Газлайтер. Том 26 (СИ)
«Неудержимого» штурмуют.
Големы уже на борту. Как? Всё просто — по якорному тросу. Поднялись, как по верёвке, один за другим. И теперь — рвут огневые точки, вышибают зенитки, ломают прожекторы. Символ воинской славы Царства под атакой. Легенда захвачена.
Справа от нас «Бураны» — боевые машины — с рыком бросаются вперёд, прямо навстречу тем каменюгам, кто ещё только выбирается из моря. Грохот металла по песку, треск подвижных башен, первые выстрелы — начинается лобовая.
Ладно, тут уже разберутся. А мне пора спасать главного флотского победоносца, иначе и мне может перепасть — Царь не обрадуется, если выяснится, что я даже не попытался. Вот тебе и «подмога», Владислав Владимирович. Без неё, пожалуй, было бы проще.
Беру с собой только Настю и Ледзора — и бегом к Золотому, который уже спустился на площадку. Крылья расправлены, мощные, напряжённые, он рвётся в небо, чувствует запах битвы.
— Взлетаем, животина! — бросаю, запрыгивая ему на спину.
Настя следует за мной, Ледзор — замыкающим. Лапы Золотого с глухим ударом отталкиваются от камней, и мы взмываем в воздух. Под нами — бушующее море, линии фронта, крошечные фигуры пехоты и пылающая сцена штурма.
Навстречу пролетает вертолёт с эмблемой «Новостного Льва». Репортёры. Поднялись во время боя — дураки. Хоть и держатся вроде бы в стороне, но теперь фронт переместился в море. А они — прямо над ним.
— И чего они якорь еще не подняли? — бурчу сквозь зубы, не отрывая взгляда от линкора.
— Растерялись сильно, — добрая душа Настя пытается хоть как-то оправдать экипаж линкора.
Мы приближаемся. Десяток высоких каменюг вовсю носятся по палубе. Несколько уже добрались до носовой установки — пытаются проломить броню, отбивая куски механики тяжелыми каменными кулаками.
— Готовы? Десантируем! — командую, накидывая теневой доспех. Настя же уже обернулась в волчицу.
Спрыгиваем на борт. Пластина под ногами вздрагивает, металлический настил дрожит от перегрузки. Големы разворачиваются. Каменные головы сдвигаются в нашу сторону.
— Ледзор, морозь пол! — швыряю через мыслеречь, и сам формирую в воздухе заклинание: Каменный град. Валуны ударяют по големам, сбивают равновесие, выбивают их к бортам. Один срывается с палубы, вспенивает море всплеском, исчезает в глубине.
— Ледзор⁈ — окликаю.
— Пару сек! — отвечает он из-за моей спины. В этот момент меня окатывает волной ледяной магии — пол под ногами покрывается инеем. Големы начинают скользить, один падает на бок, прямо под залп моей очередной техники.
— Насть, спой им!
Настя в волчьей форме завывает, и от звуковой волны ближайшие каменюги словно по маслу летят по палубе, сталкиваются, срываются вниз. Плюх — за борт. Плюх — ещё один.
Я не отстаю. Поднимаю руки — снова Каменный град. Поток тяжёлых булыжников срывается с неба, впечатывается в атакующих. Один голем, получив в корпус кувыркается обратно в море. Ледзор одного просто хватает за ногу и с силой перебрасывает через борт. Бесстрашный морхал — тут и добавить нечего. А вообще правильно. Пусть катятся обратно в свою бездну.
— Капитан, якорь! — бросаю мысленно Ушакову, который где-то носится.
— Поднять якорь! — почти одновременно повторяет капитан первого ранга Ушаков. Он на мостике, в огненном доспехе. Команды сыпятся одна за другой. Машинисты кидаются к постам. Лебёдки визжат, трос поднимается, уходит с глухим, натужным гулом — словно вытягивают хребет из самого дна. Всё. Големам больше не на что лезть. Тропа наверх — перекрыта. Пускай гуляют по дну.
Один каменюга всё-таки остаётся. Высится на носу, скрюченный. Поднимает лапу — массивную, с пальцем, острым как меч. Нацеливается. Я не жду. Ещё один град. Поток камней сметает его напрочь
Сверху, чуть поодаль, жужжит вертолёт. Камера на стабилизаторе поворачивается вслед за нами. Репортёры снимают, как мы, обычный граф с женой и вассалом, отражаем удар по гордости русского флота.
