Газлайтер. Том 26 (СИ)
И всё же быть русским княжичем — занятие по-своему забавное. После сотен лет в лампе — почти как отпуск. Местные женщины красивы, кухня сытна, интриги нескучны. Почему бы не остаться?
«С Филиновым покончим — и жениться можно будет. Хоть на Маше Морозовой, хоть на всех его вдовах разом. Кто ж им теперь поможет».
Наконец бояре выдохлись кричать. Тогда подал голос всё тот же дрожащий адъютант:
— Ваши Сиятельства! Прошу, дайте мне слово. Я не закончил доклад…
Охрипший Годунов смерил адъютанта тяжёлым, мрачным взглядом:
— Да ну? Ну тогда досказывай, идиот! Чего воды в рот набрал?
Адъютант сглотнул, скороговоркой договорил:
— Ваши сиятельства, Вещий-Филинов спас линкор. Граф сбросил големов с палубы. А его гвардия и дружина — вовремя перегруппировались и ударили навстречу тем каменюгам, кто выходил из моря.
— Что⁈ — срывается Паскевич, вскидывая голову к адъютанту. Улыбка мигом гаснет. Он резко вскакивает со скамьи, словно под ним вспыхнул огонь. — Перегруппировался⁈ Как это вообще возможно⁈ Филинов не мог заметить големов заранее! У него нет сканеров такого уровня!
Бояре тоже не обрадовались новости. Впрочем, никто не удивился.
— Черт бы побрал этого Филинова! Опять не прокатило! — возмутился Мстиславский. — Да он что, под счастливой звездой родился⁈ Ни гули, ни големы его не берут! Это уже какой-то сюрреализм!
Годунов пробормотал, понижая голос:
— Он догадается. Чёрт, Филинов ведь догадается, что это мы подставили его. Надо идти с повинной и договариваться. Авось отделаемся заводами, и он не пойдет к Охранке.
Трубецкой раздражённо отмахнулся:
— Какие еще заводы! Да брось, Федя. Кто ему скажет? Дураков среди нас нет, чтобы свою голову на плаху не понести.
— Да он же не дурак, Руся! Вспомнит, что это мы его на западный склон подтолкнули!
— Ну и что⁈
— А и то! Хана нам!
Семибоярщина снова зашумела. Переговоры превратились в перебранку. Слово за слово, и кто-то из бояр предложил голосование. Подняли руки. Большинством решили: к Филинову не соваться, затаиться и прикинуться ветошью — мол, ничего не знаем,
Но Паскевича уже не интересовало это голосование. Он вообще не слушал.
Княжич сидел в стороне, отстранённо глядя в никуда. Внутри него клокотало бешенство.
«План сыпется, — мрачно размышлял он. — Я хотел дать Королю Теней тело, чтобы он был мне должен. А что теперь? Если монахи всё провалят —то Филинова не заполучить…»
Паскевич нервно сжал кулак.
«Надо связаться с Обителью и поторопить этих идиотов. Раз с големами облажались — пусть теперь сами вылазят и хватают Филинова, пока его дружина занята разборкой с каменными уродами».
Он встал и пошел к выходу, не говоря ни слова.
* * *Всех големов мы скинули за борт — вышвырнули, как мешки с мусором, как метко заметил Ледзор. Экипаж шумит, суетится, проверяет огневые установки. А я иду в капитанскую рубку, по пути наблюдая, как на берегу «Бураны» методично поливают големов кислотным огнём. Красиво работают, особенно группа «Тибет». Машины успели перестроиться, обогнули мою дружину и встретили врага в лоб. Пушки ревут, стволы дрожат от отдачи, грохот отражается от снежных склонов и катится над морем, как зимняя буря.
— Успели, Даня! Они успели перестроиться! — радуется оставшаяся на корме Настя по мыслеречи, и я чувствую, как у неё внутри всё прыгает от радости.
— Ага, — отвечаю же. — Теперь главное дожать побольше. Големов надо всех разнести, чтобы в следующий штурм уже добить саму обитель.
В рубке пусто. Позади слышу быстрые шаги и голос:
— Данила Степанович! Спасибо вам! Большое спасибо!
Оглядываюсь. А вот и Ушаков. Уже без огненного доспеха, весь помятый, китель перекошен, но глаза горят такой яростью, будто он сейчас сам линкор поднимет и швырнёт в крепость.
— Не стоит благодарности, Ваше Высокородие, — киваю.
А капитан уже разворачивается к своим адъютантам:
— Оружие — в боевую готовность! Наводим стволы на крепостные стены! — командует Ушаков.
