бы просто пошла — нет, снова растянулась у печки, будто намекая: «Без меня не уезжай, понял?»
Вообще, с ней ещё предстоит разговор. И с Багровым тоже. Я предпочитаю прямо выяснять вопросы, а не играть в прятки с дроу Дамаром. Думаю, Красивая это понимает. От Багрового все равно долго прятаться не получится.
И тут в сруб влетает Феанор. Без стука заваливается, чуть ли не дымится.
— Стучаться не учили? — морщусь, усаживаясь на складной стул.
Воитель подходит, весь издерганный и оглядывает на мне экипировку.
— Менталист! Куда это ты нарядился? — рычит. — И куда твой отряд тавров опять собирается? Почему я не в курсе о скором выдвижении? Без меня за славой?
— Мы идём с большим отрядом в Западную Обитель, — хмыкаю. — А ты — остаёшься.
— Я с вами, — отрезает.
— Неа. Ты остаёшься, — повторяю равнодушно.
Феанор рычит:
— А почему я должен тебя слушаться⁈ Ты не мой король. Мной ты не командуешь.
Вздыхаю. Ну да, классика. Польза от Воителя есть — поэтому и терплю. Всё-таки выжечь сорок одержимых монахов одним залпом лавы и тем самым спасти нам тыл — такое под силу только единичным Грандмастерам. Но, чёрт побери, Феанор тот еще кретин.
Настя, сидящая у стены в позе лотоса в майке и легинсах, медитировала. Но стоило Феанору ворваться, как она приоткрыла глаза и посмотрела на него с откровенным раздражением.
— Даня, нам всё же стоит поставить караульных у сруба, — произносит она холодным тоном. — Понятно, что незамеченным к тебе никто не подберётся. Но ты — командир войска. И не положено всякому сброду вваливаться к тебе без разрешения.
— Я — Воитель, девушка, — отрезает Феанор. — Думаешь, караульные меня остановят, если решу войти?
— Нет, — спокойно отвечает Настя, поправив резинку легинсов на голом животе. — Но если ты хоть раз навредишь нашим людям, у моего мужа будет отличный повод сжечь тебе мозги.
Она мило улыбается, снова закрывает глаза и возвращается в медитацию, оставив Феанора гневно хлопать ртом в поисках слов.
— А ведь правда, стоит поставить караульных, — задумчиво роняю. Искушение сжечь Феанору мозги, признаюсь, велико, достал он, честное слово. За то, что врывается без стука — это было бы чересчур. А вот за караульных — самое то. Только на караул надо ставить каких-нибудь неживых големов, чтобы их было не жалко, если Воитель их расплавит.
— Что ты несешь⁈ — рычит Феанор, покраснев. — Не слушай ты этих женщин!
— Она моя жена, — парирую. — Кого мне еще слушать? Не тебя же.
— Что насчёт выезда с твоим отрядом? — резко переводит он тему. — Ты ведь понимаешь, что без меня против големов будет тяжело. Или ты решил всю славу себе забрать?
— Да какая еще слава? — качаю головой. — Слушай сюда. Западную Обитель мы и без тебя возьмём. А ты нужен у Южной. Караулить и сдерживать одержимых, если они пойдут в вылазку. Западная уже почти выдохлась, у них едва ли остались големы. А вот сколько демонских ламп спрятано в Южной — никто не знает. И запомни: именно Южная — наша главная цель в Антарктиде. Потеряем её — всё остальное теряет смысл.
— Да какой мне-то смысл оставаться здесь? — продолжает он доставать. — Ты же задумал взять Западную Обитель, а потом вернуться и продолжить штурм Южной? Я тоже так могу.
— Феанор, вот ты же хваленый Воитель, — вздыхаю. — Неужели, правда, не догоняешь? Если ты уйдёшь со мной, монахи могут выскочить с вылазкой, — объясняю спокойно. — А если потеряем армию, штурмовать обитель потом будет куда сложнее. Один без армии ты мало что сделаешь. Ну разве что выжжешь ещё один сороковник одержимых — но это уже ничем не поможет. Поэтому сиди тут и охраняй армию.
  
Он хмурит брови. И — о чудо — задумался.
— Это звучит убедительно, — выдает наконец. И я даже на секунду думаю, что это был не его голос. — Ну да. Если уйду, они, наверняка, полезут. Больше некому будет их сдержать, — тут можно с ним поспорить, но да пофиг, пусть он себя переоценивает, лишь бы на месте остался. — Ладно, менталист. Останусь. Главная битва все равно будет за Южную обитель.