Уверен, в эфир это не пойдёт. Вырежут или зацензурят. Слишком неудобно получилось.
* * *Студия «Новостного Льва», Москва
Княжна Ольга Валерьевна сидела в конференц-зале, обсуждая новую концепцию канала. Вокруг — стол, кипы документов, экраны со сводками и графиками. Всё шло по графику. До тех пор, пока к ней не подошёл взволнованный редактор.
— Ольга Валерьевна, поступили эпичные кадры из Антарктики.
— С Данилом Степановичем? — приподняла бровь княжна, уже улавливая запах сенсации.
— И с Золотым Драконом, — кивнул тот. — И, боюсь, не только с ним.
— Ну так что ж ты стоишь? В эфир давай. У нас же сейчас как раз дневной выпуск.
— Боюсь, это не так просто, — замялся он. — Тут нужно решить, можно ли такое вообще показывать.
— Что за сложности? — в голосе её появилось недоумение.
— Лучше сами посмтрите.
Он включил главный экран. На нём — съёмка с вертолёта. «Неудержимый», палуба захвачена. Каменные големы лезут на борт. А на корме Данила Степанович Вещий-Филинов бьётся плечом к плечу с рыжей волчицей и полуголым морхалом. Дракон кружит над ними, прожигая небо. Граф со спутниками защищают боевой линкор.
Ольга Валерьевна задумывается. Хм, вот она в чем сложность.
Если эти кадры выйдут в эфир, вся страна увидит, как граф Данила спасает флотского победоносца. И если граф действительно отобьет линкор, это моментально поднимет его статус в Царстве на новый, почти недосягаемый уровень — поставят в один ряд с царскими войсками.
Княжна медленно выдыхает. Затем поворачивает голову к редактору:
— Показывать.
— Вы уверены?..
Ольга Валерьевна смотрит строго, почти ледяно:
— Я — главный редактор. И я приказываю: покажите доблесть Данилы Степановича всему Царству.
Глава 9
Штаб Семибоярщины, Южный полюс
Семибоярщина собралась в штабном срубе. Сквозь бревенчатые стены доносились раскаты боя — тяжёлые удары, взрывы, отдалённые крики. Стены дрожали, напоминая присутствующим, что вот-вот решится судьба войска Вещих-Филиновых.
В помещение вбежал запыхавшийся адъютант.
— Ваши сиятельства! — выдохнул он, хватая ртом воздух. — Линкор «Неудержимый» штурмуют големы…
Он не успел договорить. Годунов вскочил, лицо налилось багровым, и он взревел, перекрывая шум за стенами:
— Вот и дождались! Вы довольны, господа⁈ Нас всех теперь сгноят! Это конец. Линкор тронут — считай, Царь тронут. Военные дознаватели копнут и выяснят, что мы знали про сидящих на дне големов… Всё. Вздернут, как заговорщиков. Как псов на осине!
Боярин тяжело опустился обратно в кресло, сжав подлокотники, будто хотел удержать ими ускользающую реальность.
Другие бояре крепко взгрустнули. Только княжич Паскевич молча улыбался. Его дело было сделано — потомок Филиновых в ловушке. Паника прочих бояр лишь забавляла.
«Вот же дураки», — лениво отметил одержимый княжич про себя, наблюдая, как столичные вельможи по очереди теряют самообладание.
Трубецкой сказал в противовес Годунову:
— Не спеши с панихидой, Федот. Если Филинова и правда прибьют, чем плоха затея? Главное — держать язык за зубами. Тогда никто ни о чём и не узнает.
— Держать язык за зубами⁈ — взвился Годунов. — Мы уже в заговоре! И не просто против Филинова — выходит, против самого Царя! Вы вообще понимаете, во что ввязались⁈
Шереметев пожал плечами, устало потер лоб:
— А чего дергаться? Просто молчать. И всё.
— Да вы ни хрена не поняли, олухи! — заревел Годунов.
— Это ты зря паникуешь, Федя! — забасил Трубецкой.
— Кретины!
— Сам дурак!
Началось. Семибоярщина загудела, перекрикивая друг друга, размахивая руками. Совет быстро превратился в базар.
Паскевич же наблюдал с той же лёгкой, почти скучающей усмешкой.
«Почему я до сих пор сижу с этими идиотами?» — удивлялся он. Маскировка русского княжича уже не имела смысла. Пожалуй, стоило бы пойти к монахам. Если те всё делают по плану, то Филинова схватят с часа на час.