Мои перепончатые пальцы. Что-то мне всё это совсем не нравится. Куда вы-то лезете, капитан? Это мой фронт.
— Что вы задумали, Ваше Высокородие?
Капитан первого ранга резко поворачивается ко мне, в голосе гремит запал:
— Будем палить по стенам этой дурацкой крепости, Ваше Сиятельство!
Ну вот, чёрт побери. Этого-то мне только и не хватало.
Если сейчас линкор «Неудержимый» начнёт бомбёжку — он официально вступит в бой. А это значит, что к штурму подключились флот, Вооруженные Силы и Царь. А вместе с этим как следствие произойдет делёж трофеев. Всё, что мы сегодня добудем — придётся раскладывать по казённым мешкам. А я не ради того этот план вынашивал, чтобы потом делиться на всех, как добрый Дед Мороз.
Нет уж. Куполы крепости мы сбили сами. Доканываем монахов сами. Големов почти уже вынесли сами, да еще бедный-несчастный линкор спасли мимоходом, а он как борзый щенок уже лезет на рожон.
Поэтому я мягко, но чётко говорю:
— Лучше не надо, капитан.
Ушаков смотрит на меня хмуро.
— Данила Степанович, я в курсе вашей договорённости с Владиславом Владимировичем, — говорит он с ледяным спокойствием. — Но линкор был атакован. А по уставу мы обязаны ответить. Причём десятикратно. Флот не прощает нападения. Никогда.
Хм. Интересно. А Красный Влад это, часом, не просчитал? Не подгадал ли так, чтобы «Неудержимый» вступил в бой, вынужденно, и потом уже по праву потребовал долю? Как бы не так. Может, и рассчитывал, что линкор втянется, а с ним и Царство — и трофеи пойдут на баланс Министерства флота.
Ну уж нет. Мои плюшки. Ишь чего удумали! Ни с кем делиться не собираюсь. Мое — значит мое! Сейчас-то я их отважу прочь от крепости.
Киваю в сторону моря:
— Так разберитесь сначала с текущей проблемой, капитан. Сброшенные големы на дне сидят. Якорь вы всё равно не бросите — так плывите вдоль берега и сбрасывайте мины. Пусть их добьёт взрывная волна. Это и будет вашим ответом врагу. А иначе они же могут придумать как снова на борт вскочить.
Капитан задумывается, хмурит брови и кивает:
— А это мысль! Вы правы — сначала надо добить этих подводников. Отставить огонь! — тут же бросает своим помощникам. — Вдоль берега — тихим ходом! Мины за корму, пошли!
Я выдыхаю. Вот так — уже лучше. Пусть займутся зачисткой дна. Кто знает, сколько ещё этих каменных уродов прячется под водой. Лучше перебдеть.
Тем временем у берега ещё грохочет бой. Големов почти прижали, уже добивают. Но тут я вижу движение. Из западных ворот крепости выходит горстка гомункулов в рясах. Да только странные монахи какие-то: аура у каждого просто безумная. Этих ребят не спутаешь.
Одержимые.
Монахи, в которых сидят демоны, как в бутылках. Только крышки давно слетели. И теперь они ломятся прямо в тыл — к тем, кто развернулся лицом к морю и сражается с големами. Что ж, монахи придумали повторить трюк и снова попытаться ударить в спину, только уже своими силами.
Но я это не допущу.
— На посадку! — швыряю мысленный приказ Золотому наверху. — Ледзор! Настя!
— Поняли, Даня!
— Хо-хо, есть, граф!
Я бегу к опустившемуся Золотому, прыгаю на спину, следом — Ледзор и Настя. Чешуя в руки, ветер в лицо — и мы взмываем в небо. С высоты сразу видно: у моих тавров скоро будут проблемы. К ним несутся монахи с багровыми глазами и бешеными энергопотоками. Почти сотня одержимых.
— Вьюгом тебя! — хмурится Ледзор. — Смелый ушастик!
Это он про Феанора. Тот вышел вперёд в вулканическом доспехе, со сверкающим магмовым мечом. Один против всей этой погани. Просто шагает прямо на монахов — уверенно, без колебаний.
— Феанор, ты куда, мать твою⁈ — швыряю мыслеимпульс. — Они тебя в фарш превратят!
— Это мой день, менталист, — отвечает Воитель спокойно.
Он замирает, поднимает меч над головой — и кричит так, что даже Золотой дёргает крылом:
— Я — ФЕАНОР ВОИТЕЛЬ! Король Западного Полдня! ВРЕМЯ УМИРАТЬ, ГРЁБАНЫЕ МОНАХИ! Вы держали меня в плену сотни лет! Сегодня вы познаете месть Воителя!